Роман «Мать звезды» глава 51
Галина Лысова проснулась ни свет ни заря, сбегала до ветра во двор, быстро умылась, а потом пошла доить корову, торопясь управиться с домашними делами до утренней зорьки. С бабушкой Шурой она ещё со вчерашнего вечера договорилась о том, что придёт к ней с утра пораньше с фотографией внучки, а та не отказала, но предупредила: «Галька, ты уж пораньше приходи-то, и заговорю, как следует. Да поспеши, пока солнце не взошло, а то толку-то от такого заговора мало будет».
Управившись со всеми делами, Галина успела дойти до избы бабушки Шуры, когда солнце только-только всходило. Спешно она открыла ворота, зашла в избу.
— Доброго здравия тебе, баба Шура!
— Вот спасибо, Галька! И тебе не хворать. — ответила она, а потом спросила, — А карточку-то принесла?
— А как же, баба Шура. — отозвалась Галина и достав из кармана плюшевой жакетки фотографию, протянула её старушке. — На вот, возьми!
Баба Шура взяла её, долго вглядывалась в лица Алёнки и Татьяны, потом покачала головой сожалея:
— А почто ко мне раньше-то не пришла? Дело-то сосем никуда не годно.
Галина замялась, подбирая слова:
— Так мы же сами-то на днях только узнали, если бы Нюрка Зубкова не рассказала, так мы бы даже ни сном ни духом…
— Да что же вы с Ляксандром за люди такие? У вас внучка родилась, а вы ей будто бы и не рады. Вот и хворает она, потому как ни Таньке, ни вам не нужна. — баба Шура сурово взглянула на Галину, та молча опустила глаза, не зная куда деться от стыда. — Да уж, дела-а ваши никудышные…
— Дела, как сажа бела. Сама зна́шь не хуже нашего, — горько произнесла Галина. — Может, всё же поможешь?
— Да помочь-то помогу — дело свойское. Чужим людям помогаю, а уж своим-то — грех не помочь. — ответила баба Шура, доставая церковную свечу, лежащую у божнички возле иконы. Свечку она поставила в гранёную рюмку с солью. Чиркнула спичкой по коробку, спичка загорелась, и она зажгла ею свечу. Потом подошла к окну, выходившему на восточную сторону, и открыла его створки.
— Кличут-то её как?
— Кличут-то Алёной, а по документам-то она будто бы Елена.
— Ну, как кличут, так и заговорим, — со знанием дела сказала баба Шура и поставила на подоконник горящую свечу, а рядом положила фотографию, и стала шептать заговор.
— Сходит Егорий с небес по золотой лестнице. Сносит Егорий с небес триста луков златополосных, триста стрел златопёрых и триста тетив златополосных и стреляет, и отстреливает у младенца Божия Алёны: уроки, прикосы, грыжи, баянной нечисти, и отдавает чёрному зверю, медведю на хребет. И понеси чёрный зверь медведь в тёмные леса, в зыбучие болота, чтобы в век не бывали, ни в день, ни в ночь во веки веков аминь, аминь, аминь. — прошептала она трижды заговор, и каждый раз в конце его сплёвывая по три раза через левое плечо. — Ну, знать-то всё… — вздохнула она и перекрестилась. — Уж если это не поможет, то тогда и ничего не поможет. — немного помолчав, она добавила. — Но я тебе, Галька, так скажу: жизнь-то у неё есть! Не реви. Непросто так она на этот свет пришла, а боле пока ничё не скажу. — посмотрела она загадочно на Галину и улыбнулась, потом взяла рюмку с горящей свечкой и поставила её на божни́чку* к иконе Пресвятой Богородицы. Перекрестилась ещё раз, а потом вернулась к окну и закрыла створки.
— Спасибо, баба Шура! Дай Бог тебе здоровья! — поблагодарила Галина, вытирая слёзы на глазах кончиком головного платка.
— Реветь-то не реви! Пошли чай пить. Ты, поди, ещё не пила?
— Нет, не до того было, к тебе торопилась, — ответила Галина.
