Начало Продолжение Часть 3 Часть 4
Часть 5 Часть 6 Часть 7 Окончание
Нечаев строго нас оглядел:
- Вот что, суворовцы первого взвода. Татьяна Алексеевна просила вас сегодня позаниматься самостоятельно. – Мы затаили дыхание, в классе стояла небывалая тишина, даже Нечаев удивлённо прислушался к этой тишине. Мы ждали. – Здесь вот задания для вас на урок. Возьмите, вице-сержант Ракитин. Под вашу ответственность – всем выполнить! За урок! И домашнее задание! Приступайте. И – чтобы вот такая тишина! Все сорок пять минут! Ракитин! Задача ясная?
- Так точно, товарищ подполковник!
Юрка Вольский не выдержал:
- А Татьяна Алексеевна?..
- Татьяна Алексеевна прийти не смогла. Вчера на институтских соревнованиях ногу подвернула, – просто и кратко объяснил подполковник.
Вздох облегчения прокатился по нашему первому взводу – Нечаев даже оглянулся с недоумением. А мы просто радовались, что наши самые худшие предположения не сбылись: ну, вывих... Приятного мало, конечно. Но это же – не замуж за кандидата-очкарика! Не работа на кафедре! Андрюха с нескрываемой досадой и презрением бросил:
- Тоже мне... Спортсменка!
К концу уроков Димка Бояренцев доложил, что Танюша сейчас на даче у Нечаева – ну, помните, она ж его крестница... И мы тут же единогласно решили, что нам просто необходимо её проведать. Так, всем взводом, и припёрлись на нечаевскую дачу. Татьяна Алексеевна вышла на крыльцо. Мы обалдели: так давно не видели её с распущенными волосами! И вместо строгой учительской юбки на ней было белое льняное платьице с лёгкими кружевами... Мы-то ладно, а вот вице-сержант вообще куда-то улетел, похоже – аж в невесомость... даже забыл, что надо ж съехидничать...
Татьяна Алексеевна угостила нас чаем с вареньем из лепестков роз. Потом проверила наши классные работы. Мы решили много задач, попутно запомнили, когда ставится двоеточие и точка с запятой... Пора было уходить.
- Вице-сержант Ракитин! У Вас совсем не получается решение задач на преобразование числовых логарифмических выражений... – казалось, Татьяна Алексеевна не слышит своего голоса. В ней всё замирало от страха – она проваливалась в немыслимо глубокую, даже бездонную пропасть... или взлетала в Андрюхину невесомость. Ракитин не поднимал глаз. Танюша перевела дыхание, немного осмелела:
- И вообще... надо повторить, что такое производная и первообразная... и с арифметической и геометрической прогрессией надо разобраться...
Одним словом, мы поняли, что Андрюхину абсолютную целину в знаниях по алгебре надо поднимать очень долго. А ещё ж была геометрия. Мы догадались, что у вице-сержанта и там проблемы... Поэтому стали прощаться.
Мы погуляли по дачному посёлку. Отвели душу мороженым с лимонадом. Пацаны поехали в училище, а мы с Бояренцевым всё же решили дождаться Андрюху. Лучи закатного солнца уже позолотили крышу дачи, когда мы с Димкой уселись на скамейку под липами. Бояренцев с удовольствием растянулся, прикрыл глаза: до чего хорошо здесь!.. И вдруг замер. Мы услышали шёпот... от которого закружилась голова и оказалось, что просто невозможно пошевелиться... Нас с Димкой закачали какие-то невероятно сладкие волны, мы забыли обо всём на свете.
- Таня!...Тааня!.. Андрей!..
Потом – тишина, немыслимо упоительная тишина, и снова – очень тихо, но так, что волны закачали нас ещё сильнее:
- Андрей... Таня...
Андрюхин невероятно осторожный, бережный... неожиданно робкий голос:
- Таня... Таня!.. у тебя... было?
Её тихое, испуганное – нет!..
Мы с Димкой уже совершенно не понимали, во сне это всё или наяву...
