Тим Робинс тяжело вздохнул. Жаркое солнце безжалостно. Запасов воды почти не осталось, а небо дышало горячим дыханием, словно издеваясь. Впереди на асфальте, раскалённый воздух рисовал миражи. Ветер нёс мелкие частицы пыли больно ударяющие в обветренное лицо. Робинс нацепил старые защитные очки, которые не раз уже ремонтировал, и направился к машине. Отбрасывая со лба тёмные, пропитанные потом волосы, он посмотрел в зеркало заднего вида. Из отражения на него смотрело чужое осунувшееся лицо со впалыми щеками и недельной щетиной.
Повернул ключ в замке зажигания, смотрел отсутствующим взглядом на унылый пейзаж. Саара, некогда зелёный уголок Испании, стал неузнаваемым. Озеро Эмбальсе де Саара пересохло лет сто назад, когда началась всемирная засуха, унёсшая жизни нескольких десятков миллионов. Теперь же это место превратилось в свалку электронного мусора.
Робинс глянул на часы: оставалось немного до встречи. Руана должна была ждать его у свалки в Грасалеме. Он уныло разглядывал карту, во рту пересохло. Вода сейчас роскошь и экономия не жадность или мазохизм. Автомобильный компьютер рисовал маршрут, где можно купить немного еды и чистой воды. Теперь в каждом городе значимым местом стали не культурное наследие, исторические памятники или просто красивые места, теперь Европейским миром правили свалки.
Люди выживали, словно солдаты на войне, питались, чем придётся. Стали похожими на крыс, где выживал тот, что сильнее, хитрее и более жестокий. Они не имели будущего и как могли, зарабатывали на жизнь. А кому это существование нужно здесь, в одичалом мире, где вместо высоких целей и желания строить будущее осталось место банальному желанию набить брюхо, промочить горло, согреться и затащить в постель кого-нибудь. Тут уж у кого какие предпочтения. Хотели власти, получили войну. желали ещё больше денег, нате вам разруху и голод. господь всех нас проклял и правильно сделал. Забрал самое как казалось раньше не особо и важное – не ресурсы, нефть и газ, а воду.
2151 год стал началом Великой Засухи, когда вода стоила дороже золота. Ради неё убивали, воевали и выживали. Кровопролитные войны окончились ничем. Америка, покрывшаяся радиоактивными кратерами, с мёртвыми городами и малочисленными поселениями выживших после ядерной войны, давно перестала существовать как Государство.
Робинсону пришлось нелегко. Покинув Чикаго, он узнал, что его страны больше нет на карте земли. Теперь это дымящаяся разрушенная Империя, покрыта радиоактивным пеплом. Она пала жертвой собственных алчных желаний и иллюзий.
Спустя сто лет мировой порядок настолько изменился, что в это не могли бы поверить историки и аналитики прошлых лет. Несокрушимые державы пали перед лицом засухи, голода, войн и разрухи. Европе повезло больше, как и России, сумевшей отразить ядерное нападение США. Бывший Союз задыхался от проблем голода и распространения инфекций.
Крупная авария в биологическом комплексе унесла много жизней. Мутное облако смерти разнеслось на тысячи километров. Биологический комплекс занимался переработкой мусорных отходов, из которых производили топливо и газ. На одной из фабрик произошла утечка штамма сибирской язвы, новой наиболее страшной формы. Она превосходила по убийственной силе чуму средневековой Европы. После аварии количество жертв увеличивалось каждый день. Лекарств катастрофически не хватало, люди умирали, так и не получив вакцину. Правительство России заключило контракт на поставку необходимых медикаментов с Зелёного континента – Африки.
Люди продолжали умирать, и их становилось всё меньше. Земля словно освобождалась год за годом от самого страшного паразита, пьющим её кровь сотни лет – человека.
Робинс сделал глоток из фляжки и, набрав код в телефоне, посмотрел, сколько у него осталось монет. Ему с Руаной предстоял долгий путь в порт Тарифы, где он надеялся на улыбку удачи.
