Откуда берутся друзья даже не спрашивайте. Заводятся откуда-то. Но можно проследить - как. Самая устойчивая группировка, конечно, из детства. Потом - от места проживания, и затем - из общих интересов, наверное.
Нынче, когда "бизнес" стучится в голову уже с детства, все стало, верно, сложнее. (Грех скрывать - и при Советах какая-то часть популяции людей тоже имела склонность к барышничеству, какая то - к бродяжничеству – и изменилось с тех пор в природе человека мало…)
Длится ли нынче дружба классических бизнесменов – и до какого препятствия – никто не знает, а они не говорят. Хотя, если друг другу нефть и газ продавать, а колбаски в корзинках дарить – дружба может продлиться бесконечно долго, пока в туман не уйдет основной ежик, что центром притяжения был. Но тот, однако ж, может уйти, передав, э, пре(и)емнику ключи, секреты, большую красную кнопку, повара и полномочия. Таким образом, даже в той дружбе плохого - нет. А нам до них нет дела.
У нас тут, на земле, все еще более запущено. И друзья растут в геометрической прогрессии. По-простому. Как грибы после дождя.
И вот они, как-то захотели в один год приехать к нам в гости (как бы на охоту) – все разом. Почему «как бы» - с годами собственно охоте они посвящали все меньше времени. Все больше бродили меж дерев. У вод. Вдоль гор.
Да, дичи, конечно, у нас всегда много, и пяток рябчиков, пара уток, а то и олень, в охотку, забирались на котел.
Тот описываемый вавилонский случай приключился в 90-х. У всех наших друзей денег не хватило на Турцию – или куда тогда было модно ездить. У всех, и рáзом.
А тайга обычно замещала бессмысленное, теплое, как суп, море без рыб, и позволяла экономить деньги для семьи. Это очень приветствовалось (в нашей общей среде – тогда - тоже доедающих овощ без соли).
Как-то распределить друзей по августу и сентябрю не получалось. И потому мы честно сказали – приезжаете все вместе – помогать строить избу. Фермеру.
Теперь расскажу, что из этого получилось.
Кто был. Фермер – ему избу и строили - в сенокосных и отгонных его угодьях. Он занимался тем же, чем и при Советах – работал на земле. После революций (при непьющем дяде с заплаткой, а затем – и при пьющем) - делал то же самое. Единственный из всего колхоза. Вроде бы работая на себя. Но отстегивая долю государству, за защиту - что ли - от супостата.
Милиционер – «сколько (где) сидел» - была его расхожая шутка. Которой он хвалил любое дело (изделие) каждого гостя, которое у того получалось. Как-то связывая умения с зонами… Впрочем, мент он был не убежденный - стал им в те же 90-е, до этого был простым инженером на непростом предприятии.
Чиновник – всю жизнь и при любой власти получал пособие, у какой – крупное, у другой - копеешное – его, скорее, ценили, или не замечали - как он заявлял сам.
Переводчик – представлялся «переводчиком чужого добра». По жизни завис между трех культур – и ни одна из них не была русской. Поскольку язык он связывал со средой, и как любой профессионал, все делал до конца.
Бизнесмен – он же - миллионер – не по сути, по личному ощущению, да он и не парился. Начинал как все: прошел медные трубы кредитов без отдачи, аукционов без денег и логики – наоборот - вначале 90-х. Ловко перестроился и окреп в середине 90-х. И запустил, то есть бросил, свое «дело» потом. Все-таки торговать барахлом оттуда и лесом – туда - дело не вполне увлекательное, хоть и благодарное. Или желающих это делать более чем много?
Ваш покорный слуга – постигнув лет за десять таежные премудрости, занимался тем, чем занимаются народности на инстинктах с младенчества. И завязывать это занятие не собирается до сих пор.
Плотник – друг фермера. Больше плотничьего дела любил ловить рыбу и бить дичь – готов был ставить и трясти сети круглыми сутками, а птицу бить и днем и ночью и зимой и летом. Был уверен, что уйди он в рыбаки и поставь избу на таежном озере – он заживет как человек, бия птицу и кося рыбу… Особенность, конечно, неприятная, но друг твоего друга – всегда и тебе друк. Сдерживало его от переезда на озеро то, что рыб бы ему пришлось сдавать на рыбзавод за 10 руб/кг, в то время как на рынке завод ее толкал уже за 500 р/кг. Так что рыба не пострадала.
Это основной состав – там еще были друзья друзей, но остальных я не успел запомнить, по причине своего участия в процессе всего дней пять.
Состав четко распределил обязанности, и, чтобы не мешаться под ногами, «охотились и рыбачили» все, а строили - по очереди. Оттого изба и пространство вышли очень разностильными. Назовем это мягко.
Что я увидел в итоге – участок с футбольным полем. Длиннющим столом под навесом. Кострищем рядом, сложенном из огромных валунов, с решеткой в одном углу, таганами в другом, плитняком для приготовления мяса на углях, куском плиты для казана… Вокруг кострища были разложены «красивые» коряги, на которых было удобно сидеть. Осенью костер притягивал…
Парилка была на отшибе – представляла собой печь из закопченных валунов, над которыми натягивалась палатка без дна. Многоместный туалет был спрятан вдалеке.
В стороне стояло высокое сооружение из палок, крытое осокой, укрепленной поверх ветками тальника, под которым в два ряда выстроились пологá. Пространство (не) окружал кусок малороссийского плетня из тальника, на стойках которого висели банки.
Внутри недостроенной избы были нары по обе стены, правую и левую, а меж ними длинный стол, заканчивающийся окном. Печь была спрятана в изножьях коротких нар – тех, что справа. Трубу вывели вбок – в сторону леса - чтобы была тяга + сэкономить жесть на разделку и та была бы под надзором…
Но вместо потолка и крыши был натянут тент. Уже начинались заморозки, и мы все скопом, приподняли сруб на 3 … 5 венцов – ходить стали в полный рост, утеплили накатанный потолок мхом, берестой, дерном и землей, подвели его под крышу.
Устроили грандиозный праздник с остатками спирта и поеданием кого-то из домашней живности фермера. После того гости постепенно начали уезжать – кто сплавлялся самостоятельно на резиновых лодках, кого попутно вывозили моторками.
Мимо той избы проезжал лет через пять – зимой снегом раздавило все навесы, а одним из сильных половодий снесло их остатки, и из кострища укатило камни, зато по другую сторону избы нанесло гору плавника тем же половодьем.
Жаль, не сохранилось ее фото. Но такая изба была – давала приют рыбакам. Гости, возводившие ее, нет-нет, да и приезжали посетить тот приют.
А уже через 10 лет избы не стало - кто-то сплавил ее в отсутствие хозяина. Потому что фермер уехал в центральную Россию, в какую-то умирающую деревню, завел пасеку, стадо коров и еще кого-то. При его энтузиазме и тяге к коллективизму, и та, умирающая деревня, начала шевелиться. Поскольку городской покупатель деревенской еды идет на обилие предложения, как хариус в верховья рек, где с каждой ветки в воду валятся жирные насекомые - и тот может выбирать.
А что гости? Мент купил дом в тверской области и доволен тихой речкой и уклейкою, кажется. Бизнесмен в одной из азиатских стран делает то же что и всегда. Переводчик и чиновник пристрастий не меняют. И у остальных все хорошо. И тот эпизод им помнится, судя по тому, что каждое лето они звонят с предложением «…неплохо бы осенью…».
