Версальско-вашингтонская система международных отношений. Первые предпосылки к началу Второй Мировой. Первая японско-китайская война (1931 — 1932 год).
Читать первую часть
Часть вторая: японская интервенция в Маньчжурию
«Война, которая положит конец всем войнам» — слова английского писателя и публициста Герберта Д. Уэллса, 1914 год. Позднее это выражение так же использовал американский президент Вудро Вильсон, выступая перед конгрессом США.
Краеугольным камнем нового порядка, заложенного в устав Лиги Наций, стал принцип неприкосновенности государственных границ стран-участниц. Всякие территориальные конфликты, ранее традиционно решающиеся кровавым побоищем, отныне необходимо было решать в судебном порядке или непрекословным решением великих держав, представленных в Совете Лиги. Так как на момент окончания Первой Мировой и последующие несколько лет победители из числа постоянных членов Совета по прежнему были тесно связаны недавними узами антигерманской коалиции, являясь по существу единственной реальной военной силой, за исключением нейтральных США и РСФСР, всякое решение Лиги для остальных маленьких государств было незыблемым. Такая модель могла существовать до тех пор, пока эти победители оставались верны друг другу, сохраняя имеющееся соотношение сил. Однако многочисленные геополитические противоречия, отходившие до этого на второй план в тени общей угрозы, начали ожидаемо разрывать цепи антигерманской коалиции.
Для усмирения потенциального агрессора, решившего в обход Лиги Наций прибегнуть к насилию, архитекторы организации предложили механизм сдерживания в виде экономических и политических санкций, вплоть до ответного военного вмешательства, ведь именно в этом и заключается смысл коллективной безопасности. Всякое государство, правительство которого осмелится нарушить принципы организации, по замыслу должно было стать изгоем, выбывая из системы международных отношений, а экономическая изоляция неминуемо побуждала бы беднеющее население такой страны к антиправительственным протестам. Руководство всякого государства, стремясь сохранить власть, было бы вынуждено или отказаться от захватнического пути, надеясь на ослабление экономических санкций, либо иметь серьёзные риски быть свергнутым изнутри, потеряв не только надежды на великие завоевания, но и собственные головы. Если правящие силы своей внешней политикой отнимают последний хлеб у собственных граждан, а население не готово учинять революцию, то на ближайших выборах нищающее население отдаст свой голос не за ныне существующие элиты, а за тех, кто предложит альтернативу по выходу из сложившейся ситуации. В любом развитом демократическом государстве, где главной ценностью граждан является благосостояние собственной семьи, стремление к заветной «американской мечте», подобный механизм воздействия на общество остаётся действенным и на данный момент. Принимая за абсолютную веру подобные умозаключения, победители руководствовались демократическими принципами, на которых и вовсе держится вся государственность Соединённых Штатов и некоторых стран Европы. Но на обломках старого сломленного порядка начал возвышаться новый, отрицающий порядок старый. Коммунисты, захватившие и узурпировавшие власть в России, разогнав демократически избранное учредительное собрание, подтолкнув тем самым страну к гражданской войне, показали бесперспективность механизма экономических санкций при отсутствии у народа права на политический выбор. Пребывая практически в полной изоляции, имея в распоряжении мощный военно-полицейский аппарат, втаптывая в землю не только христианские ценности, но и общечеловеческие, коммунистический режим показал, что может продолжать существовать даже несмотря на голодные бунты, безжалостно подавляемые верными партийцами. Большевизм, впустивший корни в самое сердце Европы, вскоре наткнётся на противодействие правых сил, не менее решительных и беспринципных, потерпев провал в Германии, Венгрии, Финляндии до конца десятилетия. А уже в 1922 году Бенито Муссолини вместе с соратниками отправились походом на Рим, увенчавшийся победой фашистских идей, главными и незаменимыми атрибутами которых стали национализм, антибольшевизм и милитаризм.
В первые годы своего существования, покуда вчерашние победители продолжали сохранять мнимое единение, в высоких залах Лиги Наций был достигнут ряд компромиссов, предотвративших далеко ни одно вооружённое столкновение. В заслуги организации стоит отнести мирное урегулирование территориального спора между Швецией и Финляндией, возникшего из-за Аландских островов, расположенных в Балтийском море прямо между двумя государствами; конфликт между Иракским мандатом (под владычеством Британского Альбиона) и Турцией за курдский город Мосул, богатый нефтяными залежами, решившийся в пользу английской короны, а так же пограничные столкновения между Болгарией и Грецией, порой доходившие до натурального абсурда в духе нелепых сцен из немого кино той эпохи. Мирное разрешение таких острых вопросов стало возможно, поскольку конфликтные ситуации возникали между малыми государствами, геополитическое влияние которых терялось на фоне великих держав, выступавших в качестве сдерживающего фактора и гаранта устойчивости версальского миропорядка.
