Читая сейчас Валентина Саввича Пикуля порой просто хватаешься за голову, спотыкаясь на явно ложных пассажах и остаются только вопросы – откуда это взято? Зачем это было написано? Какой смысл не просвещать не очень сведущих в истории читателей, а вводить их в заблуждение?
Итак, роман «Слово и дело» повествующий о царстве Анны Иоанновны, и разумеется здесь никак нельзя пройти мимо герцога Эрнста Иоганна Бирона. Первый раз я прочитал этот роман уже не в юности, а в более взрослом возрасте, когда кое-что уже знал как об истории России и Франции вообще, так и об отдельных исторических персонажах. Поэтому я с немалым удивлением вычитал, что оказывается наш известный Бирон изначально носивший фамилию Бирен или Бюрен, не просто облагородил свою фамилию на более благозвучный «французский» манер, а позаимствовал ее у французских Биронов, и они даже признали его родственником. Хм, официально.
Разберем эту аляповатую и клюквенную историю подробнее.
Летопись третья. Дела людские. Глава 1.
Славен во Франции со времен незапамятных род могущественных герцогов Биронов. Их подвигами украшены великие битвы под знаменами с бурбонскими лилиями.
Сейчас во Франции в чести живет и в пышности благоденствует герцог Бирон де Гонто. Уж много лет ничто не смущало души маршала. Угасли миражи пылкой младости, остыл любовный жар в его сердце, звоны шпор уже не звали старца на битву. Бирон так бы и умер, ничем не потрясенный, если бы…
Отсебятина уже начинается… По всей видимости Валентин Саввич не знал (или же намеренно сообщает читателям неправильные факты), что Бироны де Гонто могли называться родом герцогов лишь начиная как раз со времен, когда в России царствовала Анна. Старый герцог Бирон де Гонто, назовем его имя (Пикуль нам его почему-то не сообщает) - Шарль-Арман де Гонто получил в наследство от своего отца титул маркиза – герцогом же Бироном он стал благодаря личным заслугам. Шарль Арман стали именоваться 2-ым герцогом Бироном, первым был сотней лет раньше брат его прямого предка – знаменитый маршал Бирон. Первый герцог Бирон получил этот титул от короля Генриха IV и лишился его вместе с головой предав своего короля.
До царствования Наваррского де Гонто были просто баронами, после казни 1-го герцога уже маркизами. И наконец в 18-ом веке титул герцога, за боевые заслуги вновь возвращается в клан де Гонто. И увы, у нас еще один ляп – в 1737 году, о котором идет речь в этой части прославленный маршал Шарль-Арман де Гонто уже… не был герцогом. Он последовательно передавал свой титул (еще при своей жизни) своим сыновьям – Франсуа-Арману (умер в 1736), и Антуану-Шарлю носил этот титул с 1736 по 1739 год, в котором скончался.
Так что герцог Бирон де Гонто на 1737 год это 20-тилетний юноша.
«Если бы не получил письма из Петербурга.
— Какой-нибудь пройдоха имеет дело до меня!
Писал ему сам фаворит императрицы русской. Писал о том, что в годы забытые один из семейства Биронов покинул Францию, после чего осел в краях курляндских. Потомком же его являюсь я, сообщал граф Бирен герцогу Бирону и просил герцогов во Франции признать графа в России за своего сородича.»
Ну, а далее идет вот эта чепуха о переписке курляндца с французом. Надо ли говорить о том, что никаких следов этой фантастической переписке в реальной истории не осталось? Де Гонто отказывает Бирену, сначала предлагая тому стать герцогом, а потом уж он может его и признает за родственника.
Бирен Эрнст Иоганн избирается наконец в герцоги Курляндии и…глава 6.
«Сяду ка я да напишу герцогу Бирону в Париж, — что он теперь ответит мне?»
Сам он, почему то стать Бироном не может…обязательно французское подтверждение нужно. Где логика, теперь-то зачем?
«Долго не понимал, что произошло, парижский маршал Бирон де Гонто, потом написал письмо Бирену, что он безмерно счастлив иметь в странах полуночных столь славного своего сородича, украшенного многими доблестями, и прочее, и прочее…
Правда, вскоре случился казус, озаботивший генеалогов!
Нашелся в Лотарингии аптекарь, из ума выживший, который через газеты публично по всей Европе объявил, что он тоже принадлежит к ветви герцогов Биронов.
Любая историческая нелепость должна иметь смешное окончание, и маршал Бирон де Гонто признал своим сородичем и захудалого аптекаря. Это признание он объяснял в Версале:
— Мне даже любопытно, что заведомые проходимцы решили почему-то украшать свое ничтожество именно моим славным именем и моим древним гербом. Но, признав родственником коновала митавского, почему я должен отказать в удовольствии лотарингскому микстурщику?
…Герцог Курляндский теперь именовал себя уже не Биреном, а Бироном.»
Что ж, анналы нашей истории не сохранили никаких сведений ни об аптекаре, ни о продолжавшейся переписке двух Биронов. Остается только гадать, зачем Валентин Саввич включал в свои романы подобные нелепицы. Впрочем, именно эта нелепица Пикуля хотя бы безобидна, в отличии от лжи по адресу защитника Баязета Исмаила хана Нахичеванского в одноименном романе, о нем и о другой небывальщине популярного романиста в моих следующих статьях.
