Резко открылась дверь, взмыленный командир прошёл к середине комнаты, и сразу перешёл к отчёту:
- Первый и четвёртый взводы сейчас в патруле на северных границах. К противнику поступила информация о местонахождении наших складов с продовольствием. Окопались, обустроились, ждут нападения. А оно непременно будет. Третий и шестой взвода на полигоне, тренируют новых. Им ещё дней пять там прохлаждаться. Двенадцатый взвод не выходит на связь. Территория бывшего металлургического завода в последнее время стала подозрительно «фонящей», поэтому связь у команды оборвалась. Я надеюсь. Ждём ещё час, и посылаем поисковую группу к заводу. Остальные все здесь.
Седьмой взвод под моим командованием сегодня нашёл лазейку к городу. Через заброшенную сеть канализационных тоннелей. И ещё; неожиданно в лесу мы повстречали беглеца. Бежал сломя голову, чуть все деревья с корнем не повырывал. А знаете, кем он оказался? Да тем самым мальчишкой, который разнёс первую точку машин. Там, под землёй. Нам повезло вдвойне, он ещё жил в тех тоннелях половину своего детства. Выйди в центр, малыш! Голд, я не забыл.
На меня разом посмотрело человек семьдесят, и душа моя ушла куда-то под пол. Робко толкаясь из людской глубины, я двинулся к командиру.
- Всем привет! Меня зовут Голд. Я очень давно мечтал вас найти. Не было возможности и сил до вас добраться. Честно говоря, я иногда и не верил, что вы существуете. Какие-то обрывки разговоров улавливал, что-то из мальчишеских легенд до меня доходило, но верить в это было сложно. Уж слишком не вязалась моя прежняя жизнь с геройством и столькими правильными людьми. Да ещё в одной общей семье. Вы меня не судите строго, хотел выпендриться, показать, что могу по-взрослому разбираться с патрулями. Да вот не вышло. Паника сковала всё тело, пришлось бежать из города. Благо, вас повстречал в лесу. Спасибо!
- Мы существуем. Не бойся и не пугайся нас. Это мы с виду такие бородатые партизаны со шрамами через всё лицо. Внутри у нас сидит добрый и справедливый человек. За преданность мы платим самым главным в наше время – родством к одной большой семье, к братьям и сёстрам, к девушкам красивым (само собой). Ладно, разоткровенничался я. Всё, вольно, иди отдыхай, вижу, что устал. У нас ещё много нерешённых задач. Дверь в конце комнаты видишь? Поверни после неё направо, там комната отдыха. Душ там же. Завтрак в 6 утра. Не думай, что у нас тут тюрьма, всё по-людски. Завтра с утра расскажешь нам всё по порядку.
Только сейчас я начал осознавать, как устал и был вымотан. Впервые почувствовал себя так, как ощущал в стенах родного дома. Таким уютом накатило резко, что даже ноги подгибаться стали. Наконец-то высплюсь, как же давно я не ощущал настолько полноценной свободы. Спасибо, парни, вы лучшие.
Закинув в себя бутерброд, заботливо приготовленный какой-то красивой женщиной, я моментально вырубился. Сны снились самые жуткие. Я один на огромном поле, а стаями вокруг движутся полчища Валькирий. И все злобные, настроенные разорвать меня на куски. Пытаюсь бежать, но вы же знаете это чувство во сне. Как будто в лужу с киселём провалился. Проснулся под утро весь в поту, и глаз уже не сомкнул. Лучше дождусь нового приказа, да и есть уже хочется дико.
