Первые части будущего романа публиковались в журнале «Русский вестник» в 1865-1866 годах под заглавием «Тысяча восемьсот пятый год». Однако это не было названием всего произведения. В мае 1866 года Толстой писал А.А.Фету: «Роман свой я надеюсь кончить к 1867 году и напечатать весь отдельно с картинками… и под заглавием “Всё хорошо, что хорошо кончается”. Скажите, пожалуйста, своё мнение о заглавии и о картинках». Итак, это первое упоминание о заглавии всего романа (и единственное, где оно так сформулировано). А в марте 1867 года автор отправит сотруднику типографии Каткова М.Н.Лаврову письмо с условиями напечатания романа. Очень интересная деталь: мы не знаем, кем это письмо написано, однако рукой Толстого зачёркнуто «Тысяча восемьсот пятый год» и вписано новое название – «Война и мир». Здесь оно упомянуто впервые.
И вот уже много лет идут споры о том, какое значение придавал Лев Николаевич слову «мир». Как известно, в пору написания романа «мир» - «отсутствие военных действий» и «мир» - «вселенная, общество» омонимами не были: в первом случае писалось «миръ», во втором – «мiръ». Кое-кто из моих комментаторов эти значения перепутал. Для подтверждения привожу страницы из Толкового словаря В.И.Даля (обратите внимание: «миръ» там - в статье «мирить»).
Так как же было у Толстого? Известно, что в одном из неотправленных писем издателю он в названии романа указал «мiръ». Однако же во всех изданиях на обложке стоит только «миръ». Я уже помещала в комментариях к одной из статей фотографии дореволюционных изданий романа, однако позволю себе повториться. Вот первое отдельное издание романа (1868 год):
А вот издание 1912 года, выпущенное к 100-летию Отечественной войны:
Как видим, везде именно «миръ».
После языковой реформы 1918 года из-за «отмены» Ъ на конце слова роман Толстого значительно «похудел», а название его стало более загадочным. Может быть, я жестоко ошибаюсь, но мне кажется, что Лев Николаевич был бы этим доволен. Впрочем, давайте попробуем разобраться.
Война и мир… Два противостоящих понятия… А ведь весь роман построен на контрастах. Всмотритесь! Хотя бы самое начало: салон Шерер (здесь Пьера хозяйка встретит «поклоном, относящимся к людям самой низшей иерархии в её салоне») - и именины у Ростовых (здесь граф «ma chère или mon cher… говорил всем без исключения, без малейших оттенков, как выше, так и ниже его стоявшим людям»); веселье у Ростовых – и смерть графа Безухова («В то время как у Ростовых танцевали в зале шестой англез под звуки от усталости фальшививших музыкантов и усталые официанты и повара готовили ужин, с графом Безуховым сделался шестой уже удар»). И вообще – чиновный Петербург и хлебосольная Москва… Подобные параллели можно продолжать до бесконечности (недаром в подавляющем большинстве тем школьных сочинений по роману присутствует союз И: «Кутузов и Наполеон», «Наташа и Элен» и т.п.)
А с другой стороны (я на этом ещё обязательно остановлюсь в другом месте) – война и люди, война и общество.
И даже в мирной, казалось бы, жизни разворачиваются нешуточные баталии.
… Вот и подобрались мы к пресловутой истории с «мозаиковым портфелем», где увидим прямо-таки военные действия. И идёт война за наследство графа Безухова («Сорок тысяч душ и миллионы»), возглавляемая, с одной стороны, князем Василием, считающим свою жену прямой наследницей графа, с другой – Анной Михайловной Друбецкой, стремящейся помочь Пьеру, но не от доброты своей, а с расчётом на его помощь Борису, крестнику графа..
Главная задача – найти письмо графа к государю с просьбой об усыновлении Пьера; о письме известно князю Василию: «Письмо было написано, хотя и не отослано, и государь знал о нём. Вопрос только в том, уничтожено ли оно или нет. Ежели нет, то как скоро всё кончится, — князь Василий вздохнул, давая этим понять, что он разумел под словами всё кончится, — и вскроют бумаги графа, завещание с письмом будет передано государю, и просьба его, наверно, будет уважена. Пьер, как законный сын, получит всё».