Чем ближе он подъезжал к Большому пути, тем больше становился гудящий поток машин. Пробка растянулась на километры. Автомобили надрывно пыхтели и сигналили, одни водилы выскакивали на обочину, пытаясь пробиться дальше по трассе, другие обречённо плелись в гуще потока. Из раскрытых окон машин вырывались, словно испуганные птицы, крики. Люди спешили до рассвета пересечь путь пыльной дороги, так как ночью тут орудовали многочисленные банды головорезов. Разбойники знали, что этот путь в Тарифу последний шанс для многих. Беглецы, направляющиеся в порт, везли с собой ценные вещи, деньги и воду.
Удушливый дым от выхлопных газов сделал грязный воздух удушливым и отвратительным. Робинс закрыл окно, однако не стал включать кондиционер. Необходимо экономить топливо. На подъезде к Тарифе его стоимость становилась бешеной. Он включил приёмник, чтобы немного отвлечься, и улыбнулся при звуке знакомой пени. Музыка из старого фильма «История любви» сейчас стала настоящей классикой. Она навевала приятные воспоминания. Тим закрыл глаза. Руана. Мысли о ней – самое светлое воспоминание за последние годы в этом аду.
Он знал, что на подъезде к городу их ожидает военизированная охрана. Проверка документов, отпечатков пальцев и унизительная процедура досмотра. Дальше собеседование, на котором будет ясно, нужен ли он Новой Африке, Земле Обетованной, как её теперь называли.
В начале XXl века именно из-за воды на Ближнем Востоке разразились войны. Алчные замыслы Америка и Европа маскировали войной с мировым терроризмом. На самом деле их целью оказалась вода в Ливии, которая и стала яблоком раздора. На рубеже тысячелетий Муарам Каддафи – вождь народа Ливии – собрал лидеров ведущих африканских государств и объявил о строительстве рукотворной реки. С конца XXвека началось грандиозное строительство. Проект Рукотворной реки даже занесли в Книгу рекордов Гиннеса. Однако…
Мечтам не суждено сбыться.
Наконец-то гудящий поток машин поредел, и Робинс направил автомобиль по пыльной дороге в Грасалему. Старичок «Додж» уже весь потрёпан и, качаясь по ухабам, кряхтел разбитой подвеской. Робинс вспоминал встречу с Руаной, которая сама родом из Новой Африки. Она занималась благотворительной помощью голодающим детям Европы и вместе с коллегами пришла ему на помощь, умирающему в ледяной пустыне предгорий Швейцарии. Тогда у него были трудные времена, он остался без машины, жилья и денег.
Дружба переросла в нечто большее. Когда-то люди называли это любовью, ну, а сейчас может, просто привязанностью. Робинс не знал, как назвать чувство, вспыхнувшее между ними. Не хотел думать, что это навсегда. Сейчас чувства роскошь для богачей. Беднякам главное прокормить семьи, а одиночкам найти приют, работу и надежду.
Руана – красивая голубоглазая мулатка с коротко подстриженными волосами. Она стояла у Тима перед глазами, и воспоминания о ней придавали сил. Он даже не рассчитывал, что такая девушка, как Руана обратит на него внимание и предложит шанс начать новую жизнь в Африке, манившей всех и звавшейся Землёй Обетованной.
В детстве, до Мировой войны, он прочитал на эту тему много страниц в популярных электронных библиотеках Нового Света. Именно те, кто хотел завладеть водными запасами Ливии, начали кампанию против ближневосточных государств. На территориях стран вспыхивали цветные революции, а потом и гражданские войны.
Кого народ считал благодетелями, те оказались низвергнутыми с пьедесталов в бездонную яму, наполненную кровью, предательством и забвением. Рукотворная река почти что уничтожена. Для всего мира Ливия, Египет, Судан, Иран, Ирак, Сирия и другие государства пали на колени под ухмыляющимся армейским ботинком Натовского солдата. На самом же деле, в тайных кругах бывших империй, рождался новый план, по которому строительство рукотворной реки продолжилось под прикрытием Китая, Индии и России. Новые технологии позволили начать, после кровопролитных гражданских войн, новые ветви Рукотворной реки.
В России сменилась власть и система управления. Спустя пятьдесят лет, завоевав суверенитет, страна вырвалась из колониального режима Британии и США. Вместе с Китаем и Индией Россия смогла поставить защитную систему вооружения для охраны тогда ещё Чёрного континента Африки.