Столовая меня встретила звяканьем сотен ложек и дурманящим запахом выпечки. Я что, правда оказался в доме моих родителей? Почему так хорошо? Наваждение какое-то. Вчера я ещё головы отстреливал врагам с дрожащей рукой, а сейчас этой же рукой беру тёплый кусок пирога, всё так же внутренне дрожа. От осознания мимолётности подобных событий, хрупких и таких переменчивых чуть слёзы не накатили. Пусть это утро не заканчивается никогда…
Резкий голос в динамиках оборвал спокойную атмосферу в момент. Прозвучала команда быстрого эвакуирования, так как прошла информация о приближении к нашему убежищу стаи Валькирий. Всё-таки сдал кто-то. Похватав самые необходимые вещи и оружие, люди начали строем выходить в коридоры и дальше – к чёрному ходу. Я сразу очнулся, и начал лихорадочно соображать, куда же мне двигаться. Сбежать что ли под шум? Только куда? Тут было так хорошо, и люди добрые приютили, солдат несколько сотен. Надо двигаться со всеми в массе, надеюсь, командир расскажет дальнейшие инструкции. Послышался какой-то режущий скрежет, и зазвучали выстрелы. Длинными очередями, молча всаживая в титановую плоть заряд за зарядом. Значит, они уже тут. Эх, плакал мой новый дом.
Через столбы пыли, вдоль по катакомбам, мы бежали не останавливаясь и ни секунды не мешкая. Туннель вывел в заросшую кустарником поляну, мы даже не успели толком сообразить, был ли за нами хвост, и сколько наших там ещё оставалось. Командира не было. Мы сбились в большой отряд, отгородив женщин и детей сплошным непроницаемым кольцом из брони. Стали ждать нападения прямо здесь. Всё же лучше, чем в закрытой консервной банке. Как же долго тянется время. Пот крупными струями стекал по охладившейся спине. Била мелкая дрожь. Из открытого отверстия выхода выскочила безликая серая фигура, просто пулей её выбило. С трудом поднимаясь, фигура повернулась к нам. Это же Шак! Только одна рука у него безвольно висела культёй, в другой дымился ещё горячий ствол автомата.
«Всем построиться в ряд, двигаемся в сторону города, к подземке! Замыкающий контролирует периметр в радиусе 150 метров, боковые расставляют растяжки в шахматном порядке. Эти гниды хоть и летающие, но их разведчики все ползают по земле. Вот пусть скушают пороха вперемешку с вырванной землёй. Видно было, что боль в руке ему даётся жутко тяжело (если можно вообще терпеть боль).
Шак заметил меня в отряде, и попросил вести его группу в подземку. Это единственное убежище сейчас. Остальные наши люди затерялись где-то глубоко на пустошах. До ближайшего блок-поста 70 километров. Не выдержим. А меня снова как камнем по голове огрели. Такая ответственность резко свалилась, да вдобавок перед матёрыми ветеранами войны. Крик командира вывел меня из оцепенения. «Голд, ты меня слышишь? Надо бежать в твоё тайное убежище, и как можно скорее». Препираться я не стал.
Мы неслись строем через опустошённые земли, через призраки бывшей цивилизации, то и дело натыкаясь на остовы автомобилей, на разрушенные здания торговых центров и кафе. Снова тем же путём, которым я добирался до леса вчера. Наваждение какое-то. Не думал, что сюда вернусь. В родной дом снова, в сырые и тёмные углы. Ностальгию оставляю за гранью разума, некогда предаваться воспоминаниям. Веду команду знакомыми уже тропами, через парк. Моя первая лазейка как раз под летучим кораблём. Прямо в трюме, ещё очень хорошо сохранившемся и засыпанным пластом земли сверху. Как же всех их вместить? Будем двигаться вдоль тоннелей колоннами по 15 человек. Через километр уже будет открытая большая площадь. После войны, когда вынуждены были перебраться под землю, люди все свои силы бросили на отстройку жилищ. Кто-то строил дома в одиночку, копал и взрывал породы только своими силами. Но большинство объединилось и начало масштабную перестройку всей внутренней тесноты. Даже высотки имелись, целые микрорайоны развивались и расстраивались. Была и своя школа, свой театр, танцпол. Вечерами собирались все, у кого ещё хватало сил противостоять машинам. Под сводом амфитеатра начинали представления. Правда, играли на чём придётся, но никогда не становилось скучно, да и заканчивать подобные праздники не хотелось.
