Проза Владимира Сорокина приятно удивляет свежими художественными решениями. Даже повторяемые темы - например, тему пира - Сорокин всякий раз являет в новом смысловом ракурсе, писатель не повторяет себя, а всякий раз совершает художественное открытие. Художественные прозрения Сорокина определяются не столько тематическим разнообразием его прозы, сколько новым и непредвзятым взглядом на общеизвестный предмет или круг предметов. Сорокин блещет парадоксами и там, где говорит о привычных вещах.
Как ему это удаётся? Как и многие русские концептуалисты, Сорокин нередко работает на советском материале, однако он никогда не пережёвывает того, что и так навязло в зубах. Поэтому и говорить о литературной игре с советским материалом у Владимира Сорокина хочется не плоско, а диалектически - в вопросно-ответном ключе.
Стоит ли вообще писать о советском прошлом, мысленно возвращаться вспять, когда мы живём в постсоветский период? Не являются ли сегодня, например, анекдоты о Брежневе уже анахроничными и в этом смысле не смешными? Не являются ли они уже пережёванной пищей, которую невозможно взять в рот? Конечно, являются! Мир неизбежно меняется.
Однако книга Сорокина как целостное явление содержит ответ на вопрос о том, почему сравнительно недавнее прошлое страны и сегодня художественно востребовано. Прежде всего, частное бытие мыслимо и помимо того или иного общественного строя; например, словосочетание «советское детство» подразумевает не столько даже политику, сколько частный опыт частного человека. А он художественно интересен потому, что душа человека бесконечна, и вслед за Достоевским Сорокин в состоянии говорить о загадке человека; пусть даже она заявляет о себе в обстановке устаревших стереотипов советского периода.
Герой рассказа «Красная пирамида» в книге Сорокина, романтичный подросток, который по рассеянности проехал «нужную» станцию пригородной электрички и оказался в пригородной глухомани, долго ожидает обратного поезда на пустынной платформе. Вглядываясь в местный ландшафт, он видит среди пригородной зелени плакат «НАША ЦЕЛЬ - КОММУНИЗМ!». Так вот в данном случае коммунизм фигурирует не как коммунизм, а лишь как один из намеренно-случайных феноменов, который возникает в причудливом спектре впечатлений подростка, наделённого восприимчивым сердцем. В аналогичном смысле «Трилогия» Сорокина, точнее её заключительный том «23000» содержит эпизод, где фрагмент советского прошлого играет художественно вспомогательную (а не самодовлеющую) роль. Героиня «Трилогии», насильственно заключённая в подземный бункер неким таинственным Братством, в одиночестве и заточении получает возможность поразмыслить о своей жизни, пересмотреть прошлое, вспомнить свои ранние года. И вот её мысленному взору является детский сад советского периода - с песнями про Чебурашку и Ленина. Плакат советского времени в «Красной пирамиде», как и песни о Ленине в «Трилогии», вписывается в некое лирическое ретро. Оно подразумевает не столько критику или похвалу в адрес исторического прошлого, которое заведомо неподсудно, сколько некое соприсутствие типового общественного фона в неисчерпаемом мире частного человека. В соответствии с учением европейского мыслителя Жака Лакана, автора труда «Стадии зеркала», душа человека способна впитывать и поглощать наружный жизненный фон.
Помимо загадки человека в новой книге прозы Сорокина имеется ещё одна художественная мотивация советского ретро. Художественными средствами Сорокин показывает, что историческое время едино, поэтому мы пребываем на одной хронологической шкале не только с деятелями советского времени, но и, например, с древними шумерами. Жизнь в настоящем автоматически не отбивает у нас исторической памяти… Иное дело, что писатель есть своего рода летописец современности и прошлое, разной степени дальности, помогает ему осмыслить то, что делается сегодня или, выражаясь словами Пастернака, понять то, «какое, милые, у нас тысячелетье на дворе». Так, в рассказе Сорокина «Белый квадрат» (по которому названа вся книга) остроумно показана ситуация, относительно общая для советского прошлого и нашего времени. Человек хочет посвятить себя политически нейтральной и вообще совершенно безобидной деятельности - например, малому бизнесу, - однако различные бюрократические инстанции вставляют ему палки в колёса. Фактически лишают его права на частную жизнь. Если в советские времена для любой частной деятельности существовали идеологические препоны, то ныне свирепствуют различные формы фиска и налогообложения. Предпринимательская деятельность в принципе не запрещена, но например, зарегистрировать фирму порою совершенно невозможно. А если долгожданная регистрация всё-таки наступает, правила игры только усложняются, поскольку потенциально вступают в силу непомерные налоги. Ну и т.д.