Работы шли быстрым темпом. За десять лет строительства водной артерии африканцы смогли обеспечить чистой питьевой водой весь Африканский континент. Случилось чудо. Африка преображалась на глазах. В центральные регионы материка хлынули учёные со всего мира. Открывались новые исследовательские базы, институты и лаборатории, чтобы изучать феномен Новой Африки. Именно наука западных и восточных стран дала начало роста африканской промышленности.
Спустя годы изменилось многое. Новая Африка стала мировым поставщиком пресной воды для погибающих от засухи стран. Тысячи добровольцев отправлялись помогать голодающим в разных странах, и, казалось, мир перевернулся с ног на голову. Сотни приезжих, не имеющих африканского гражданства, оказались изгнаны с территории Земли Обетованной, и тогда началась Великая Война за водные ресурсы, которая закончилась для Америки крахом, а для Евразии опустошением.
Африка, благодаря связям с Российской Империей, смогла поставить на вооружение самые лучшие силы. Ни одна ракета из-за океана не упала на её зелёные холмы, не окрасила кровавым заревом голубое небо, которое больше не пылало жаром; теперь всё стало иначе. Разразившаяся бойня вызвала серию катаклизмов на планете, разбудив спящий сотни лет вулкан Везувий, уничтоживший когда-то картинно известные Помпеи. Он погрёб под тоннами лавы и пепла половину южной Италии, никто не смог спастись от разгневанной стихии.
После сильнейшего землетрясения близ Новой Зеландии добрая часть Австралии ушла под воду. Война оставила мрачное наследие.
Теперь люди стремились попасть в Африку, чтобы спасти жалкие никчёмные жизни. Белое население Европы стремительно деградировало, и лишь единицам удавалось попасть на зелёный континент в качестве дешёвой рабочей силы.
Белый человек в Новой Африке никогда не мог учиться, как и работать на «чистой» работе, это запрещено законом. Белых детей, родившихся на африканской земле, забирали от родителей и отправляли в детские дома. Воспитывали солдат для многочисленной армии. Рай необходимо защищать, потому что желающих попасть в Африку больше, чем материк мог принять. Все, кто не обременён увечьем, тяжёлой болезнью и старостью, стремились оказаться в зелёном Эдеме. Чаще всего большинство заявителей возвращались ни с чем. Кладбище близ Тарифы разрасталось, так как люди, верившие, что смогут начать всё заново и не получившие желаемого, очень часто сводили счёты жизнью прямо в Тарифе.
Тим остановил машину и, выйдя наружу, увидел девушку в военной форме. Это Руана. Что она делала здесь? Он свёл брови, сняв солнцезащитные очки и вглядываясь вдаль. Темнота выползала из-за холмов медленно, словно хищник. С запада доносился едкий запах горящего мусора на гигантской свалке. Горы из отходов казались несведущему человеку настоящими каменными исполинами. С годами основание свалки превратилось в гниющий источник инфекции и отравления для речушки, что протекала сквозь горы отходов. Единственная уцелевшая во всей Европейской части Большой Европы река превратилась в рассадник смерти. Чёрный зловонный ручей, нёс отвратительный запах и болезни. Тот, кто по неосторожности попадал в маслянистые воды, умирал в мучениях. Тело покрывали язвы, и человек гнил заживо.
Экологическая катастрофа принесла свои плоды. Дети рождались с различными отклонениями и мутациями. Раньше люди боялись их, уничтожали, ссылали в колонии, но потом поняли, что мутанты могут пригодиться. Их с охотой покупали работорговцы Новой Африки, где невольничьи рынки считались обыденным явлением. Именно туда Тим и направлялся. Быстрым шагом он двинулся к женщине, словно ждущей его. Окликнул ей и, протянув руку, коснулся её плеча.
– Привет, Тим. – Она кивнула ему и улыбнулась, показывая красивые ровные зубы.
– Наконец-то я могу коснуться тебя. – проговорил Робинс, зная, что после такого длинного пути должен пройти дезинфекционную очистку.
– Иди ко мне. – Руана протянула к нему руки для объятий, – я уверена, что ты здоров.