— Это правильно! — улыбнулась баба Шура. — Сейчас мы с твоими шаньгами чай и попьём, не зря же ты мне вчерась их принесла. Чайник-то у меня на очаге в аккурат стоит. — предложила баба Шура, а потом из заварочного чайника налила чай в кружки и разбавила кипятком.
— Так это же я тебе шаньги-то принесла?! А ты меня угощаешь… — испытывая неловкость, произнесла Галина.
— А мне-то с тобой, Галька, чай-то пить весельше, а то всё одна и одна. Шаньги-то у тебя вкуснящие до чё!
— Так-то оно так, и Шурка мой тоже их нахваливает.
— И правильно делает.
Баба Шура пила чай, а сама всё смотрела на фотографию, как будто что-то хотела сказать, да раздумывала: «Надо ли?» Галина заметила это и спросила:
— Говори, баба Шура, я ведь вижу, что ты что-то недоговариваешь.
— Ну, смотри, Галина, потом только на меня не обижайся. Скажу, как вижу. — она закрыла глаза, как будто всматриваясь вглубь себя, и продолжила. — Внучка-то твоя из-за Таньки болеет.
— Почто так, баба Шура? — не понимая, о чём идёт речь, переспросила Галина.
— Вижу, напоила она её сама огненным зельем, да не один раз, а дважды. А вот чем — это не спрашивай, не ведаю. Но вижу: травила она её ещё в утробе своей, да не вытравила.
— Да как так-то? — встрепенулась испуганно от её слов Галина.
— А это ты у неё спроси, а не у меня. — баба Глаша помолчала чуток, переводя дыхание, — Здоровье она ей попортила изрядно… Если до семи лет доживёт, то жить дальше будет. А на Рождество к себе внучку возьмите.
— Так это когда ещё будет-то? Ты чё, говоришь-то?
— Слушай, что говорю, да не перебивай. Судьба ей ещё испытание приготовила, а у вас — я её спасу. Всё поняла?
— Да…— Галина слушала бабу Глашу вытаращив глаза от удивления и приоткрыв рот.
— А отец-то внучки вашей — я гляжу представительный, да и на вид видный. Начальник какой-то — не иначе. По жизни он Таньке помогает, и помогать будет, только вот жить-то ему недолго осталось. Танька, правда, успеет от него своё урвать… Но вот только Ванька-то, когда из армии придёт, узнает, что дочь-то не его. Документ он увидит в казённом доме, и разум его помутится… Боле пока я тебе ничё, Галька, не скажу. Даже мне, говорить об этом неловко. Достанется внучке твоей с лихвой… — смутилась баба Шура. — Жалко девчонку до чё, но видать, судьба такая…
— Да как ты всё видишь-то? — опешила Галина, в глазах у неё затаился страх и любопытство.
— А я и сама не знаю как, просто вижу и всё. Картинка в глазах появляется, ни с того ни с сего, и стоит. Все болячки теперешние и те, которым после предстоит быть — светятся сами, то красным, а то белым, а когда и оранжевым быват. Вижу: от чего человек умрёт и когда.
— Да ты что, разве ж так бывает?! — воскликнула Галина, не веря её словам.
— Бывает, ещё как бывает… А жить-то с этим ох как тяжко, когда всё про всех знаешь, — вздохнула баба Шура глубоко, и не решившись раскрыть до конца свою тайну, что в добавок ко всему, она ещё слышит мысли людей. Немного помолчав, она посетовала: — Судьбу-то подправить можно, да не каждый захочет измениться, чтобы судьба-то его изменилась.
Пояснение:
на божни́чку* — на полочку, где стоят иконы
© 11.06.2020 Елена Халдина
Запрещается без разрешения автора цитирование, копирование как всего текста, так и какого-либо фрагмента данной статьи.
Все персонажи вымышлены, все совпадения случайны
Продолжение 52 Здоровье-то на дороге не валяется
Предыдущая глава 50 Жива-здорова будет, а там уж как жизнь поведёт!
глава 1 Торжественно объявляю: сезон на Ваньку рыжего открыт!
Прочесть "Мать звезды" и "Звёздочка"
Рассказы "Деревенские посиделки"