В январе 1944 года ГлавПУРККА (Главное Политическое управление Рабоче-Крестьянской Красной Армии) выпустило обращение к немецким солдатам с призывом сдаться в плен (отрывок):
Пока не поздно, добровольно сдавайтесь в плен!
Немецкие солдаты! Все чаще немецкие солдаты группами и целыми подразделениями сдаются в плен.
Обер-лейтенант Альберт Бергманн, командир батальона из 208 пд, перешедший вместе со 130 своими солдатами и офицерами к русским в районе Житомира, следующим образом мотивирует свой поступок:
«У м е р е т ь за 5 минут до окончания войны — это невезенье. Но расстаться с жизнью тогда, когда ничто не в силах воспрепятствовать победе русских и конец войны приближается семимильными шагами, — это не только невезенье, но и безграничная глупость»...
А вот как рассуждали пленные немцы в самом начале войны — летом 1941-го.
РАССКАЗ ПЛЕННОГО НЕМЦА
(От специальных корреспондентов «Комсомольской правды»)
Карл Шульц родился в г. Кольверк. Последнее время он жил в Гамбурге. Отсюда его, как запасника, забрали в немецкую армию и послали воевать в Польшу. Дома остались жена и трое детей. Меньшему было 11 месяцев. Перед уходом Карл забежал в полуподвальную сырую комнату. Жена держала ребенка на руках, плакала и говорила, что не на что купить молока.
Солдат возвратился в полк, рискнул побеспокоить ефрейтора. Тот строго объяснил:
— Возьмем Польшу — все будет.
После польского фронта Карла Шульца послали воевать с Францией. Жена писала Карлу, что двое детей больны, что на пособие, которое ей выдают, не может прокормить семью. Шульц снова обратился к ефрейтору. Тот снова ответил:
— Возьмем Францию — все будет.
Шульц воевал и думал, что войне придет конец. Он вернется домой к жене и детям, найдет работу, будут деньги.
Потом Шульца послали в Грецию. Гитлер выступил с речью. Он обещал солдатам благополучие, говорил, что их семьи будут обеспечены всем необходимым. Шульц стрелял в греков. Из Греции пехотный полк возвращался на родину. Солдаты радовались — скоро они будут дома, увидят жен и детей, будут мирно трудиться. Полк остановился недалеко от Гамбурга. Здесь радость Шульца исчезла. Ему передали письмо от жены, в котором она писала:
«Дорогой Карл! Когда ты вернешься домой? Дальше я жить не могу. Наш маленький у м е р, Фридрих тяжело б о л е н. Нужна еда, а ее нет, да хотя бы и была, так не на что купить... А где Рерих? Его жена очень беспокоится. Два месяца нет писем. У него тоже б о л е н ребенок. Когда будет конец этой проклятой войне?»
Солдат спрятал письмо, ходил, думал, успокаивал себя тем, что скоро его все-таки отпустят домой.
Прошел день, второй, пятый.
Солдаты волновались.
— Когда отпускать будут ?
— 15 июня, точно,
— говорил ефрейтор.
Ему верили, некоторые на радостях танцевали. Но однажды среди ночи полк подняли по тревоге и повели на восток.
— Куда? Для чего?
— На месте скажут,
— крикнул ефрейтор.
Несколько ночей шли пешком, потом был привал в поле, потом двинулись снова. Остановились в лесу. Под утро всех подняли на ноги. Стало известно, что Гитлер начинает войну с Советской Россией.
— А договор?
— спросил один солдат.
Его сразу ударили...
И вот полк разбит советскими войсками. Много у б и т ы х, остальные взяты в плен. Карл Шульц сидит на поляне рядом с другими солдатами, такими же измученными, худыми, как и он.
Политрук тов. Задорожный приказал, чтобы пленным дали поесть. Немцы накинулись на пищу.
— Нам говорили, что мы русских разобьем молниеносно,
— продолжает рассказывать Карл Шульц,
— а вышло совсем иначе. Ваши очень метко стреляют и колят штыком. Я прошел большой путь и увидел, что вся эта война хороша только для Гитлера, а для нас это гибель и голод.
Сила советского оружия заставила Карла Шульца по-новому понять механизм войны.
И. Курач
В. Шумов
Действующая армия
1 августа 1941 г.