Она поцеловала его в губы, и Тим почувствовал, как сердце заколотилось в груди. Ему хотелось жить, впервые за эти месяцы, проведённые в скитаниях по старому свету. Обняв любимую, он прижался небритой щекой к её щеке. Ощущал, что ещё жив только потому, что она позволяла ему это, ведь встретить чёрную женщину, которая искренно привяжется к белому, большая удача. Кто-то назовёт его приспособленцем, Руану же глупой девчонкой. на самом деле они любили друг друга и никто не требовал ничего взамен.
– Руана, если бы ты знала, что ты для меня значишь, я так соскучился, – тихо сказал Робинс, опускаясь около её ног.
Она, нахмурившись, отвела глаза в сторону, закусила губы и на какое-то мгновение стала какой-то чужой и не преступной.
– Я просила тебя, Тим, ты не мой раб, встань. – Снова посмотрела в его глаза, смотревшие с собачьей преданностью, – я тоже люблю тебя, и мы с тобой совершенно равные люди. Мы говорили уже об этом, что раболепство не для наших отношений! Прости, что тебе придётся пройти через всё, о чём я рассказывала, но ты же знаешь, что если я тебя куплю как своего раба, ты будешь волен делать всё, как свободный человек. Главное, мы будем вместе, у нас будут дети и неважно, какого цвета у них кожа, это же наши дети, а не солдаты.
Она вдруг сжала губы и заплакала опускаясь рядом с Тимом на землю.
– Я просто спасаю тебя, как могу, молись своему Белому Богу, а я помолюсь Великой Чёрной Матери Всего.
– Прости. Я дурак. – Робинсу стало стыдно и он обнял её за плечи, чувствуя боль в груди, – раньше я не был таким, мне пришлось через столько пройти, а ты единственная, кто протянул мне руку помощи. Я привязался к тебе и боюсь до конца поверить, что стал равным тебе.
– Тим, я никогда не думала о том, что кто-то мне что-то должен. Иначе я не помогала людям, нуждающимся здесь.
Он сжал ей руку и, поднеся к губам, почувствовал облегчение. Руана улыбнулась и, встав на ноги, помогла ему подняться. Они сели в машину и направились в сторону Химена де ла Фронтера, откуда уже можно в кратчайший срок добраться до Тарифы.
– А где твоя машина? – спросил Робинс.
– Я её оставила в миссии, пригодится ещё. – Руана глянула на часы, – нам нужно туда добраться до полуночи. Потом смена меняется, и кто там будет, я не знаю, не хотелось бы застрять здесь на несколько дней.
– Ты прошла этот путь пешком, по пустоши?
Вместо ответа Руана, кивая, сжала ему руку.
– Глупышка. С тобой же могло что-нибудь случиться.
– Нет, Тим. Я же пришла и всё в порядке. Не думай о плохом теперь.
Сели в машину, и Тим завёл двигатель. «Додж», скрипнул подвеской и рванул вперёд.
– Машина слышу барахлит? – проговорила Руана, пристёгиваясь.
– Ничего, до Тарифы доедем.
– Так хочется домой, – протянула она, потягиваясь.
– Устала?
– Немного, здесь грязный воздух, но я не жалуюсь.
– Понимаю, – он закурил, – ты, не против?
Вдруг спохватился, она же сказала грязный воздух
– Кури и не мучайся. Знаю, это расслабляет и успокаивает немного. Тим сделал несколько затяжек и выбросил курок в окно.
Выбравшись на более хороший участок дороги, к закату солнца, они уже оказались в Химена де ла Фронтера. Пустынный пейзаж вызывал слёзы даже у камней, разбросанных, словно великаном по пустоши. Всюду мусор, путешествующие пластиковые пакеты, гонимые, словно «перекати-поле», ветром.
Тима не привык за только лет к трупам людей. Они повсюду на пустоши вдоль дороги, останки птиц и животных, которым осталось лишь забвение и время стать пищей для других хищников
.