Начиная с 1925 года от членства в организации начинают отказываться первые государства, а именно латиноамериканские Коста-Рика и Бразилия, последняя являясь одной из стран-основателей. Подобные действия, как и неминуемое столкновение национальных интересов великих держав, начали разрушать фундамент организации, подталкивая других участников действовать не в интересах Великобритании и Франции, на плечах которых и зиждилась Лига Наций, а в отстаивании собственных.
Традиционно милитаристская Японская Империя, которая уже давно закрепилась на континентальной Азии, так же получала по результатам Первой Мировой большую часть островных германских колоний. Однако переподчинённые многочисленные острова оказались крайне скудны на природные ресурсы, что не позволяло японцам избавиться от острой экспортной зависимости, главным образом от Соединённых Штатов — главным торговым партнёром и в то же время соперником в Тихом Океане.
Ещё на Вашингтонской конференции в 1921 году между девятью победителями, среди которых значилась и сама Япония, был достигнут консенсус о невмешательстве во внутренние дела Китая, соблюдая принцип равных возможностей и свободной торговли, что было особенно выгодно для стремительно растущей американской экономики. Но с течением времени желание действовать с наибольшей для себя выгодой, свойственное не только каждому живому существу, но и каждой нации, побуждало участников того соглашения действовать все более агрессивно, особенно после начавшейся Великой Депрессии, которая сперва поразила американскую экономику, а после и всего остального мира. Влияние над Китаем с его почти полумиллиардным населением и ресурсными богатствами казались для Хирохито и всего императорского двора панацеей для выхода из кризиса, а так же обретением экономической, и как следствие политической независимости. Для достижения заветного господства в Азии японцам требовался только плацдарм для наступления вглубь континента, непротяженная граница с которым пролегала возле корейского полуострова, полностью подконтрольного Токио. Обширная, но малонаселённая Маньчжурия, что на Северо-Востоке Китая, идеально подходила в качестве такового, тем более что здесь пролегала стратегически важная железная дорога (ЮМЖД), контроль над которой японцы установили по условиям Портмунского мирного договора с Российской Империей в 1905 году.
На тот момент Поднебесная раздиралась между антикоммунистическим правительством Гоминьдана, контролировавшем большую часть всей страны, а так же между местными сторонниками марксизма, окопавшимися преимущественно на северных окраинах. Военный конфликт между гоминьдановским Китаем и СССР, вспыхнувший на Китайско-Восточной железной дороге осенью 1929 года, вскрыл неспособность китайской армии эффективно вести боевые действия, а так же продемонстрировал всю мощь Красной Армии, из-за чего японцы решили наотрез отказаться от возможного наступления на советский Дальний Восток, по крайней мере в обозримом будущем.
Формальным поводом для военного вмешательства, столь необходимым мировому сообществу, стал подрыв железнодорожных путей вблизи Мукдена, прогремевший ночью 18 сентября. В произошедшем японцы, сами же в тайне учинившие взрыв, поспешно обвинили китайских солдат, а уже через пару часов Квантунская армия прикрываясь необходимостью защиты ЮМЖД, вторгается на территорию Китая. Противопоставить что либо обученному и хорошо вооружённому неприятелю китайцы в одиночку мало что могли, даже не смотря на многократное численное превосходство.
Гоминьдановское правительство, не имеющее достаточных сил для решительного отпора, уже на следующий день после японского вторжения обращается к Лиге Наций с надеждой на восстановление справедливость, ожидая защиту от Японии, гарантированную уставом организации. Решением большинства Совет Лиги, конечно же, незамедлительно выступит с осуждением самого конфликта, предлагая, но совершенно не требуя от японской стороны прекратить топтаться по территории суверенного Китая. Изначально не намереваясь слушаться иностранцев, японская армия продолжит наступление, игнорируя ряд последующих резолюций, вступив при этом в показательные переговоры с Гоминьданом, всячески пытаясь затянуть мирный процесс.
