Советско-японский приграничный конфликт, произошедший 81 год назад, в 1939 году, в районе реки Халхин-Гол, занимает особое место в истории тактики и стратегии. Здесь, на далеких монгольских землях, были отработаны в реальных боях сразу несколько тактических решений, которые затем использовали все стороны на полях сражений Второй мировой войны.
Предпосылкой конфликта стала экспансия Японии на Дальнем Востоке: еще в 1932 году «империя восходящего солнца» захватила территорию китайской Маньчжурии, создав марионеточное государство Маньчжоу-Го. В Маньчжурии стояла японская Квантунская армия, и фактически власть военной администрации была куда шире, чем у номинального императора Пу И. Следующим препятствием на пути «самураев» стала дружественная Советскому союзу Монгольская народная республика (МНР) — созданная в 1924 году, она являлась своеобразным щитом для дальневосточных границ СССР. Впрочем, сначала летом 1938 года Япония попыталась силой оспорить границу непосредственно с Советским союзом — этот конфликт известен как бои у озера Хасан. Потерпев поражение, Япония перенаправила свои усилия на Центральный Китай и, полностью захватив его, начала воплощать планы по строительству железнодорожной ветки Халун-Аршан - Ганьчжур: с ее помощью можно было бы перебрасывать войска и грузы практически вплотную к советской территории — в район озера Байкал. «Камнем преткновения» оказался участок границы МНР в 20-25 км восточнее реки Халхин-Гол, где новая железная дорога оказывалась в 2-3 км от приграничных постов.
Японию такое уязвимое положение ее коммуникаций не устраивало: еще в 1935 году она предъявила к Монголии требование установить границу по Халхин-Голу, отдав «самураям» земли на восточном берегу. Дипломатические переговоры зашли в тупик, и было ясно, что в одиночку против имперской военной машины МНР не выстоит. Весной 1936 года СССР и Монголия подписали «Протокол о взаимопомощи»: в МНР вошел советский военный контингент в виде 57-го Особого корпуса. К маю 1939 года, когда начались бои на Халхин-Голе, его численность составляла более 5,5 тыс. человек и 203 самолета, командовал корпусом комдив Николай Фекленко.
Формально началом конфликта, который правильнее было бы назвать локальной советско-японской войной, стало 11 мая 1939 года, когда завязался бой между японцами и монголами у приграничной заставы на высоте Номон-Хан-Бурд-Обо. После упорного боя отряд «самураев» числом до 300 человек отступил, а 17 мая у границы появились советские части. До конца месяца на земле вспыхивали стычки местного значения, а вот в воздухе, начиная с 22 мая, завязалась настоящая битва. Первоначально она складывалась в пользу Японии: в первые два дня боев советская сторона потеряла 17 машин, азиаты же — только одну!
Причины провала заключались отчасти в технике, отчасти — в тактике. Основной машиной советских частей был истребитель И-15 из семейства бипланов - самолетов с двумя поверхностями крыла, одна над другой. Японцы же летали на новейших монопланах «Накадзима» И-97 (советское обозначение - Ки-27), быстрых и юрких. Кроме того, истребители «самураев» вели бой в плотном строю, тогда как наши летчики предпочитали на первых порах передвигаться врассыпную и биться поодиночке.
Таким образом, уже на первом этапе боев, несмотря на неудачи советских войск, были сделаны два важных тактических вывода, предопределивших будущие сражения Второй мировой. Первый — эпоха бипланов ушла в прошлое: эти самолеты, будучи более уязвимыми, страдали от вражеского огня, и к тому же проигрывали монопланам в скорости и маневренности. В дальнейшем бипланы широко применялись для боевых задач только в морской авиации, где единственное явное преимущество этих самолетов — очень короткий «разбег» - оказалось критически важным для посадки на авианосцы. Второй вывод: романтические «воздушные дуэли» летчиков также остались в прошлом, будущее — за групповыми боями с четким взаимодействием всех машин эскадрильи.
Разумеется, грош цена тем выводам, которые не воплощаются на практике. Советское командование быстро отреагировало на ситуацию: к концу мая 1939 года на Халхин-Гол прибыла группа воздушных асов под руководством Героя Советского Союза Якова Смушкевича. Смушкевич был известен еще по гражданской войне в Испании, где сражался под кодовым именем «генерал Дуглас», и получил своеобразное признание от фашистской Германии, поддерживавшей его противников-франкистов: за голову «Дугласа» немцы назначили премию в миллион марок. Судьба героя в дальнейшем сложилась печально: в октябре 1941 года его расстреляли по ложному обвинению в заговоре и саботаже (посмертно реабилитирован в 1954 году, с возвращением всех воинских званий и наград).
Но все это было потом, а на Халхин-Голе Смушкевич меньше чем за месяц подтянул подготовку летного состава, добился улучшения снабжения и условий проживания для пилотов. По его же инициативе была создана новая сеть взлетно-посадочных полос, на которую поступили новые машины: истребитель-моноплан И-16 и улучшенный И-153 «Чайка», а общее число самолетов довели до 300. Боевое применение «Чаек» лишь подтвердило заведомо проигрышные характеристики бипланов, а вот И-16 стали главными противниками японских авиаторов. Истребители были оборудованы новыми 20-мм пушками ШВАК и имели малозаметное, на первый взгляд, усовершенствование, которое спасло жизнь не одному советскому летчику — бронеспинку сиденья.