Забравшись внутрь и выстроившись в ряды, мы двинулись, доверяя только моему чутью, преданности и знаниям подземки. Шли примерно час, постоянно останавливаясь на привалы для слишком испуганных и потерянных. Внизу давление было жесточайше, стены буквально тебя прижимали в лепёшку. Поэтому тех, кто справлялся с паникой, было не так много. Здесь надо было пожить года полтора, чтобы привыкнуть. Плюс свет был только от наших фонарей. Да и когда за тобой несутся полчища убийц, не получится быть собранным и спокойным.
Добравшись до широкой площади, я попросил капитана остановить колонны, чтобы рассказать людям о дальнейших планах. Да и ободрить их было надо как-то. Каждому, кто оказывался впервые в толще подземных городов, надо было время, чтобы не свихнуться. Понять, что над тобой миллионы тонн земли, не знающей пощады при обвалах, а ещё выше армии истребляющих машин. Так себе будущее.
- Это площадь восстания. Здесь мы впервые собрались большим числом и вышли на поверхность. Здесь построили первые пункты медицинской помощи, здесь и первый оплот для новоприбывших. Много нас тогда было, первопроходцев. С горящими глазами и верой в победу. А скольких уже нет…
Дальше по десяти направлениям расходятся пути к застроенным и заселённым микрорайонам. Проходы освещены, подача воздуха налажена полноценно. Есть ещё запасной бункер с отдельным выходом на поверхность, но путь туда только в самых крайних случаях. Закрывающая бетонная дверь активирует взрывчатку, заложенную тут на всех укреплениях. Да, живём как сапёры – постоянно боясь оступиться.
- Голд, ты покажи нашим, где им можно первое время разместиться, да нужно отвести раненых к доктору. Мы и на земле поспим, не привыкать. Костры тут можно жечь, не опасно?
- Да, можно. Вытяжка очень хорошая. Да и потолки в 55 метров говорят сами за себя. Размещайтесь пока здесь, на площади, а я пойду покажу дорогу к мед пункту и найду мэра. Рассказать ему надо, что тут происходит. Жители испуганы жутко. Вдруг снова сюда прилетят эти выродки? Надо часовых выставить на все проходы, и найти еды.
Чёрт, кто меня дёрнул вырваться из своей норы. Спокойно же было. Да, одиноко, жутко, бессмысленно, но без возможности быть разрубленным на куски. Теперь вот отвечай за сотню незнакомых тебе людей. Доверившихся, испуганных и потерявших родной дом. Ладно, чему быть, тому не миновать. Нужно двигаться по ситуации, благо, люди надёжные попались, не всякая нынешняя шваль, готовая за банку сардин продать душу.
Пока я разговаривал с мэром (тот был рад тому, что я вернулся. Хоть и в компании целой дивизии), местные жители начали подходить к новоприбывшим. Кто предлагал свою помощь в ночлеге, кто огонь помогал разводить, а кто и просто так пришёл, новостей сверху послушать. Когда все поняли, что ничего худого от гостей ждать не придётся, тогда и разговор зашёл по душам. Тогда и смех появился. И снова щемящее чувство чего-то родного затеплилось во мне. Я вроде и дома, и люди кругом мне доверяющие, и огонь согревает, и небо, хоть оно и не реальное, не распарывают крыльями кровососы. А всё-таки что-то внутри дёргалось. Как струна, готовая вот-вот порваться. Предчувствие беды меня не отпускало. Даже ложиться спать не хотелось, страх не проснуться сковывал ледяной хваткой. Такой насыщенный событиями день вытянул все силы, поэтому, стоило мне только коснуться головой мягкой подстилки, как меня сразу выключило. Проснулся я от резкого шума где-то наверху, под потолком. Как будто огромным буром сверлили земную толщу. Может, так оно и было. Потухшие за ночь костры едва теплились, освещая тусклым красным светом всполошившихся людей. Стало невыносимо холодно. Я подорвался и побежал искать Шака, нужно было уводить людей в запасной тоннель. Уверен, к нам скоро спустится армия титановых ангелов. Видимо, апокалипсиса.