- И у меня – нет...
- Андрей!.. Андреей!.. Таня!..
Если нас с Димкой качали такие волны... то что происходило у них, там, в их упоительной тишине...
Танюшин почти неслышный стон, вскрик...
- Таня...Танечка… – вздрагивающий Андрюхин голос. – Танечка!..
Тихий полуплач, полустон – одним словом, неизмеримое счастье:
- Андреей!..
Потом она вышла проводить Андрея. Они долго-долго целовались на крыльце – уже под звёздами... Он уходил, и тут же снова возвращался, а она просто падала в его объятия, и они снова целовались. Мы с Димкой притаились под липами – нельзя было, чтобы они увидели нас... А на Танюшином белом платьице в лунном свете были заметны алые пятна...
Мы были совсем пацанами. Мы не знали, как это бывает. Нас пока ещё только сладко тревожили эти тайны и ожидания, предчувствия. Андрюха Ракитин среди нас оказался скороспелкой. Но то, что случилось в этот вечер у них с Танюшей, навсегда осталось для нас самой сокровенной, самой трепетной красотой, самыми желанными переживаниями... И нам хотелось, чтобы когда-то у нас всё случилось только так!
Андрюха всю ночь не смыкал глаз. Вздыхал – то счастливо, то обречённо, утыкался лицом в подушку, раза два слегка ударил кулаком, неслышно шептал – прости… Я чувствовал, что Андрюха вспоминает Танюшины тихие стоны и вскрик, её боль… и воспоминания эти заставляли его чуть слышно шептать – прости…
Утром, перед уроками, майор Евсеев сказал Ракитину, что его ждут на КПП. Андрей удивился: мать, что ли? В последнее время она частенько просила Андрея посидеть с малым – им с Антоном надо было в Дом отдыха на выходные. И Андрюха увольнения проводил с младшим братом.
Но на КПП его ждала Катюша. Она приехала из деревни рано утром. Андрей остановился, приветливо улыбнулся. И Катя не выдержала, обняла его, поцеловала, прижалась к нему... Татьяна Алексеевна торопилась к нам на первый урок. Она чуть прихрамывала – нога всё же болела, но шли последние уроки, и она не хотела нас оставлять перед экзаменами... С внимательной улыбкой посмотрела на Катюшу – видно было, что девушка ей понравилась. Вообще, ей понравились они вместе с Андреем – красивые, рослые, рядом друг с другом они были несказанно хороши, прямо – единство, продолжение друг друга...
На первом уроке алгебры Ракитин не ехидничал и не дерзил. Это было так непривычно! Пацаны даже удивлённо оглядывались на него. А он серьёзно и внимательно слушал объяснения Татьяны Алексеевны – ну прямо как какой-то отличник... И всё же он был ошеломлён случившимся. В его глазах – обескураженность, всё то же мальчишеское отчаяние, но уже светилось что-то совершенно незнакомое… нежность к ней. Тревога… Татьяна Алексеевна тоже была очень серьёзная. И ещё их объединяла усталость в глазах – как бывает от бессонной ночи...
Татьяна Алексеевна объясняла нам задачи, уравнения, делала замечания, хвалила нас… И незаметно посматривала в окно. Там, на скамейке под липами, сидела девушка, которая утором целовала вице-сержанта Ракитина. Татьяна Алексеевна прикрывала глаза, думала, как они удивительно подходят друг другу, Андрей Ракитин и эта девушка со смелыми глазами… Наверное, в таких случаях говорят: созданы друг для друга. А девушка смотрела на окна, и в глазах её светилось ожидание…
Мы решили задачу на геометрическую прогрессию. Шумно обсуждали, какие мы молодцы – хоть сейчас на экзамен!.. И вдруг затихли.
- Андрей...
Андрюха поднял голову от тетради. Они смотрели друг на друга. Танюша взмахнула ресницами:
- Андрей!.. Я вчера... не сказала тебе... Иррациональные уравнения... И... я люблю тебя.
