Давайте, я расскажу вам о Тимучине, о Чингиз-хане. Одно время я встречал его на Хурай-Нуре. Хурал-Нур - это озеро, куда мы ездили на рыбалку. Жили там три дня, ловили хариуса. Купались, когда не клевало, загорали. Был июль, тепло, палатку не ставили, ночевали под открытым небом у небольшого костра.
И вечерами к нам приходит Тимучин. Первый вечер он простоял до самой темноты темной фигуркой на взгорке. Похоже, он и до нас сюда приходил, просто в этот раз не рассчитывал встретить людей на берегу и не стал дальше спускаться.
Вы, конечно, знаете, что Тимучин родился на Байкале, на речке Онон, в Баргузинской степи. Что он был из хоринцев, бурят-монгольского племени, состоящего из одиннадцати родов: галзут, хуацай, хубдут, гучит, шарайт, харагана, худай, бодонгут, хальбин, цаган, батанай, последний, одиннадцатый, не вспомню.
То есть, к татаро-монголам, как нас в детстве в школе учили, его отнести никак нельзя. Да и не было, сейчас говорят, никаких татаро-монголов, никакой Орды, а была обширная Тартария, страна без границ, государственности, наций и даже национальностей. Были те же люди, что и сейчас, только жившие семьями и родами. Это мы сами стали их как-то назвали, для удобства.
Так вот, Темучин был из агинских бурят. Хоридой, общий предок одиннадцати бурятских племен, однажды бродил по Ольхону и увидел трех лебедей. Лебеди вышли на байкальский берег и превратились в трех девушек. Хоридой подкрался и похитил одежду самой красивой из них. Девушки всполошились, двое бросились к своим одеждам, обернулись лебедями и улетели. А одна не смогла улететь, осталась. Она вышла замуж за Хоридоя и родила ему одиннадцать сыновей, от которых и пошли те самые одиннадцать хоринских, бурятских родов.
Уже в глубокой старости жена попросила у Хоридоя вернуть ей одежду. Чтобы примерить её. Надела, превратилась в лебедя и улетела через дымовое отверстие юрты.
Спросите, откуда я все это знаю? Темучин рассказал. Тот самый мальчишка, который в первый вечер не подошёл к нам. Назавтра, как он снова появился, мы кликнули его и он спустился к озеру. За руль он вёл велосипед, на котором приехал.
У нас была уха, мы предложили ему присоединиться, но пацан отказался. Я пошарил в рюкзаке, достал банку сгущенки, проткнул её дважды ножом и протянул. Он тянул сгущёнку с крепким чаем из прокоптелой кружки, освоился, сразу расположился ко мне и охотно отвечал на расспросы.
Ну, да, его звали Тимучин. И он был из хоринского рода. И тот, древний Тимучин, был его далёкий предок.
Всё просто. Я спросил Тимучина, знает ли он, где похоронен его прапрапрапрадед? Ведь если с местом рождения всё ясно, то человечество не знает, где искать его могилу. Её ищут века. Ищут от Казахстана и до Китая. И существует множество теорий, легенд где она может быть.
Из всего, что написано об обстоятельствах его смерти и месте захоронения, можно верить только тому, что Чингиз сам придумал, как скрыть ото всех свое место, где будет похоронен. И он будто бы обеспечил тройное уничтожение свидетелей своего погребения - тех, кто хоронил его, тех, кто убил хоронивших и тех, кто убил убивших.
Мальчишка сказал, что на самом деле буряты знают, где похоронен Тимучин. Ему самому рассказывал о том его дед - старик Бохой. Но они никому не говорят и никогда не скажут.
— Не можешь мне рассказать? - Спросил я его.
Он пожал плечами.
— Я никому не скажу...
Он рассмеялся. И стал рассказывать вот о чем...
Что недалеко отсюда, на горе Сахюрте, близ поселка Еланцы, есть наскальные рисунки.
— Вы ехали мимо, - махнул он рукой в темноту. - Это у речки Анга. На тех рисунках есть похороны Тимучина. А здесь , - показал он на озеро, которое светилось остатками заката, - здесь когда-то обитали лебеди, из которых Хоридой захватил себе жену. И если где и хотел Чингиз-хан найти для себя покой, то мог мечтать найти его где-то здесь, в Бурятии...
— Почему ты так думаешь? - Спросил я его.
— Потому что знаю, - бросил он пустую банку в костёр. - Вот ты бы где хотел, чтоб тебя закопали? В Казахстане или в Китае?..
Вопрос был резонный. Уж точно - не в Китае. И даже не в Казахстане, хоть я там бывал, и не раз.
— То-то же, - сказал Тимучин. - Ты бы тоже захотел на родину.
Он сказал это так, как будто сам думал об этом. Ни йоты легкомыслия, присущего его возрасту, не было в его облике. Сказал так, что я почуял холодок по спине. Будто сам Тимучин произнёс его слова, давно выносив их в походах, сражениях и болезнях.
— Значит, надо искать здесь, где-то близ Хурал-Нур?
— Может, здесь, - - снова засмеялся он. - Может, в другом месте. На Ольхоне, на речке Онон. Может, ещё где по Агинской степи.
Мы молчали, глядя на угли костра. Мои товарищи уже спали.
— Только всё равно его не найдут! - Сказал Тимучин.
— Почему?
— А тебя бы нашли на твоей родине? - Опять засмеялся он. - Если бы ты захотел, чтобы тебя не нашли? спрятаться?
— Не нашли бы, - подтвердил я, представляя свои родные места, которые знаю так, как никто чужой. - Ни за что бы не нашли...
— Ладно, пойду я, - Поднял с земли свой велосипед потомок Чингиз-хана. - Поздно уже, опять мамка заругает, куда пропал.
Я проводил его немного со своим фонариком, до верха взгорка. Там он сел на свой велик и покатил по темноте только ему известной дорогой.
Я устраивался спать и думал, что это, пожалуй, самая близкая к истине теория - где искать могилу Чингиз-хана, правителя легендарной, неведомой Орды-Тартарии, властителя половины мира.
Только там, где он был свободен и счастлив. И любим без причин и корысти...
- На снимке: Урочище Делюн-Болдок, Агинский район.
