Свой будущий дом я увидела задолго до его реализации в материальном мире. Дом казался огромным, с просторными комнатами, в которых легко, например, танцевать, несмотря на наличие пышной мебели времён Екатерины Великой. Я, впрочем, никогда не танцевала, а обычно стремительно шла из одной залы в другую, наслаждаясь высокими потолками и гаммой оттенков светло-бежевого цвета. Единственное, что её нарушало, два бордовых дивана у стен. Дом во сне казался настолько реален, что, просыпаясь в своей панельной двушке, я с трудом возвращалась в действительность. Между тем никакой мечты жить в особняке я не имела даже тогда, когда все герои мыльных опер переселились из квартир в мини-дворцы, где без конца перемешались по декорированным лестницам. Тем не менее, во сне дом существовал и обживался, обрастая новыми деталями.
Первым делом в нём появился камин, дальше – шторы и даже пилястры. Всё это я видела очень отчётливо. И вот однажды… Рано или поздно всегда наступает это «однажды», поворотный момент, после которого всё летит непонятно куда. То есть, это для нас непонятно, а на самом деле происходят обычные тектонические сдвиги. Случилось вот что. В городе одновременно закончили две мега-стройки: дамбу, связавшую два центральных района и второй мост через Каму, соединивший два конца города. По новой дамбе через наш дом пустили десять маршрутов автобусов, как выглядят автобусы в России, вы знаете, так что очень скоро мы встали перед дилеммой – беспрерывно дышать гарью (дочке на тот момент было два года) или бежать.
Вариант бегства имелся: дачный дом без удобств в районе только что выстроенного моста. В зелёной зоне. Но без удобств, с туалетом на улице. Летом этот райский уголок становился мечтой живописца. Но с появлением белых мух очарование пропадало, начинало сквозить во все щели, печь приходилось топить перманентно, из крана текла ледяная вода. Да, в доме находилась печь-голландка, при входе пугающая гостей… Мы решились и переехали, не подозревая о том, что деревянный дом площадью в сорок метров, построенный в тридцатых годах прошлого века, скоро превратится в особняк из моего сна…
Первая же ночь, проведённая в старом доме, вселила в меня небывалый покой. Здесь стояла такая тишина, что первые недели я только тем и занималась, что слушала отсутствие звуков; после шумного города и агрессивной попсы отовсюду это казалось блаженством. Укладывала дочку спать, садилась возле печки и впитывала тишину. Казалось, что этот старый, требующий ремонта дом – самая настоящая крепость, и она тебя защитит.
Несмотря на суровость быта, дом, состоящий из двух комнат и кухни, излучал скрытый уют. Даже в жарком июле из-за высоких берез здесь не задерживалось солнце, но упорно гнездилось что-то другое, неуловимое, видимо, оставшееся от прежних хозяев… Судя по домовой книге и количеству бывших жильцов, рождённых во второй половине девятнадцатого (!) века, он просто обязан был кишеть привидениями, но муж, ставший хозяином дома после смерти бабушки и проживший здесь двадцать лет, клялся – нет привидений. Их действительно вроде бы не было. Дом не скрипел половицами свинцовыми ноябрьскими ночами, в нём никогда не гас свет и весело трещала печка; даже древний засыпанный песком чердак, куда забирались по особым случаям, не годился для декораций классического хоррора. И всё-таки стойкая нота инфернальности в атмосфере дома звучала столь явно, что на её фоне меркли все хоррорные приведения. В двух словах эту ноту можно сформулировать строчками великого советского писателя Шарова из его сказки «Человек-горошина и Простак»:
Обратно в чужие, глухие века…
Слепые, немые.
Где солнце не светит и ночь глубока…
Причём века имелись в виду отнюдь не метафорические, как у писателя Шарова, а вполне себе реальные, петровские или екатерининские, и мы так и не решились выкинуть прялки, чугуны с ухватами и ткацкий станок, оставшиеся от старых владельцев. Старые владельцы наблюдали за нами из всех углов, и я без особой нужды не заглядывала в допотопный комод и не смотрелась в обветшалые зеркала. Чтобы как-то отстраниться от «тёмных веков» и прикрыть обилие окон без солнца, моя свекровь сшила нам невообразимо дворцовые шторы, и это был оксюморон, конечно…
При каждой возможности мы выходили во двор. Перед домом развернулся компактный палисадник с вишнёвыми деревьями, где мы в первый же вечер пожарили шашлыки и сидели, смотрели на звёзды, не подозревая о том, что Лопахин уже выиграл аукцион, и на месте нашего палисадника стоит виртуальный комплекс высоток. О том, что нас будут сносить, стало известно буквально на следующий после переезда день - из объявлений, расклеенных на калитках. И не только нас - весь квартал, благодаря новому мосту моментально связавшийся с центром. Это была, конечно, психическая атака, и она дала свои результаты – половина домовладельцев, проживших здесь лет пятьдесят, завтра же согласились въехать в предоставленное жильё. Первый урок, который я тогда усвоила, выглядел так – всегда оформляйте в собственность землю, даже если она размером с курятник, и на этом «курятнике» стоит лишь собачья будка, и та никому не нужна. Город растёт, и в любой момент земля на задворках может превратиться в коммерческую. И у нас, и у наших соседей эта земля находилась в аренде...