Руана думала, что скажет любимому, когда он узнает, кто она такая. Перебирала в руках чётки из чёрного агата и молилась Чёрной Матери Всего за их с Тимом счастье. Вдали за холмами пылало уходящее солнце ярким сонным заревом. Они ехали вслед за гаснущими лучами, под дуновение мусорного ветра. Он пах смертью и разложением. Робинс закрыл окно. Яркое зарево полыхало вдали красными цветами. Огонь разгорался сильнее. мужчина сбросил скорость.
– Это погребальные костры, – проговорил н болью в голосе. Ветер нёс сладковатый запах с запада, и аромат смерти просачивался внутрь автомобиля даже сквозь закрытые окна.
– Какой ужас, ты знаешь, Тим, это сжигают мёртвых. Всех, кто прибыл в Тарифу и покончил с собой. Тех, кого унесла болезнь или голод, их стало так много.
– Наверное, когда-нибудь всё это закончится, – глухо отозвался Робинс, – ведь раньше Испания была процветающим зелёным краем, а я даже не помню землю в зелени…. Как это было давно. Перед моими глазами безжизненная пустыня и свалки, которые везде…. Свалки – это мусор с Новой Африки, ты же знаешь об этом, Руана.
– Конечно, – она пожала плечами. – Такие уже времена. К сожалению, благодаря свалкам люди могут покупать у нас воду. Это нормально. Останови машину
Робинс сжал пальцами потёртый руль «Доджа». Смотрел, как она удаляется, и чувствовал, как кошки скребут на душе. Обида и стыд смешались в чёрную массу боли, она мешала дышать, заполняла глаза слезами.
Силуэт Руаны виднелся на фоне пылающего зарева погребального костра, женщина шла в его сторону без тени страха. Тим зол не на неё, а на тех, кто поставил мир с ног на голову, тех, кто сейчас использовал, что осталось от Европы и Америки в своих интересах. "Как они могут вывозить от себя свой мусор за наше право пить их воду", – возмущался Робинс, забывая, что его предки поступали так же, как сейчас это делали дети рабов. Им удалось своими руками создать жизнь на умирающем континенте. Он всё это знал и понимал, что не прав в отношении Руаны, тем не менее, дал своей боли вырваться наружу. Вышел из машины и, пнув ногой колесо, выругался.
Руана шла в полной темноте. Она не стала включать фонарик и брела на свет разгорающегося костра, словно бабочка на огонь. Слёзы текли по щекам, она понимала, что они с Тимом настолько разные, и не смогут долго быть вместе. Любовь. Что они знали о любви в этом расколовшемся мире? Тим всегда будет упрекать чёрных в том, что белые живут, как проклятые псы, и в том, что её собратья не хотят впустить к себе всех, не хотят помочь его друзьям. Но разве в этом мире кто-то кому-то должен?
– Это невозможно, – сказала она вслух, опустившись на камни. – Всё, к чему прикасаются белые, разрушается. Я тоже… моё сердце разрывается на части. – Она заплакала, обхватив колени руками и уткнулась в них лицом.
– Малышка! – окликнул её грубый женский голос. Руана подняла глаза и увидела молодую, очень худую девушку лет двадцати, в одной руке та держала короткоствольный дробовик, в другой фонарь, которым посветила ей в лицо. – Ребята, идите сюда, я нашла здесь эту чёрную сучку!
Руана, вытерла заплаканное лицо, медленно поднялась на ноги, в руке привычно появился пистолет, мгновенно выхваченный из кобуры на поясе.
– Ты же не убьёшь меня, – рассмеялась незнакомка. – Я узнала тбя, ты из Миссии.
Руана увидела, как её обступили со всех сторон люди в грязных лохмотьях. В их глазах светилась ненависть, они выкрикивали ругательства и оскорбления. На лицах, перепачканных сажей, она видела уродство этого мира. Он жесток не только к пришельцам, но и к своим обитателям. Они бросали в неё камни, палки, мусор, из их ртов вырывались слюна и проклятья. Руана не могла себя заставить спустить курок, пока её не повалил на землю грузный мужчина, пытаясь отобрать пистолет.