Шак разговаривал с мэром, попутно застёгивая бронежилет и подтягивая лямки автомата. Я подбежал и, не церемонясь, выложил свою идею покинуть это место прямо сейчас. Всем, навсегда. Нам давно нужно уже было выбираться из-под земляного гнёта, так не это ли наш последний отчаянный шанс? Шаг в бездну, но с возможностью не оступиться и найти выход к свободе. С реальным шансом сделать что-то, заставившее в конце концов переломить чашу весов на нашу, людскую сторону. Сейчас или никогда.
Никаких разногласий не возникло, все понимали, чем чревата попытка здесь остаться или спрятаться, пережидая разрушение. В молчаливом согласии мы двинулись строем в тёмный проём спасительного выхода. Дождавшись последнего человека в колонне, запечатали дверь наглухо, запустив механизм самоуничтожения города. Через минуту раздалась череда взрывов, бетонные перекрытия тоннеля вздохнули пыльным облаком. Сквозь туманную мглу мы бежали к поверхности, ни на миг не останавливаясь. Что там случилось за дверью, не хотелось знать. Завалило, расщепило толпу карателей, или они всё-таки успели укрыться, не было известно никому. Одного хотелось, чтобы жертва нашего родного дома не была напрасной. Итак у всех на душе тяжёлым камнем легла неотвратимость утренних событий. За два дня потерять всё жильё, нажитое за долгие годы скитаний и борьбы. Жутко было это осознавать. До дрожи.
Через пару километров бега, выбравшись на поверхность, мы все замерли в оцепенении, увидев, что творилось вокруг. В радиусе, наверное, километров пяти земля была выжжена полностью. Будто бы напалмом прошлись. Взрытая вокруг почва огромными пластами валялась повсюду. Вперемешку с механическими частями машин. Значит, досталось и им. Хоть какая-то радость.
Шак дал команду рассосредоточиться по периметру нескольким бойцам, чтобы заранее обезопасить отход в новое место. Он знал много скрытых точек, но вот добраться до каждой было уже намного сложнее, нежели под землю, ко мне под крышу. Мы молча двинулись по направлению, указанному командиром. Шли молча, каждый думал о своём, никаких перешептываний и тем более смеха слышно не было. Да и что уж говорить, страх сковал цепкими пальцами. Даже закалённые в партизанских боях парни постоянно оглядывались назад и сканировали ежеминутно небо. Небо по-осеннему набрякло свинцом, и давило своей тяжестью. Мы продвигались быстро, благо, утренний свет выявлял все скрытые ловушки, ямы и блокпосты. «К заводу, на северо-восток. Там наших пропавших парней, надеюсь, подберём и двинемся к следующей точке дислокации союзников»,- на одном дыхании выпалил Шак. Нам сопротивляться пока было бесполезно, слишком малочисленны мы были, да и половину жителей города следовало бы разместить в безопасных местах. Я так понял, задача всей группы была в том, чтобы собрать максимально возможное число сторонников, и двинуть легионом отчаявшихся на приступ основного логова Корпорации. Два огромных небоскрёба в форме пирамиды, уходящие в поднебесье, окружённые неприступной стеной защиты из лазеров и летающих когтистых скотов. Как мы с этим справимся, непонятно? Но к подобной развязке всё шло. Люди уже потеряли последнюю частицу терпения за столько лет рабского подчинения. Человеческой выдержке тоже в один момент приходит конец. Да и житья уже хочется нормального, людского, правильного. С семьёй и дружескими посиделками по выходным, с днями рождения и рыбалкой в воскресенье, с алеющим чистым закатом и пением весенних птиц. Как будто никогда этого и не было. Для таких, как я, так и получалось. Только из рассказов старших, да из уцелевших книг мы черпали свои грёзы. Или в редких снах нам приходили видения прежнего мира, необременённого железной пятой машин. Существовал ли вообще человеческий мир без постоянного мытарства и бесконечных войн? Будь то родовое племя или многомиллионная нация, история рассказывала нам один кровопролитный конфликт за другим. Мира, как такового, почти и не было. Так, проблески зари в густых сумерках.