Японские делегаты на заседаниях в Женеве неустанно апеллировали к собственным полноправным экономическим интересам, отрицать которые никто и не собирался. Попытки доказать всему миру, что японское государство в сложившейся ситуации является жертвой, для которой интервенция в Маньчжурию представляет из себя ни что иное, как меру вынужденной самообороны, сподвигли Лигу сформировать специальную комиссию во главе с британским дипломатом Виктором Литтоном, которая помогла бы понять западному обществу истинную суть происходящего.
Ещё на этапе планирования японцы намеревались в кратчайшие сроки разделаться с Китаем, но даже целая череда тяжёлых поражений, нанесённых сражающейся на два фронта гоминьдановской армии, так и не смогли сломить её боевой дух. Перспектива войны на истощение, столь нежеланная для Токио, оставляла все меньше простора для действий, вынуждая действовать более решительно, покуда итоговые результаты комиссии не были преданы огласке. Использовав в качестве очередного предлога антияпонские погромы в Шанхае, который де-юре принадлежал китайцам, хотя ещё со времён Опиумных войн находился в поле влияния европейских держав, Императорские войска начали высаживаться вблизи города. Взятие незащищённого Шанхая открыло бы путь к столице, вынуждая китайское правительство пойти на поводу у агрессора — заключить мирное соглашение на заведомо невыгодных японских условиях в обход международного сообщества. Но в течении нескольких месяцев упорных сражений город смог выстоять, а иностранные державы, переживая за собственные инвестиции, смогли через Лигу принудить обе стороны пойти на мирное урегулирование.
Тогда то японские власти, показав всему миру свою мнимую заинтересованность в достижении компромисса, принялись играть в демократию, инициировав на оккупированных территориях независимое государство Маньчжоу-го. Формальным правителем нового государства был избран бывший китайский Император Пу И из свергнутой в начале столетия династии Цин, однако стремление хоть как то оправдать экспансию, наигранно эксплуатируя принцип народов на самоопределение, едва ли отражал настроение самих маньчжурцев, существование которых неразрывно связано с историей китайской государственности. Маньчжоу-го была ничем иным, как японской марионеткой, что воочию увидели и члены прибывшей из Женевы комиссии, отчёт многомесячной работы которой был представлен на обозрение Лиге 2 октября 1932 года.
«Япония уверенно продолжит установленную политику в Маньчжурии, вне зависимости от выводов комиссии Литтона» — Нобуёси Муто, японский главнокомандующий в Маньчжоу-го в день оглашения отчёта с трибуны Лиги Наций, 2 октября 1932.
Литтон, докопавшись до правды, по всем ключевым вопросом в докладе встал на сторону гоминьдановского Китая. Японское государство с трибуны обвинялось в целенаправленной агрессии, в грубом нарушении международных соглашений, в систематической лжи и подтасовке фактами, несмотря на наличие законных интересов в регионе, о которых неустанно повторяли японские дипломаты на протяжении года. Для урегулирования конфликта комиссия предложила план, при котором японские войска покинут Маньчжурию, а сам регион станет подвластной китайскому правительству демилитаризованной автономией, интересы каждого государства в которой будут защищаться самой Лигой. Но в ответ на компромиссное предложение мирового сообщества, исчерпывающего саму причину конфликта, японская делегация поспешно покинула зал заседаний, после отказавшись от участия в Лиге Наций, что стало первым гвоздём в крышку гроба коллективной безопасности.
Японская делегация покидает ассамблею Лиги Наций, 23 февряля 1933
Лига Наций, призванная обеспечить целостность границ и сохранность принципов суверенитета, призванная предотвращать военные конфликты в самом своём зачатке, ограничилась многозначным поругательством, даже не пытаясь дать отпор агрессору. Когда справедливость, являясь важнейшим нравственным ориентиром для всякого цивилизованного общества, нагло попирается лишённым всяких христианских ценностей подонком, это порождает неминуемый вопрос — а так ли важна мне эта справедливость, если более никому нет до неё дела? Когда законы держатся на слабости, они просто перестают работать, а безнаказанность неминуемо возвышается над справедливостью, становясь ещё одной приемлемой для общества нормой. И здесь, в Маньчжурии тридцатых годов прошлого века, безнаказанность Японии проложила беспрепятственный путь для всякого будущего агрессора.