Грянул выстрел, и она почувствовала, как тёплая кровь толстяка брызнула в лицо. Выронив оружие и закрыв лицо руками, Руана сжалась в комок от боли, страха и отчаяния. Она молила Чёрную Мать Всего, чтобы та поскорее лишила её сознания, чтобы больше не чувствовать боль и страх. Последнее, что она услышала, это выстрелы и крики, толпа бросилась врассыпную. Знакомые руки подняли её с земли и прижали к тёплой груди, как ребёнка. Робинс нежно взял её на руки и направился в сторону машины.
– Зачем ты пошла туда, глупая? Живя в этом аду, мы все постепенно сходим с ума. Прости…
–Тим, – она открыла глаза, – это ты меня прости, каждый из нас… По-своему прав, каждый…. И эти люди, что ненавидят нас…. Но, ненависть не рождает ничего хорошего, пройдёт время, и вместо ненависти останутся пустота и смерть…
– Всё изменится, не скоро, но я думаю, что в нашем мире не все желают смерти чёрным.
– Забудь, – бросила она, закрывая глаза.
– Хорошо, что они разбежались.
– Они всё равно вернуться. Каждый из нас считает, что его племя лучше, чем другое.
– Неправда. Я смогу тебя защитить, Руана.
– Зачем я тебе нужна? Зачем всё это?
– Ты нужна мне…
– Но мы такие разные.
– Я знаю, но… я хочу быть с тобой.
– Я знаю… я тоже.
Он обработал ей раны и, проверил, нет ли переломов и других повреждений, повернул ключ в замке зажигания. Всю дорогу они молчали, а прибыли в Тарифу уже около двух часов ночи. Опоздали на корабль, и Робинсу пришлось снять номер в портовом мотеле. Он переполнен мигрантами с разных концов света. Руана быстро приходила в себя, Тим не мог понять, что с ней происходит, раны и ссадины исчезали на глазах, а к утру она выглядела здоровой прежней женщиной, как будто ничего не случилось.
– Тебе это покажется странным, но это новое в нашей медицине. – Руана медленно одевалась. – Я давно принимаю капсулы регенеративного действия, они основаны на нанотехнологиях. Маленькие частички успешно отремонтировали меня. – Она подошла к зеркалу: – Какая жестокость.
– Ты о вчерашнем?
– Да, Тим, – она повернулась к нему.
Робинс скользнул взглядом в разрез расстёгнутого комбинезона любимой. Её шелковистая кожа и маленькая упругая грудь. У него пересохло в горле. Захотелось запустить пальцы под её одежду и коснуться бархатистой кожи Руаны.
– Самое интересное, – продолжила она, застегнув молнию, – что они знали, кто я… Может, это нормально? Я не знаю. Для меня, по меньшей мере, странно пытаться убить того, кто вчера спасал твоих детей от болезни…
– Руана, я рад, что с тобой всё в порядке. – Робинс провёл рукой по волосам, на лбу выступил пот. Запах её духов пьянил и очаровывал. Он протянул руки для объятий, но она как-то странно отстранилась от него. – Прости, я вчера… Был неправ.
– Тим, я всё понимаю. – Она посмотрела на него в упор, – сейчас я не могу, здесь, в этом мотеле… я люблю тебя, но … надеюсь, в Африке ты изменишься, сейчас у тебя стресс, я понимаю, здесь ужасно жить и трудно не сойти с ума. Я многое поняла, побывав здесь.
– Что же ты поняла? – Тим не отрывал он неё глаз.
– Вы ничем не отличаетесь от нас, и в этом мире необходимо многое изменить. Я согласна с тобой, что свалки убивают, что не уничтожила война, и так не может больше продолжаться… Я поговорю с отцом.
– С отцом?
Она закусила нижнюю губу. Молчание.
– Твой отец важная фигура?
Снова безмолвие вместо ответа. Тим прищурившись смотрел на неё. Утреннее солнце светило из окна и он не видел её глаз. Руана словно стала тенью.
–Иди ко мне. – Она притянула Тима к груди, – здесь есть то, чего нет у нас в Африке. – Она ласково гладила его по щеке, – здесь больше свободы, реальные чувства, настоящая боль, тут нет тотального контроля. Понимаешь, всё это помогает удержать Африку, потому что без контроля не будет порядка, а без порядка не будет государства. Не все люди привыкли к мысли, что только их собственная сознательность сможет сохранить хрупкий мир, созданный предками. Белые люди из твоего мира не понимали это, ты видишь, теперь вас окружает пустыня.