Князь Василий вовлекает в боевые действия резервы – княжну Катишь Мамонтову, тоже рассчитывающую, вместе с сёстрами, на часть наследства. После многочисленных жалоб на интриги и интриганов княжна рассказывает, где письмо: «В мозаиковом портфеле, который он держит под подушкой». Теперь главная задача – подобраться к этому портфелю.
Казалось бы, всё получилось: портфель уже в руках у княжны. Однако в бой вступают свежие силы: «карета с Пьером (за которым было послано) и с Анной Михайловной (которая нашла нужным ехать с ним) въезжала во двор графа Безухова». Разумеется, сам Пьер ничего бы не получил (он и интриговать не умеет, да и не понимает толком смысла происходящего), но вот мадам Друбецкая чётко проводит свой манёвр и вступает в схватку.
«Анна Михайловна стояла подле княжны, и обе они в одно время говорили взволнованным шёпотом…
— Я и не знаю, что в этой бумаге, — говорила княжна, обращаясь к князю Василию и указывая на мозаиковый портфель, который она держала в руках. — Я знаю только, что настоящее завещание у него в бюро, а это забытая бумага…
Она хотела обойти Анну Михайловну, но Анна Михайловна, подпрыгнув, опять загородила ей дорогу.
— Я знаю, милая, добрая княжна, — сказала Анна Михайловна, хватаясь рукой за портфель и так крепко, что видно было, она не скоро его пустит. — Милая княжна, я вас прошу, я вас умоляю, пожалейте его. Je vous en conjure [я вас умоляю]…
Княжна молчала. Слышны были только звуки усилий борьбы за портфель…
— Мерзкая женщина! — вскрикнула княжна, неожиданно бросаясь на Анну Михайловну и вырывая портфель…
В эту минуту дверь… с шумом откинулась, стукнув об стену, и средняя княжна выбежала оттуда и всплеснула руками.
— Что вы делаете! — отчаянно проговорила она. — II s’en va et vous me laissez seule [Он умирает, а вы меня оставляете одну].
Старшая княжна выронила портфель. Анна Михайловна быстро нагнулась и, подхватив спорную вещь, побежала в спальню. Старшая княжна и князь Василий, опомнившись, пошли за ней».
Итак, военные действия завершены. Просто Пьер стал графом Петром Кирилловичем Безуховым.
А враждовавшие стороны поделят добычу. Толстой не уточняет, получила ли что-нибудь Анна Михайловна, сказавшая Пьеру: «После я, может быть, расскажу вам, что если б я не была там, то Бог знает, что бы случилось. Вы знаете, что дядюшка третьего дня обещал мне не забыть Бориса, но не успел. Надеюсь, мой друг, вы исполните желание отца». Полагаю, что да, потому что автор упомянет её «поправившиеся дела».
А князь Василий выиграет больше всех: «Более всех других в это первое время как делами Пьера, так и им самим овладел князь Василий. Со смерти графа Безухова он не выпускал из рук Пьера». И, естественно, своего он не упускает: «Ах да, я было и забыл, — прибавил ещё князь Василий, — ты знаешь, mon cher, у нас были счёты с покойным, так с рязанских я получил и оставлю: тебе не нужно. Мы с тобой сочтёмся.
То, что князь Василий называл “с рязанских”, было несколько тысяч оброка, которые князь Василий оставил у себя». А затем женит Пьера на своей дочери и будет следить за его делами.
И свою сообщницу он не забудет: «Князь Василий решил, что эту кость, вексель в тридцать тысяч, надо было всё-таки бросить бедной княжне с тем, чтобы ей не могло прийти в голову толковать об участии князя Василия в деле мозаикового портфеля. Пьер подписал вексель».
Так что не только «мир», но и «война» в заглавии романа может пониматься по-разному…
Если статья понравилась, голосуйте и подписывайтесь на мой канал
"Оглавление" всех статей по "Войне и миру" здесь
Навигатор по всему каналу здесь