Не замечая усталости и истекающего дневного спасительного света, наша команда двигалась к заводским стенам. Шак, хоть и с перевязанной недееспособной рукой, которая, уверен, болела нестерпимо (гипс мы наложить не успели), постоянно перемещался с места на место, то обгоняя рулевых, то отставая от замыкающих. Не было его энергии конца, как заведённый, с момента нашего выхода подгонял группу ежеминутно. Как же хотелось походить на него. Сразу становилось понятно, почему он оказался одним из основных лидеров сопротивления. В нём уживалась какая-то нечеловеческая сила в совокупности с холодным тактическим расчётом, жёсткая дисциплина с весёлым смехом на привалах и отдыхе, доброе и справедливое сердце с не знающим пощады ясным разумом. И казалось, что его ни одна пуля не способна зацепить, а уж крылатые так и вообще боятся.
Не знаю, почему такое количество людей, спешно уходящих в леса, не было замечено ни одним их сканирующих патрулей. Видимо, мощность взрыва была такова, что разметало просто всё, что находилось в радиусе пяти километров. И даже сигнал о потери состава и упущенной цели не успели передать. Надеюсь, не скоро они хватятся недостающих «кусков железа». Нам бы только добраться до своих, а там уже двинем усиленной колонной к новой миссии. Один за одним, соединять растерянные звенья карающей цепи. За всё, что пережили, за то, что ещё предстоит пережить.
В кромешной тьме, цепляясь друг за друга как за спасительный круг, иногда включая маячки для ориентирования и непопадания в ловушки, спрятанные по всей открытой пустоши, мы подошли наконец-то к стенам бывшего завода. Было по-странному тихо, ни звука не доносилось из окон и щелей, толщиной в человека. Освещение отсутствовало полностью. От этого заброшенность огромного 8-этажного здания нагнетала ещё сильнее. Неужели не уцелели ребята, и лежат сейчас где-то, безразличные к нашим проблемам? Не хочется в это верить.
Капитан дал команду забросить на разведку нескольких дронов-сканеров, передающих в инфракрасном видении обстановку. Соваться на рожон и попасть в западню было бессмысленно. Мы молча ждали сигнала, готовые к действию. Уже невмоготу было столько прятаться и выжидать. Сканеры не показали ничего, пусто, как будто и не было никого. Перерезали петли входных ворот, и по-одному начали перемещаться на территорию завода. Спать-то нам надо было где-то, не собирались мы замёрзнуть на пронизывающем до костей ледяном ночном ветре. В новом мире днём ещё какое-то тепло сохранялось, ночи же были похожи на морозильную камеру, как раз с новыми порциями мясной продукции на полках. То ли это специально машины сделали (выключили солнце), то ли природа сама нас вымещала с планеты, до сих пор не было известно. Мы мирились и приспосабливались, как, впрочем, все наши предки, жившие за миллионы лет до сегодняшнего мира. Уходили в пещеры и подземелья, добывали пропитание силой и слаженными действиями вожака. Каждый день, всегда.
Сгрудившись рядом с воротами по другую сторону забора, мы молча двинулись по направлению к главному зёву входа завода. Огромной бездонной пастью в темноте казался вход, двери которого были сорваны с петель и валялись недалеко, покорёженные. Мы уже очень устали, чтобы сразу заметить шевелящиеся тут и там тени в глубине здания. Это уже потом, вспоминая, приходило понимание, что с самого начала за нами неотступно следили. По цепочке заходя в здание, мы бросали в глубину неоновые маяки, расслаблено скидывая вещи, припасы и оружие, и опадали на пол. Силы были на исходе, а ведь ещё готовить ужин, разводить костры, искать топливо. Законопатили проход шкафами и лежащими повсюду вещами, чтобы не так дуло. Начали понемногу отходить от шока бесконечного бегства, вставать и помогать с готовкой и хоть каким-то обустройством жилья. Мы и не заметили, как вокруг неожиданно, как призраки, возникли несколько десятков фигур со штурмовыми наперевес.
- Не рыпайтесь, вы все на прицеле. Кто вы, откуда оружие, куда бежите?, - рявкнул сухой голос из темноты.