– Ты права. – Робинс привлёк её к себе, нежно касаясь губами лица женщины: – Я никому не говорил этого, я боялся, – он поцеловал её в тёплые губы, чувствуя, как Руана податлива, каким горячим стало дыхание любимой.
– Я понимаю, Тим, – улыбнулась она, останавливая его. – Слова не так важны, как чувства.
Он не дал ей договорить, снова сжимая в объятиях.
На рассвете следующего дня Робинс ступил первый раз на благодатную землю Африки. Свежий воздух и красота окружающей природы заставили на глаза навернуться слезам. Он до сих пор не мог поверить, что стал частью этого мира, красивого, мудрого и справедливого. Неужели так бывает, и что кроется под маской благоденствия и всеобщей радости?
Робинс знал, что никогда не станет своим для этого мира, здесь он всегда останется чужой вещью, принадлежащей чёрной госпоже. Эти мысли не давали покоя, несмотря, что он не видел в лицах чёрных враждебности, как у его собратьев по цвету кожи. Ненависть к непохожим на них, к чужакам, выращена от самых корней его цивилизации.
Бывшие властители мира, где правили деньги, и белые господа ненавидели всех, кто не похож на них. Ненависть высечена на камнях и в душах, свинцом и плетью, там, где они поселялись, превращая аборигенов в рабов. Теперь белым людям предстояло почувствовать на себе, что такое рабство. Робинс не мог понять, почему к нему не относятся как к собаке, как к белому рабу, для него всё казалось странным в этом обществе, напрочь лишённым жестокости. Люди не могли так измениться, рассуждал он, глядя в яркое небо с белыми облаками. Красочные многоголосые птицы пели на разные голоса, а ласковые волны прибоя рисовали узоры на белоснежном кварцевом песке. Руана всегда пропадала на целый день, Тим скучал и чувствовал себя порой ненужным. Руана пыталась объяснить, что иначе не может быть, но ему оказалось сложно перестроиться.
Каждую ночь, засыпая на белоснежных простынях, ему снились грязные просторы пустоши, где он бродил в одиночестве, гонимый мусорным ветром, словно пластиковый пакет «перекати-поле». Он видел тысячи лиц блуждающих в темноте. Люди подходили к нему и, касаясь, просили о помощи. Мужчины и женщины плакали, показывая ему мёртвых детей. А вокруг поднимались горы мусора, которые, словно ожившие волны, превращались в цунами. Тим бежал вместе с тысячами людьми и не мог никого спасти.
Пробуждение. Пот заливал Тиму глаза. Сбивчивое дыхание и испуганные глаза Руаны перед его лицом. Он не понимал, что происходит, ощущая спиной, как взмокла простыня.
– Тебе опять снился кошмар?
–Нет, всё в порядке, – отвечал он, ощущая ужас. Он преследовал его с мусорных пустошей умирающей земли.
– Иди ко мне, Тим.– Руана погладила его по мокрым волосам, шептала на ухо какие-то слова. Он не помнил их и словно в забытьи провалился в глубокий сон до утра.
Однажды Руана сообщила ему, что ей снова придётся поехать в миссию Тарифы. Известие о поездке очень взбудоражило Робинса, и он отчаянно просился отправиться вместе с ней в старый засушливый мир, полный жестокости, ненависти и страха. Руана очень удивилась, но не смогла отказать ему.
Морской катер пересекал Гибралтарский пролив. Тим смотрел вдаль на серые скалы, некогда покрытые буйной растительностью, и его сердце сжималось, словно у птицы в золотой клетке, которую везли на свободу. Ступив на израненную землю Тарифы и вдохнув воздух, пропахший гарью, Тим знал, что теперь никогда не станет прежним, и здесь он стал чужим. Сейчас он другой человек – чужак для своих и жителей Земли Обетованной.
Весь день они провели в лаборатории миссии, в окрестных городах началась холера, и необходимо сделать прививки местным. Необходимые лекарства для пострадавших опаздывали, и Руана нервничала.