Соседям дали квартиры по количеству метров, а трое самых упёртых, в том числе мы, побежали оформлять землю в собственность. Процедура оказалась долгоиграющей, что нас ничуть не смутило; скорее, наоборот – вселило стайерское спокойствие. Несмотря на сложный быт, жизнь в старом доме с палисадником и огородом - после тьмы автобусов под окном - показалась нам райской. Ребёнок весь день находился на воздухе, мы готовили барбекю и собирали друзей. И всё бы ничего, но новые хозяева решили нас поторопить – ближе к осени начались пожары. Горели расселённые дома, чтобы люди не опомнились и не попытались дать делу обратный ход. Но, бывало, сгорали и дачи. На всякий случай мы спали в одежде, держа документы при себе, и всё-таки когда запылал соседский дом в пяти метрах от нас, я заметалась. Оказывается, это так просто – поджечь пустой дом. Бросаешь внутрь кучу смятых газет, обливаешь обильно бензином. Раз – и резкая вспышка. Слава богу, всё случилось в семь вечера, слава богу, мы были дома и заметили огонёк. Пока муж набирал ноль один, я одела ребёнка, а когда выскочили на улицу, всё уже полыхало.
Моментально образовалась толпа, а когда подоспели пожарные, пламя уже достигало своего апогея, и я кричала, чтобы спасали наш раскалившийся от близкого огня дом… За три года, что мы прожили в расселённом квартале, сгорело пятнадцать строений, но поджигатели тщательно соблюдали «технику безопасности» - работали только днём, убедившись, что людей в помещении нет - так что жертв не было. Я выходила на крыльцо и вздрагивала: слева, справа, спереди, сзади, наискосок – пепелища. К нам без конца ходили представители застройщика и вели бесполезные разговоры о метрах.
Всё изменилось тогда, когда земля, наконец, перешла в нашу собственность. Второй урок, усвоенный мной в те смутные времена, выглядел так - не торопись, привязываясь к результату и, самое главное, не страдай, если достичь этого результата не получается. Зная, что наши соседи уже продали свою землю, мы потихоньку стали подыскивать коттедж с отделкой и коммуникациями. И тут меня поджидал третий урок: выбора, собственно, нет. Это было тем более странно, что домов продавалось достаточно. Что это были за дома? Коробки без газа и черновой отделки, стоящие вдоль напряжённых трасс. Если же вдруг попадался отделанный особняк, то его стоимость взлетала раз в десять. Мы перешерстили весь город, избегая вредного производства, и, в конце концов, нашли небольшой двухэтажный коттедж из красного кирпича, покрытый серебристой черепицей. Три спальни, гостиная, сауна, спортзал, два санузла и гараж. Минус был один – далеко.
Это только на словах – сорок минут до центра города, если ты за рулём. В действительности «от дверей до дверей» - хорошо, если час, а если пробка, то и все полтора. Ещё раз перелопатили рынок, но домик с серебристой крышей не выходил из головы, и мы решились… Как только возжелали новый дом, дело застопорилось. Из расселённого квартала выехали все, кроме нас и ещё одной семьи, проживающей в доме с долевой собственностью – их тормознули до финала, а потом покупать отказались. Стоял конец мая, и, если бы не чернеющие остовы сгоревших домов, наше местечко опять превращалось в курортную зону. И тогда муж сказал:
- Почему ты не вешаешь «почту»?
Про «космическую почту» я прочитала сто лет назад у Марии Арбатовой, которая при любых проблемах водружала картинку с изображением желаемого на стену и через несколько месяцев получала, что нужно. Вернее, так поступали её сыновья, и не было случая, чтобы «заказанная» вещь не появлялась. Стоило мне в это поверить, как «космическая почта» стала любимой игрушкой, благодаря которой я переехала в новую квартиру и получила весь список необходимых на тот момент вещей. И всё было отлично до тех пор, пока одна моя знакомая не получила квартиру по «почте»… в наследство. Знакомая тоже читала Арбатову…
Подумав, я всё же повесила «почту» - ведь ресурс, благодаря которому мог материализоваться особняк, был мне известен. Картинку, правда, взяла первую попавшуюся – из журнала «Техника молодёжи» – двухэтажный дом из жёлтого кирпича и крышей из бордовой черепицы в окружении пышных берёз. Меня ничуть не смутило, что коттедж, который мы уже выбрали, выглядит абсолютно иначе.