- Мы - бойцы первого сопротивления Ориона, я Шак – командир гарнизона по совместительству член совета правления. Не надо на нас наставлять оружие и запугивать, пуганые. Лучше скажите, где отряд, который должен был тут быть вместо вас?
- Мы первыми пришли на зов помощи от 12-го отряда (так они себя в рации называли). Ввалились со стороны южного входа (можете посмотреть, двух пролётов бетона в заборе не хватает) и мигом ринулись в здание. Капитан в рацию кричал, что им осталось сдерживать натиск машин минут пять-десять. А мы как раз неподалёку разведывательную деятельность вели. Вломились, а здесь как будто и не было никого. То ли сигнал ложный, то ли испарились солдаты, не знаем. Решили переночевать здесь, так как ночью искать приют уже было опасно. А тут и вы вскоре появились. Мы из 18-го отряда Восточной Лиги, может быть знаешь нашего главного, Кибер его все называют, а настоящего имени никто никогда не спрашивал.
- Да, знаю я его, вместе во второй волне сопротивления участвовали, бились бок о бок. Хороший мужик, проверенный.
- Погиб он только. Защищали последний наш сохранившийся дом, он взорвал себя вместе со зданием, прикрыв наше отступление. Я теперь временно исполняю его обязанности.
- Мир ему. Стольких сильных людей мы уж потеряли…Грусть тоской сдавливает сердце. Но надо довести дело до конца, нельзя уже отступать, иначе всё это напрасно.
Мы собираем армию по всем гарнизонам, и двигаем на приступ основной крепости корпорации. Ждать уже нет сил, мы скоро недосчитаемся каждого второго, некому будет сопротивляться. Сегодня ночуем здесь, и завтра рано двигаем к югу к полигону, там ещё один наш боевой стяг.
- Мы с вами в любом случае. Вызову наших, сообщу им новость, пусть тоже объединяют усилия, чтобы со всех направлений ударить в логово.
Резкая вспышка света во все окна, двери и щели вывела нас из равновесия. В воздухе захлопало множеством огромных крыльев, треск проламываемого забора смешался с рёвом гусеничных крыс, прогрызающих любую преграду. Запахло озоном, как после грозы. Да и тела наши наэлектризовались мгновенно.
- Быстро, рассосредоточиться по зданию, займите каждое окно и бойницу. Все этажи по возможности занимайте. Дети, старики и небоеспособные бегом в подвал, я видел люк в полу. Уверен, это тоннели плавильных цехов. Из них всегда есть запасной выход на случай пожара. Надеюсь, мы за вами спустимся.
Из темноты, со стороны противоположного выхода засветились знакомые зелёные мачки, приветственный крик огласил помещение. Шак на деревянных ногах побежал к первому, шедшему навстречу.
- Винс, сын, вы живы! Я уже и не надеялся на нашу встречу.
Всё происходило так быстро, что мы даже не смогли опомниться. Начался оборонительный свинцовый и лазерный дождь. С верхних этажей затрещали винтовки, дроны-штурмовики уже поливали врагов залповым огнём. Время снова поменяло свой ход, воздух стал вязким, глухим, будто туманом схваченный. Я понёсся к окну, вскидывая к плечу приклад, и, не думая, начал палить в бешеный легион. Отдача больно била в плечо, но думать о боли не было времени. Я орал как сумасшедший. Вспышки взрывов и клубы едкого дыма заволокли горизонт. Справа и слева от меня падали поражённые снарядами ребята, крылья Валькирий как пух осыпались с небес. Верхние этажи били прицельно. Казалось, не было конца этому аду, что неоткуда больше ждать помощи, что нас здесь и закопают в обломках. Но из хмурых предрассветных туч пробился первый луч восходящего солнца, осветив соседнюю поляну за забором. А по ней неслись тысячи наших, словно ураганом подгоняемые в спину. Долгожданный вздох свежего воздуха, победный крик, оглушительный рёв тысячи отчаянных голов, ринувшихся прямо на головы железным выродкам, яркая вспышка света, свобода…