Андрей смотрел на неё, и в его серых, вдруг повзрослевших глазах было столько нежной бережности, что мы боялись дышать – мы все просто застыли.
А Татьяна Алексеевна уже обращалась к нам:
- А ещё я… выхожу замуж. – И совсем потерянно, горько сказала: – Потому что... так надо. – Голос её дрожал и срывался.
Андрей смотрел на неё. С невероятно нежной бережностью. Но какое-то горькое удивление медленно застилало его глаза... Мы молчали. А Татьяна Алексеевна уже объясняла ход решения иррациональных уравнений...
Мы так и не обрели дар речи – до самого вечера. Ужин прошёл в идеальной тишине. Прапорщик Коломенцев был сильно озадачен… поинтересовался, где это вице-сержант Ракитин. Андрюха лежал ничком. Его плечи изредка вздрагивали – как от внезапного холода или боли. Вольский сел рядом, положил руку ему на плечо. А прапорщик Коломенцев несказанно обрадовался, когда вице-сержант не подорвался на его голос, а просто встал.
- Нуу, воот, суворовец Ракитин... Заступаем в наряд!
А когда Татьяна Алексеевна утром вошла в кабинет математики, наш первый взвод, все мы – кроме вице-сержанта Ракитина, он был в наряде, – сидели к ней спиной. Да, мы развернули стулья – спинками к доске. И просто сидели молча. Мы не хотели, чтобы она видела наши лица... и мы не знали, о чём с ней теперь говорить.
А она – всего через совсем неуловимое мгновение – уже объясняла нашим спинам преобразование числовых логарифмических выражений. Сегодня был последний урок перед экзаменом... На этом уроке мы просто стремительно взрослели: Татьяну Алексеевну мы не видели, но все понимали, что по её лицу катятся слёзы. За минуту до звонка Юрка Вольский, не поворачиваясь, вежливо спросил:
- Татьяна Алексеевна, а когда у Вас свадьба?..
Она помолчала, потом ответила – очень тихо, но в классе стояла абсолютная тишина, и мы расслышали её слова:
- Я думаю, никогда.
... А свадьба всё-таки была. Совсем скромная, курсантская. Андрей Ракитин, второкурсник Рязанского воздушно-десантного, ранней осенью приехал в родное суворовское училище. Андрюхе на днях исполнилось восемнадцать. За год учёбы он стал неузнаваемым. И прежде – красивый, сильный, рослый, теперь он выглядел прямо бывалым десантником. Преподаватели не скрывали восхищения и гордости – как возмужал суворовец Ракитин! Знай наших!.. А он подошёл к Татьяне Алексеевне, при всех – была перемена, в коридоре суворовцы и педагоги – поднял её на руки:
- Таня! Я не могу без тебя. Я тебя никуда не отпущу. И никому не отдам. – Ракитин, уже такой бывалый десантник, говорил эти слова с мальчишеским отчаянием. – Я не знаю, как живу без тебя, – признался совсем беспомощно.
А встретились мы, как бывает, на учениях. После выполнения задач учений и анализа взаимодействий групп войск мы собрались вместе – бывшие суворовцы. Обнимались, одновременно спрашивали друг друга обо всём, что-то рассказывали, вспоминали... Капитан Ракитин пригласил нас всех к себе:
- Знаете, как Танюша обрадуется! – голос его вздрагивал от нежности.
Татьяна Алексеевна варила клубничное варенье – аромат спелой клубники разносился по всему подъезду. Увидела нас, прижала руки к груди. Расплакалась, поочерёдно целовала каждого. Повторяла:
- Какие же вы у меня большие... красивые! Мальчики! Уже капитаны!
А сама она совсем не изменилась. Такая же тоненькая, те же тёмные глаза и ресницы, волосы с медным оттенком... И – просто сводящий с ума круглый животик поднимал выше коленей светлое домашнее платье. Животик был маленьким – потому что она сама была маленькая. Но заметно было, что рожать ей совсем скоро. Капитан Ракитин, Андрюха, наш командир суворовский, стал ещё выше, раздался в плечах, тельняшка красиво обтягивала его, лицо обветрилось, загорело – как и положено десантнику. А Танюша оставалась хрупким стебельком – даже с этим кругленьким животиком.
