Попалась мне на днях в Дзене заметка о внебрачных связях Николая I.
Краткое содержание этой заметки сводится к тому, что Николай Павлович не давал прохода фрейлинам своей супруги, которая его за это, как минимум, не осуждала.
Ну, естественно, в комментариях возмущаются степенью их "морального падения" и с сарказмом поминают название документального фильма "Россия, которую мы потеряли".
Хотя то, что у Николая I были связи с другими женщинами - не новость. Еще великий писатель Земли Русской Лев Николаевич Толстой (1828-1910) использовал одну из таких историй в качестве завязки своей повести "Отец Сергий", где невеста главного героя за две недели до свадьбы сообщает ему, что она была возлюбленной императора, после чего жених переживает крушение своих идеалов и уходит в монастырь.
Если в толстовские времена такие истории воспринимались как круто замешанная драма (если не трагедия), то в конце двадцатого века - уже как пошлый анекдот. Во всяком случае именно так, например, это показано в кинокомедии 1991 года "Чокнутые" (где снялась целая плеяда замечательных советских артистов).
Но и там и там, - и в "Отце Сергии" и в "Чокнутых", - император обольщает, но не принуждает. Хотя, мог бы. Административных ресурсов у него для этого хватало.
В "Сергии" невеста прямо признается в своей любви к царю. А в "Чокнутых" есть эпизод, где прелестная супруга какого-то генерала, после свидания с Николаем Павловичем, на вопрос мужа: "Где вы были, сударыня? - отвечает - В раю!".
Но при чем же здесь декабристы? А это в нашей истории, пожалуй, самое драматичное и трагичное.
Николай I всю свою жизнь трепетно и нежно любил свою супругу. В молодости современники считали их идеальной парой. До тех пор, пока Александра Федоровна не перенесла жестокое нервное потрясение в результате восстания декабристов.
На тот момент ей было двадцать восемь, и она успела родить троих детей - наследника престола, будущего Александра II и двух девочек.
14 декабря 1825 года (по старому стилю), когда мятежники вышли на Сенатскую площадь, она, женщина далеко не глупая, отдавала себе отчет, что ее жизнь, жизнь ее мужа и жизни их детей висят на волоске. Александра Федоровна не знала и не могла знать, как будут уничтожать династию Романовых большевики в начале двадцатого века. Но она прекрасно знала, как уничтожали династию Бурбонов во Франции в конце восемнадцатого.
Ее муж передал наследника солдатам гвардейского саперного батальона, которым доверял, а сам отправился на площадь подавлять бунт, или революцию (кому как больше нравится). Александра же Федоровна с младшими девочками осталась ждать вестей и решения участи своей семьи...
В результате этого напряженного ожидания, как обычно пишут, "ее здоровье было подорвано, и она уже никогда не смогла его восстановить".
И именно после этого у Николая Павловича начали возникать "отношения" с другими женщинами, о которых Александра Федоровна знала, или догадывалась, и которые ему прощала, потому что продолжала его любить и понимать, как никто другой.
Справедливости ради надо отметить, что после восстания на Сенатской она родила еще четырех детей. Самого младшего - сына Михаила в тридцать четыре. После этого врачи запретили ей рожать, а, поскольку других способов предохранения, не влияющих отрицательно на женское здоровье, кроме полного воздержания, тогда не было, то Николай Павлович, которому было тридцать шесть, согласился на это.
Есть в этом что-то от кармических законов, воздающих по заслугам, если не самим исполнителям, то их близким.
Комиссар о декабристах
Пушкин не случайно неоднократно рисовал на полях своих черновиков пятерых повешенных. Именно столько было казненных по итогам следствия о восстании декабристов. Для него, и для "высшего света" - тогдашней российской элиты, эти пятеро, и остальные, отправленные за вооруженный мятеж были отправлены "во глубину сибирских руд", были "своими" - родственниками, однокашниками, друзьями, сослуживцами, соседями, партнерами за карточными столами... И эти "свои", перепугав жену Николая I так, что она после этого уже не могла нормально жить с мужем, толкнули императора на то, что он начал соблазнять женщин их круга. Это было унизительно, но они мирились с этим, потому что понимали или ощущали свою, как минимум, моральную сопричастность к совершенному декабристами, и боялись за это более сурового возмездия, чем соблазнение царем-победителем их жен и дочерей. Но у потомков уже во времена Толстого внебрачные связи царя вызывали возмущение, потому что предки стыдливо скрыли от них "обратную связь" - унизительное и причудливое историческое возмездие за свою попытку насильственного изменения хода исторического развития.
О чем фильм "Союз Спасения"?
Кто-то скажет: "Ну и что? Не было бы восстания, врачи все равно бы могли запретить Александре Федоровне рожать, Николай Павлович все равно решился бы на воздержание в супружеской жизни, и у него на этой почве все равно возникли бы внебрачные связи...".
Однако, дело в том, что в этом случае у элиты не было бы ощущений своей вины, бессилия и вызванного ими надлома самодержавных идеалов, которые так явственно проявляются в творчестве Льва Толстого и многих других писателей конца девятнадцатого столетия. Хотя любовницы были и у предыдущих императоров, но в русской истории царей за это начали осуждать только начиная с Николая Павловича.
Смерть Николая I и Крымская война
А вообще тема о кармическом (или историческом) возмездии за попытку насильственного изменения истории, на мой взгляд, намного глубже, чем известная фраза о революции, пожирающей своих детей. И я надеюсь продолжить ее в следующих публикациях на Яндекс-Дзен канале "Путешественник во Времени", на котором Вы сейчас находитесь.
Кому и зачем нужна история?