В мае месяце в соцсетях волной прошло упоминание о хорошей и важной инициативе, которая успешно была реализована 2 года назад - в Меречовщине Тадеушу Костюшко поставили памятник. Деньги под руководством активиста Глеба Лободзенко собирали всем миром, скульптуру делал известный мастер Геник Лойко, государство неожиданно активно способствовало тем, что не вмешивалось в дело.
Костюшко в исполнении Геника Лойко получился! С одной стороны небольшой, можно даже сказать уютный, хорошо вписанный в окружающий пасторальный ландшафт, но в то же время возвышенный, достойный, сосредоточенный.
Вот же памятник Костюшко возле усадьбы в Меречовщине визуально завершил образ этого места, сделал его таким, каким он войдет в школьные учебники и идеологические карт-схемы будущих белорусов. Создалось впечатление, что вопрос с чествованием Тадеуша Костюшко мы закрыли. Но, если присмотреться повнимательнее, то скорее случилось обратное: памятник поставил под угрозу спокойствие этого места, так как породил неуютность.
Неуютность была и раньше. Те, кто осознавал масштаб личности Костюшко должны были ее заметить, но теперь, после установки памятника, она стала особенно яркой.
Теперь, при подходе к деревянной усадьбе нас встречает национальный герой трех (или четырех?) стран, Почетный гражданин Франции, бригадный генерал американской армии, борец с неравенством и гнетом на двух континентах, друг Томаса Джефферсона, неприятель Наполеона Бонапарта.
Но когда мы переступаем порог музея, то видим горшки, гляки, ложки, стулья, шкафы... Четыре комнаты вещей мелкошляхецкого и крестьянского быта против одной комнаты мемориальной выставки, посвященной жизненному пути героя.
Но был ли Костюшко человеком быта? Нет! Наоборот! Вся его жизнь-это вихрь событий, которую никак не могут изобразить многие предметы гардероба и посуды.
И чем больше кружишь по этим трем комнатам, тем больше нарастает ощущение неадекватности ситуации. Человек, укравший гетманскую дочь, строил и защищал форты в далекой Америке, принимал присягу перед всем народом Речи Посполитой на центральной площади Кракова, дружил и враждовал с императорами и президентами в разных частях света, презентуется печкой, креслами, самоваром (его, правда, убрали недавно) и магнитиками с зубрами на входе.
И мемориальная комната, которая якобы должна отвечать за презентацию героической части жизни Костюшко, наоборот только еще больше подчеркивает удушливость всей ситуации. Ведь запихнутая в одну комнату масштабная биография Андрея Тадеуша Бонавентуры Костюшко требует выхода. Не помещаться он там!
Именно в этой комнате приходит понимание, что Костюшко требует большого музея. Музея, где можно было бы увидеть большую панораму битвы под Рацлавицами и услышать грохот орудий битвы под Саратогой, побывать в парижском парламенте кровавого 1793 года, поспорить с Томасом Джефферсоном о необходимости еще одного пункта в декларации от независимости США, написать письмо Наполеону, или Александру и, взвесить и примерить цепи Петропавловской крепости из Петербурга и, в конце концов, познакомиться с особенностями хозяйственной деятельности Литвинского шляхтича на Брестчине в конце XVIII в. (последнее очень интересно будет смотреться на контрасте).
Костюшко - это фантастически масштабный приключенческий сюжет в нашей истории. Подобных ему просто нет. Многочисленные сражения, ранения, интриги, проекты и диспуты, невероятные знакомства или нет со всеми важнейшими личностями своего времени...
В этом смысле Костюшко - это маркер, который максимально ярко презентует время слома большой эпох, полузабытое у нас XVIII век. И в тоже время показывает один из образов перспективного будущего, кем хотели стать наши предки, кем могли бы стать, но кем не стали.
Но есть еще более важная вещь. В общественном сознании этот человек чаще всего предстает как руководитель восстания, защитник независимости сначала несвоей, а впоследствии и своего государства. Но в мировом масштабе Костюшко-это прежде всего безупречный борец за справедливость. Он верил в равенство людей, тогда, когда это еще не было нормой. И через всю жизнь отстаивал эти идеалы: боролся в сражениях, писал проекты, на практике применял эти идеи в своих хозяйствах. Последнее выглядит особенно выразительно: Костюшко, кажется, - единственный человек своей эпохи, который умудрился дать волю и своим американским рабам, и своим белорусским крепостным, таким образом попытавшись подарить персональную свободу людям в таких далеких точках Земли.
Как решить проблему несоответствия масштаба личности Костюшко маленькому музею, надо еще думать. Красивым выходом было бы отдать изрядный кусок восстановленного дворца Пусловских под Новый музей "Эпоха Костюшко". К тому же, в каком-то смысле, он таким и планировался самими Пусловскими. Не просто же так они возвели на горе свой средневековый замок, из окон которого виден скромный домик национального героя 2 континентов.
Но как оно там будет, неизвестно. Пока что в музее Костюшко нас встречает неуютность, в которой, разумеется, никак не виноваты ни сотрудники, ни разработчики концепции. Просто Костюшко для нас пока великоват.