Хочется подчеркнуть: у Сорокина речь идёт не о каких-то «борцах с режимом», не о Навальных, а о частных лицах. Им препятствуют не в каких-то их политических амбициях (этих амбиций попросту нет), а в организации их собственной частной жизни. Почти с таким же успехом, например, монаху могли бы не давать «плести корзины», т.е. выполнять его скромное послушание. Сорокин художественно остроумно описывает приблизительно то, что на современном журналистском сленге называется конфликтом государства и социума. Говоря о нём, Сорокин не архаизирует наши дни, а показывает, что некоторые нынешние проблемы у нас «благополучно» тянутся со старых советских времён.
Наряду с советским ретро в книге Сорокина присутствует карнавально-пиршественная стихия, генетически родственная Средневековью. Так, в рассказе «Поэты» пиршественная тема связывается не столько с ресторанным меню, сколько с ресторанной поэтикой поведения, с ресторанными скандалами в русле Есенина. Герои рассказа - он и она - практически наизусть знают едва ли ни всю русскую поэзию. И могут сходу на память цитировать любого поэта. В особой степени натренирована память у неё, она словно обитает в усталом мире, где всё сказано, поэтому её изысканный эстетизм сочетается с некоей лирической депрессией. Зато она наизусть помнит весь русский серебряный век. В своей литературной искушённости практически не отстаёт и он. Однако возникает заминка. Выясняется, что он - при своих колоссальных знаниях - в упор не помнит стихов Есенина. Из контекста рассказа Сорокина становится ясно, что стихи Есенина содержат таинственный невербальный (=несловесный) пласт, иначе они бы неизбежно выродились в отвлечённую риторику, в череду умело написанных текстов. А произведение больше текста - вот о чём свидетельствует временное беспамятство героя Сорокина. Он так любит Есенина, что забыл его тексты, наружные выплески его поэтической энергии. Он чувствует Есенина из глубин - таким, каким Есенин является до слова, до текстов.
Говорят, что когда Евстигнеев поступал в театральный институт, он начал читать монолог Гамлета «Быть или не быть…». После этих слов Евстигнеев запнулся, внезапно забыв последующий текст. Однако Евстигнеева без колебаний приняли на обучение. Он так глубоко проникся сутью трагедии Шекспира, что почти полностью забыл текст… Но приёмная комиссия оказалась дальновидной.
В аналогичном смысле внезапно забыл всего Есенина герой рассказа Сорокина - поэт. Так вот, он и она, проводят время в плавучем-ресторане, параллельно предаваясь литературным занятиям, наперебой цитируя классику… Однако эта почти идиллия неожиданно переходит в ресторанный скандал. Внешний его повод - жир, который обнаружил поэт в приготовленном мясе. Поэт (который уже успел набраться) устраивает на корабле-ресторане пьяную истерику. Увидев жир в мясе, поэт с гневом обрушивается на официанта: милейший, что это такое?
Из контекста рассказа понятно, что утончённого поэта покоробил не жир как физиологический факт, его покоробила некая провинциальная неотёсанность, мещанская грубость и неуместная топорность, которая присутствовала в обстановке ресторана, при всём его наружном шике. Напившись, поэт остро ощутил внутреннюю вульгарность этого шика, сердце поэта не выдержало…
Жир у Сорокина - это метафора. По пьяни из поэта полезло подсознание, которое взбунтовалось против духовного жира (выражение Мандельштама). Не случайно недоумевающий официант испуганно поясняет поэту, что в мясе должен содержаться жир - и физиологически официант прав, но вот духовно… дела обстоят совсем иначе. Для поэта окружающая обстановка оказалась недостаточно утончённой, и дело закончилось неизбежным в русском ресторане скандалом.