Смушкевичу с сослуживцами помогло еще одно обстоятельство: в начале июня командира 57-го корпуса Фекленко отозвали в Москву, а на его место назначили малоизвестного в то время комкора по имени Георгий Жуков. За взаимодействие с монгольскими частями и общее руководство всей операцией теперь отвечал командарм 2-го ранга Григорий Штерн. Кто такой Жуков, мы сегодня хорошо знаем, и здесь возникает интересный вопрос: почему он, при всех своих военных талантах, не смог сразу переломить ход боев в пользу СССР? Ответ на вопрос подводит к третьему значимому тактическому уроку Халхин-Гола. Сформулировать его можно примерно так: ни одна наземная армия не сможет достичь успеха без завоевания господства в воздухе, или хотя бы без «воздушного паритета» между противниками.
Жукову надо отдать должное: этот постулат он усвоил и применил на практике одним из первых, уделив особое внимание авиации корпуса. Переломным моментом стала символичная дата — 22 июня (само собой, 1939 года, а не 41-го): в трехчасовом воздушном бою, завязавшемся одновременно в нескольких местах, японцы потеряли в общей сложности 30 машин из 120, советские летчики — 14 из 95. Пару дней спустя был впервые взят в плен один из японских летчиков: «самураи» дрались с фанатичным упорством, как указывал в рапортах сам комкор, в случае угрозы пленения «не останавливались перед харакири», так что подобный «трофей» имел особую ценность. За неделю боев с 22 по 28 июня Япония лишилась 90 самолетов, СССР — только 38, и это притом, что рано утром 27 июня азиатам удался успешный налет на советские аэродромы - 19 машин были потеряны на земле. Несмотря на эту локальную неудачу, ситуация в целом явно выправлялась.
Под угрозой поражения в воздухе японцы вынуждены были спешно предпринимать активные действия наземными частями. Штаб Квантунской армии разработал план под безобидным кодовым названием «Второй период номонханского инцидента» (в Японии бои на Халхин-Голе получили название «Номон-Хан»): мощная группировка войск формировалась для переправы через реку и удара по северному участку фронта, у горы Баин-Цаган на западном берегу, где располагались в основном монгольские кавалеристы. Чтобы Красная Армия не помешала захвату Баин-Цагана, японцы планировали оттеснить советские войска, занимавшие плацдармы на восточном берегу — ударная группа генерала Ясуоки должна была сковать действия Жукова для последующего окружения и разгрома всех советско-монгольских частей. Общая численность японских войск достигла 40 тысяч человек, хотя и советское командование не сидело сложа руки, подтягивая резервы в район конфликта.
Сражение, вошедшее в историю как «Баин-Цаганское побоище», состоялось 2-5 июля 1939 года и привело к сокрушительным для Японии результатам: войска «самураев» были разбиты и отброшены обратно на восточный берег. Хотя на первых порах наступление развивалось успешно, Жуков применил ход, который оказался сюрпризом для врага и опять-таки во многом предопределил сражения Второй мировой войны: против группировки противника, занявшей Баин-Цаган, военачальник бросил прямо с марша подвижный резерв — 11-ю танковую бригаду комбрига Михаила Яковлева, вооруженную танками Т-37А («амфибиями»), легкими БТ-7 и БТ-5 и огнеметными ОТ-26, а также 8-й монгольский бронедивизион, оснащенный бронеавтомобилями с 45-мм орудиями. Это позволило не отрывать основные силы от отражения атаки Ясуоки (правда, японцам все же удалось немного потеснить наши войска на восточном берегу Халхин-Гола), одновременно отрезав танковым контрударом Баин-Цаганскую группировку - утром 5 июля она, будучи почти полностью окружена, начала повальное отступление с захваченных позиций. Бой у горы Баин-Цаган считается первым в истории массовым танковым сражением — с обеих сторон в нем участвовало до 400 танков и бронемашин.
Успех контратаки Жукова, проведенной вопреки принятому в то время воинскому уставу, был настолько неожиданным, что вызвал сомнения даже у советского руководства. Комкору пришлось пережить немало неприятных минут, объясняя эмиссарам из Москвы, почему он бросил танковый резерв в бой без разведки и поддержки пехоты. Вступился за военачальника командарм Штерн, который в момент боя был категорически против «авантюрного» контрудара: поостыв после сражения, он признал действия Жукова в сложившейся ситуации единственно верными. Так появился четвертый тактический урок Халхин-Гола: в концу 1930-х годов развитие бронетехники достигло уровня, при котором танковые и механизированные соединения стали самостоятельной ударной силой, способной в том числе прорывать фронт без массированной поддержки других наземных родов войск.