И вот проходит две недели - нас приглашают подписать договор, перечисляют деньги. Мы несёмся к хозяину дома из красного кирпича и … продавец отказывает нам без объяснений. (Мебель «времён Екатерины» из моего сна, кстати, уже куплена и томится в магазине на складе). Я смотрю на «космическую почту» с жёлтым коттеджем, перечеркнувшую все наши планы, и не понимаю, как это мог сделать листок бумаги из старого журнала «Техника молодёжи», забытого на чердаке. Уговариваем хозяина коттеджа продать нам дом, поднимаем цену, носимся по городу в поисках других вариантов – безрезультатно. Наконец, до меня доходит - нам нужно найти «заказанный» жёлтый коттедж.
Как в миллионном городе отыскать дом, если вы не знаете адрес? С этим вопросом я ложилась и вставала... И вот однажды, когда мы уже по четвёртому разу отсмотрели все варианты, я зашла в магазин и вдруг поняла, что человек, который стоит перед кассой, это, кажется, родственник нашей подруги, и он, вроде бы, строит дома.
- Нет проблем, - улыбнулся мне родственник нашей подруги. – Завтра же всё покажу.
У местечка, куда нас привёзли, отсутствовало название, а Малое Турбино – так его именовал старик-дачник - скорее было устным, нигде не зафиксированным упоминанием. У местечка отсутствовала сквозная дорога, его не было видно ни с шоссе, ни с воды, а место слияния Камы и Чусовой, куда впадала единственная затейливо холмистая улочка, разверзалось перед вами внезапно и во всю ширь. На улочке, по бокам отрезанной от мира скалистыми речками, стояло несколько современных коттеджей, за которыми гнездились обветшалые дачи, готовые в любой момент сползти с горы. Плюс сосновый лес справа и лиственный слева. Плюс скалистый обрыв в тупике, с которого, как из грамотно отстроенного амфитеатра, можно было наблюдать скольжение белоснежных яхт. Несмотря на наличие современных домов, это место совсем не походило на город, но ещё меньше оно напоминало деревню, и взгляд то и дело спотыкался об отсутствие пешеходов, рекламы, магазинов и прочих элементов мегаполиса, к которому Малое Турбино относилось географически.
Здесь не нашлось ни единой утоптанной ровной дорожки - все пути вытанцовывали причудливые кривые в трёх измерениях, и даже место центральной усадьбы с двумя симметрично выстроенными дворцами, было не до конца выровнено сотнями тонн привезённой земли. Я сразу поняла – в этом месте не могло быть ни одного случайного персонажа - только тщательно подобранные, занесённые, как и мы, волшебным путём…
Можете мне не верить, но первый же показанный этим человеком дом оказался тем самым, стоящим в берёзовой роще. По расстоянию – в два раза ближе, чем красный, с серебристой крышей. А залив, видимо, шёл в качестве компенсации за отсутствующую отделку, так что запланированный на конец лета переезд был отложен опять. Что делать с дизайном, я, впрочем, знала, и вскоре дом с пилястрами и мебелью времён Екатерины из сна стал нашим. «Поместье», правда, оказалось небольшое, - одиннадцать соток, но, учитывая отсутствие слуг, это я записала в плюсы.
И, наконец, башмачки… В этой истории с новым «помещичьим» домом много волшебного, но больше всего меня взволновал момент с серебряными башмачками. Помните серебряные башмачки Гингемы, в которых путешествовала девочка Элли по дороге, вымощенной жёлтым кирпичом в «Волшебнике Изумрудного города»? Именно башмачки переносят Элли обратно в Канзас…
Так вот, по случаю я купила точно такие же, совершенно забыв про их чудо-силу. Старый дом мы продали в июле, но выехать из него не могли – отделка нового растянулась на месяцы, и это был оч-чень своеобразный опыт. Когда первый этаж наконец-то закончили, мы спонтанно решили переезжать. И переехали буквально за день, оставив в старом доме всё, что можно было бросить. Точно помню – серебряные башмачки стояли на самом виду, возле печки, и я их, кажется, упаковала… Но когда потом разбирала коробки с вещами, как ни старалась, найти не могла. После нашего отъезда бедный старый дом доживал ещё несколько дней, и я туда вернулась, обшарив все углы – конечно, тщетно. Потому что ветер намерения, вернувший Элли домой, как мы знаем, был таким сильным, что, волшебные башмачки не могло не сдуть во время полёта.
Если текст понравился, поставьте, пожалуйста, лайк и подпишитесь на мой канал. Спасибо. Карта Сбербанк 4276 4900 1853 5700
Публикации канала:
Письмо. Рассказ
Как я переехала в особняк. Рассказ
Бабушка и ее женихи
Клад. Рассказ
Сам я живу в вагончике, а в трёхэтажном жоме - страусы и индюки
Как няня вышла замуж
Взлёт
А вызнали, что человеческой жизнью управляют дома?
Транзитный Сатурн
Волшебник Данилин
Все, кто мог, продали большие дома
Как девушка убежала в Испанию
Как я похудела до 44-го размера
Женщина вокруг сорока. Повесть
Дневник пионерки. Биороман