Скандально-пиршественная тема присутствует и в рассказе Сорокина «Ноготь», где описано полноценное отлично сервированное пиршество и безупречно инкрустированный стол. Мысль автора, насколько я в состоянии её реконструировать, заключается в том, что оральные аспекты приёма пищи связаны со всей системой пищеварения, включая анальные аспекты обмена веществ в организме. (Известно, во что, в конце концов, превращается употребляемая человеком изысканная пища).
Поэтому для того, чтобы прекрасно организованное пиршество оставалось на высоте, у его участников должен сохраняться чистый и незамутнённый строй души. Он порождает застольный диалог, способный преодолеть всю неизбежную физиологическую грубость, присущую пережёвыванию пищи. Иначе происходит всё то, что описано в рассказе Сорокина «Ноготь». Участники застолья скатываются к низовым темам, а затем пиршество становится и вовсе неуправляемым, переходя в некую кровавую оргию…
Один из самых ярких в книге - рассказ «Фиолетовые лебеди». В начале рассказа обыгрывается контраст патриарха как лица, вынужденного взаимодействовать со светским государством, и старца как отшельника. У Сорокина показано, что старец по сути автономен по отношению к государству, однако Сорокин избегает банальных ходов, вопреки логичным ожиданиям молитвенник-одиночка, бесценный уникум не становится гонимым. Более того, государство по-своему зависит от старца. Человек высокой подвижнической жизни наделён неземной мудростью, от которой зависит благо страны, и страна не хочет лишиться уникального молитвенника. Старец-молчальник иногда отверзает уста и даёт государственным мужам целительные советы-наставления.
К старцу на вертолёте прибывает патриарх, по сути показанный как государственное лицо, а старец фигурирует в рассказе как независимый мыслитель, который в состоянии дать государственному человеку необходимый совет. Однако по сюжету рассказа старец - человек независимый и живущий изолировано - не принимает патриарха. И тот вынужден вернуться восвояси на своём шикарном вертолёте. Патриарх улетает не солоно хлебавши.
Затем к старцу, которого всё равно не оставляют в покое, является новая делегация. Её возглавляет некий генерал, хранитель военных секретов, в структуре которых случилась досадная осечка, грозящая целому комплексу надёжных ракет превратиться в ничто. Старец неожиданно соглашается поговорить с одним из членов военного коллектива, к подвижнику-изоляционисту делегирован некто Сашок.
У него не всё просто в его собственной судьбе, однако он переживает за судьбу страны. У нас всё не совсем по-настоящему, у нас всё как бы, - сокрушается Саша, - единственное что есть настоящего - это проверенная военная мощь. Но если и боевые ракеты, оплот и защита страны, станут существовать только понарошку, с лица земли исчезнет и страна, - не перестаёт ужасаться Саша.
Откуда же является таинственное ничто в рассказе? Если в советский период в качестве ходячих фикций существовали идеологемы, например, лозунг «НАША ЦЕЛЬ - КОММУНИЗМ!» (упомянутый в другом рассказе сборника), то ныне идеологемы сменились брендами - теми самыми «как бы», которые окружают Сашу. И он задаётся трагическим вопросом, есть ли у нас хоть что-то настоящее.
Напоив Сашу чайком, старец кратко иносказательно разъясняет гостю суть ситуации. Старец спрашивает у Саши, как называется комплекс ракет. В ходе беседы выясняется, что он называется «Сатана». Поэтому устройства ракет отказывают и весь комплекс ракет превращается в ничто. Сатана коварно шутит, и этому не приходится удивляться.
Разработчики комплекса ракет в рассказе, стремясь создать нечто по-настоящему страшное, апеллируют к исчадию ада, а с кем же ещё связать оборонную мощь страны? Однако дьявол не дремлет и успешно устраивает своего рода провокацию.
Книга Сорокина «Белый квадрат» - сборник избранных произведений Сорокина, написанных в русле малой прозы. Действуя минимальными средствами, которые, как известно самые сильные, Сорокин попадает в самую точку, в самую суть явлений и продолжает оставаться на высоте.
Посещайте мой канал. Ставьте лайки, дизлайки. Пишите комментарии. Ваш Геронимус