После Баин-Цаганского сражения стратегическая инициатива перешла к СССР, однако требовался последний решительный удар, чтобы отбросить японцев от Халхин-Гола и обезопасить государственную границу союзной Монголии. С 13 по 22 июля, пользуясь затишьем на фронте, советское командование перебросило в район конфликта 24-й мотострелковый полк, 5-ю стрелково-пулеметную бригаду и сводных полк пограничников для охраны переправ. 22-26 июля «самураи» предприняли еще одну безуспешную попытку наступления, советская же сторона планомерно готовила решающую операцию: для улучшения управления войсками все подразделения объединились в так называемую «первую армейскую группировку» под руководством командарма Штерна. К 20 августа численность группировки достигла 57 тысяч бойцов, 542 орудия и миномета, 498 танков, 385 бронемашин и 515 самолетов, плюс две монгольских кавалерийских дивизии под командованием маршала Чойбалсана (около 2300 человек). У японцев в составе шестой отдельной армии на Халхин-Голе (символично, что четыре года спустя разбитая в Сталинградской битве немецкая армия Паулюса тоже будет носить номер 6!) в тот момент имелось 75 тысяч человек, 500 орудий, 182 танка и 700 самолетов. Командующий 6-й армии генерал Рюхэй Огису планировал новое наступление, которое намечалось на 24 августа.
Планам японцев не суждено было сбыться, однако перед Жуковым (именно он считается главным автором советской операции) стояла непростая задача: положение на фронте и сама логика боевых действий подсказывали, что советские войска тоже рано или поздно начнут наступать. Комкору нужно было во что бы то ни стало создать у противника впечатление, что японцы его «опередят». Советские войска умело дезинформировали противника, используя в радиоэфире несложные коды, которые легко расшифровывала японская разведка, и ведя переговоры о нарядах на зимнюю экипировку, подготовке теплых «времянок» и т.п. Реальные же передвижения войск происходили без всякой радиосвязи и только в темное время суток. Снова отметим, что впоследствии этот прием не раз принесет Красной Армии успех в Великой Отечественной войне — например, похожим образом будет готовиться контрнаступление под тем же Сталинградом.
Утром 20 августа 1939 года на японские позиции обрушился град огня: сначала со 153 бомбардировщиков, а затем из более чем 200 советских орудий. В 9 часов утра, после почти трехчасовой артподготовки, в бой двинулись сухопутные войска, разделенные на три группы — Северную, Центральную и Южную. Причем основные силы танковых и механизированных соединений, уже зарекомендовавших себя в сражениях, были сосредоточены на севере и на юге, в задачу центральной группировки входило в первую очередь сдерживание врага и втягивание в бой как можно более крупных сил японцев. Достаточно посмотреть на карту, чтобы понять: наступление Красной Армии 20-31 августа — это классические танковые «клещи» образца Второй мировой войны, которые, таким образом, первой применила отнюдь не Германия. Эффективность такого способа ведения боя стала пятым «уроком тактики» на Халхин-Голе: полное окружение 6-й японской армии, несмотря на отчаянное сопротивление, заняло около шести суток. К исходу 26 июля бронетанковые части Северной и Южной групп замкнули кольцо в районе той самой высоты Номон-Хан-Бурд-Обо, с которой еще в мае начался весь конфликт. Попытки других частей Квантунской армии прорвать «котел» с территории Маньчжоу-Го были успешно отражены.
Заканчивая разговор о тактических новинках Халхин-Гола, нельзя не упомянуть еще об одной: 20 августа в воздушном бою советский истребитель И-16 успешно сбил японский Ки-27 ракетным залпом с расстояния около километра. Всего от советских ракет РС-82 в сражении пострадали 16 истребителей и 3 бомбардировщика противника. Правда, в тот момент идея ракетного огня с воздуха не получила дальнейшего развития: к началу Великой Отечественной войны этот вид оружия переместился на наземные пусковые установки — небезызвестные «Катюши».
Уничтожение 6-й японской армии и полное восстановление монгольской границы завершилось к 31 августа, хотя отдельные столкновения имели место и позже. До середины сентября продолжалась воздушная война, не принесшая Японии никаких успехов, и «империя восходящего солнца» запросила перемирия. Оно было подписано 15 сентября 1939 года и вступило в силу на следующий день. В ходе всего военного конфликта Япония потеряла, по разным данным, от 45 до 61 тыс. солдат, из них убитыми — 10-20 тысяч (в японских исследованиях эта цифра существенно снижена: до 20 тыс. общих потерь, включая раненых и пленных). Все танки и артиллерия 6-й армии были либо уничтожены, либо достались Красной Армии в качестве трофеев, Япония лишилась 162 самолетов. Безвозвратные потери СССР составили 9703 человека, в том числе около 6,5 тыс. убитыми и 2 тысячи пропавшими без вести, 97 бойцов попали в плен, потеряны 207 самолетов — в основном на начальном этапе боев. Общие потери войск МНР — менее тысячи человек.
Победа при Халхин-Голе положила конец японским претензиям на дальневосточные территории СССР и Монголии. Но по-настоящему ее цену в Советском союзе узнали два года спустя: когда началась Великая Отечественная война, японцы, помня о разгроме, так и не рискнули открыть «второй фронт» на Дальнем Востоке и напасть на нашу страну вместе с Германией.
