Надежда пришла домой, поставила привычно сумку на тумбочку у двери и вдруг увидела на вешалке шинель. Первая мысль была, конечно, об Александре, но на погонах была одна звезда – капитан третьего ранга. Кто бы это мог быть? Она услышала голоса из гостиной и вдруг узнала голос Андрея:
- Кажется, мама пришла?
Надежда стояла в прихожей, не зная, как себя вести. Она медленно сняла пальто, сапоги. В прихожую вышел Андрей и как ни в чем не бывало потянулся поцеловать ее в щеку, будто они расстались утром. Надежда отстранилась, молча обошла его и прошла в гостиную. На диване сидели дочки; старшая, сложив руки на груди, смотрела в окно. Младшая с растерянным видом смотрела на человека, которого, конечно, не помнила. Увидев вошедшую мать, старшая встала с дивана и вышла в свою комнату. Младшая сразу подошла к матери и, обхватив ее, прижалась к ней. Надежда увидела на журнальном столике коробку конфет, На диване лежала книжка «Сказки Пушкина».
Андрей вошел следом.
- Может, выпьем чаю? – бодро проговорил он. – А может, ты хочешь поужинать? Ты же с работы. Юля, - позвал он старшую дочь, - ну-ка, побеспокойся об ужине, мама пришла с работы!
Надежду начинала раздражать самоуверенность бывшего мужа. Она уже стала забывать об этой стороне его характера: он всегда считал, что везде его ждут, все рады его приходу. Он даже не утруждал себя обратить внимание на настроение тех, к кому он приходил. Вот и теперь он словно забыл, что ушел из семьи за большой любовью, что не общался с детьми даже по телефону. Когда они с Надеждой разводились, он попросил ее не подавать на алименты:
- Все, что необходимо для моих детей, я буду им давать. Каждый месяц я буду пересылать тебе деньги в той сумме, что вычитали бы как алименты. Но, понимаешь, это слово – «алиментщик» - оно оскорбительно.
Надежда согласилась и заявление не подала. Андрей три месяца пересылал деньги, но потом перестал. Надежда не стала искать встречи с ним, чтобы выяснить причину, так и осталась она без материальной помощи от отца ее детей. Она стала много работать: брала дополнительные уроки вместо отсутствующих коллег, взяла на репетиторство трех учеников. Это было, конечно, немного, но Надежда не ждала помощи ниоткуда, просто зарабатывала как могла. Подруга, знавшая об этом, советовала подать заявление на алименты:
- Ты понимаешь, что дети имеют право получать от отца материальное содержание? Это не должно быть по его желанию: хочу – посылаю деньги, не хочу – не посылаю! И ты не должна ждать подачки – по закону положено – пусть платит!
Надежда все понимала, но ей казалось унизительным все это, будто она выпрашивала что-то. К тому же она обещала не подавать на алименты.
- Так ведь он тоже обещал платить! – горячилась подруга.
И вот теперь он сидит здесь, в ее квартире, словно ничего не произошло.
- Что тебя привело к нам? – стараясь быть спокойной, спросила Надежда.
- Соскучился, - сказал Андрей. – А что, я не имею права прийти к своим детям?
- Имеешь, - ответила Надежда. – Правда, ты почему-то не воспользовался эти правом почти пять лет.
- Я не мог, разные обстоятельства были. Я ведь служил в другом городе сначала, теперь вот снова переведен сюда.
- Я знаю, – проговорила Надежда.- Два года назад ты приехал сюда.
- Ты знаешь? Ты следишь за моими передвижениями? – Он удивленно посмотрел на нее.
- Я не слежу, но есть люди, которые считают своим долгом обязательно посвятить всех во все, что им известно. Они почему-то решили, что мне это будет интересно.
- А тебе было неинтересно, где я, что со мной?
Надежда не понимала этого человека. Он не интересовался жизнью своих детей, но считал, что ее должна была интересовать его жизнь!
- Нет, я не следила за твоей карьерой, за твоими передвижениями и личной жизнью.
- Ну, личная жизнь, знаешь, у меня не очень. Женщины вообще странные существа: хотят так много, притом так, чтобы ничего взамен не отдавать.
Надежда усмехнулась:
- Ты пришел ко мне, чтобы рассказать о том, какие женщины? Неужели тебе попадались только такие меркантильные особы? – с деланым возмущением произнесла Надежда.
- Зря ты говоришь с таким сарказмом. Я пришел сказать тебе, что понял: лучше тебя у меня женщины не было.
- И как я должна отнестись к твоим словам?
- Оценить их по достоинству и принять их как истину.
- Допустим, я приняла их как истину, как ты выражаешься. И что дальше?
- Может, подумаешь о том, чтобы нам начать все сначала?
- Сначала? А куда детей нужно деть? А годы, которые прошли сначала в обмане, а потом в одиночестве? - Надежда начинала заводиться. Снова вспомнилась обида, которая почти ушла из ее сердца. Вернее, ушло то, что касалось ее. Но обида за детей, которые были забыты, оставалась. – А твои женщины пойдут с нами в это «сначала»?
- Я не думал, что ты такая злопамятная, - все с той же уверенностью своей правоты проговорил Андрей.
- Ты предполагал, что я сразу же, по первому твоему слову брошусь к тебе в объятия?
- Ну, нет, не сразу, а после того, как подумаешь и поймешь, что мы должны быть вместе. У нас ведь дети. Да и ты одна, а годы твои идут...
- Почему ты решил, что я одна? – вдруг совершенно спокойно, даже с улыбкой спросила Надежда.
Андрей на минуту смешался. Потом взял себя в руки и спросил:
- Неужели у тебя кто-то есть? Не может быть!
- Почему не может быть? Ты считаешь, что я не могу никому нравиться?
- Ну почему же? Наверное, можешь.
- Почему же ты считаешь, что я одна?
- А это не так? – наконец спросил Андрей уже с сомнением.
- Не так, - ответила Надежда и встала. – Прости, мне нужно кормить детей и садиться за работу.
- Ты выгоняешь меня? – Андрей встал, с удивлением глядя на бывшую жену. Что-то в ней изменилось, появилась уверенность, которой раньше не было или он ее не замечал.
- Но я тебя и не звала, - ответила Надежда и вышла в кухню.
- Кто он? – вслед прокричал Андрей. – Я его знаю?
Надежда не отвечала. Он вышел в прихожую, постоял, потом стал одеваться. Надев шинель, он вошел в кухню, встал в дверях.
- Я знаю его? – снова спросил он, и в голосе уже слышалась ревность.
- Возможно, - спокойно ответила Надежда, не поворачиваясь к нему.
- Он офицер?- Андрей не мог поверить, что Надежда могла иметь кого-то, кроме него!
- Это имеет значение? – Надежда была спокойна, чего не ожидала от себя, и даже уверена в себе.