По небольшой квартире носились два мальчишки – один, в отцовской фуражке, командовал. Другой, помладше, подошёл к матери, застенчиво прижался к её животу. Танюша подняла его на руки, поцеловала:
- Андреевич ты мой!..
И сама застеснялась, объяснила нам:
- Двое десантников у нас. А Андрей всё дочку добивается...
Голос у неё прерывался от такой нежности… и она с такой любовью смотрела на Андрюху, что у нас, как и восемь лет назад, от их любви уходила земля из-под ног…
Мы долго сидели в их маленькой, но невероятно уютной квартире. Видно было, что хозяйка – настоящая офицерская жена, которая с большой любовью сделает даже временное жильё светлым, тёплым и бесконечно счастливым. Стол был тесно заставлен. А она всё приносила из кухни тарелки, и всё было необыкновенно вкусным. Андрей, когда она выходила на кухню, провожал её взглядом, и ждал, когда она вернётся.
И мальчишки так трогательно заботились о Танюше! Так строго и серьёзно следили, чтобы ей не было тяжело. Поочерёдно слезали с отцовских коленей, чтобы помочь ей что-то принести из кухни. А она держалась ладошкой за изгиб спины, переводила дыхание, сквозь усталость улыбалась:
- Я чувствую себя хорошо. Наверное, снова мальчишка ... С девочкой по-другому бывает. – Она взмахивала ресницами, смотрела на Андрея. Капитан Ракитин гладил ладонями её живот, и его нежность была просто ошеломительной:
- А нам и сын ещё один нужен! И дочка потом всё равно будет. У нас с тобой получится, мы постараемся.
Танюша краснела:
- Бесстыдник! – показывала на нас глазами: – Хоть бы ребят постеснялся.
- Ничего. Эти ребята со второго курса всё знали. Раньше, чем я сам, всё поняли, – вспоминал Ракитин.
Татьяна Алексеевна была директором маленькой школы в их отдалённом военном городке. И преподавала математику. Среди её книг и учебников я увидел знакомую неподписанную тетрадь по алгебре. Я читал написанные Андрюхиным почерком строки, снова слышал его отчаянный мальчишеский голос, и то давнее, такое безграничное счастье уносило меня в суворовские годы:
Я хочу – то кружиться с птицами...
То – срываться с высот в глубину...
Под кленовыми звёздными листьями
Целовать... лишь тебя одну.
Да хоть просто – касаться губами
Незаметно твоих волос,
И ресниц, что дрожат лепестками –
Как под тяжестью сдержанных слёз...
Так стремительно кружатся птицы!
Ты прости – я не смог сказать,
Что в тетради... на каждой странице…
Твоё имя хочу я писать....
Через три дня Танюша родила дочку. Как две капли воды, малышка была похожа на Андрея. Капитан Ракитин осторожно, но уже с отцовским опытом взял на руки дочку. Измученная недавней болью, Танюша счастливо улыбнулась:
- Посмотри... посмотри, какая она у нас... Андреевна.
Капитан Ракитин гордо согласился:
- Андреевна. Татьяна!
Потом склонился над крошечным личиком, прошептал:
- Я так ждал тебя!
…У некоторых из нас в офицерской жизни уже был Кавказ. Многих ждала служба в составе ограниченного контингента наших войск в Сирии. Нередко так случается, что любовь в офицерских семьях оказывается трудной, не выдерживает перегрузок. Бывает, что надо удержать любовь на самой грани… И тот урок математики, когда мы все вдруг затихли – от того, что на наших глазах приоткрылась самая простая и главная, вечная тайна жизни, такое трепетное и одновременно смелое признание в любви – хранит нас всех, наши жизни, нашу любовь невидимым, но очень сильным покровом.
Начало Продолжение Часть 3 Часть 4
Часть 5 Часть 6 Часть 7 Окончание