– Я же просила всё привезти к сроку. – Она грозно сверкала глазами и ходил туда-сюда по комнате.
– Да, принцесса, я прошу простить меня, – пытался оправдаться врач миссии.
– Это такие же люди, как и мы.
– Я знаю, – кивал врач, и Робинс видел в его глазах страх и преклонение.
Он закрыл глаза и, сжав губы, глубоко вздохнул.
– Руана, я понимаю, что сейчас не время…
– Прости, но я очень занята.
– Руана, почему ты не сказала мне? – прервав её, Тим сжал ей плечи и развернул к себе лицом.
– Не сказала что?
– Ты принцесса?
– Ну, да, что в этом особенного? – она непонимающе подняла брови.
– Для меня это многое меняет.
–Тим, не начинай, – нетерпеливо бросила она, ей не нравилось выражение лица с которым Робинсон смотрел на неё. – Поговорим дома, сейчас настоящий аврал.
Робинс смотрел на Руану и не понимал, зачем ей всё это. В Африке она ни в чём не нуждалась, её отец… Её отец король! Она скрыла от него это. Почему же он раньше ничего не понял? Зачем ей грязь и чужая боль в глазах, тех, кто ненавидит её, не понимал Тим. Почему она ничего не сказала о своём статусе в своей стране? Робинс злился и не находил себе места до её возвращения в мотель.
Руана вернулась глубоко за полночь. Тим не спал, притворялся спящим. Услышал, как она вошла в спальню. Тихо, словно кошка, нырнула под простыню прохладным телом. Обвила его шею нежными руками и, коснувшись губами плеча, затихла. Он слышал её дыхание, которое становилось размеренным. Ночь. Запах гари. Здесь ему не снились кошмары.
Робинс открыл глаза и, откинув покрывало, поднялся с кровати. Тёплый воздух пробежался по волосам, словно лаская и зовя за собой. Он стоял на балконе и смотрел на спящий город. Изредка мимо отеля проходили группами вооружённые люди. Вот какой-то пьяница тащил за собой проститутку. Она смеялась и задирала короткое платье.
Он закурил. Хлопанье крыльев. Удивлённо глянул в сторону источника звука и увидел, как на крышу противоположного дома села большая птица. Ему казалось, что она смотрит на него большими жёлтыми глазами. Ворона. Взмахнула крыльями и, тяжело поднявшись, полетела в его сторону. Робинс смотрел на неё и внезапно потерял из виду, а потом ощутил, что ночная гостья рядом. Она каркнула и, коснувшись его головы крылом, резко взмыла вверх.
Спустя несколько недель, когда у них выдался свободный вечер, Руана приготовила ужин и накрыла стол на террасе дома, который они снимали в Грасалеме. Она стояла в красивом белоснежном платье, которое из простого хлопка. Очертания гибкого тела угадывались в свете фонариков, расположенных по краям террасы, и Тим, улыбнувшись, притянул её к себе.
– С тобой невозможно сердиться. – Он поцеловал её в губы. – Я не могу без тебя, принцесса, но и возвращаться в Африку не хочу.
Руана удивлённо вскинула брови, поставила бокал с вином на стол и, как-то осунувшись, опустилась в кресло.
– Дело в том, что я принцесса?
– Нет. Прости, но я устал.
–Ты уже не любишь меня?
– Руана, не говори глупостей, но я как тот зверь, выросший на воле. Меня заперли в клетке, и я как узник, мечтающий о свободе. Пусть мне будет голодно, пусть буду умирать от жажды, но здесь у меня есть свобода и желание что-то изменить. Пойми, вместе мы сможем. Я уверен, что твоей стране удобно, чтобы весь мир лежал в руинах, как было раньше выгодно другим странам. Я понимаю, что это неправильно, и если ты уйдёшь, я приму твой выбор и буду надеяться, что мы, возможно, когда-нибудь увидимся снова.
– Ты знаешь, что я не могу остаться? Мой отец…
– Но ты же принцесса. Тебе решать
– Это всё чушь. – Она отвернулась, – я просто дочь своего отца.
– Разве король не может всё это прекратить?
– Прекратить что?!
– Уничтожение всего живого!
– Тим. – Руана резко поднялась с постели, сжала ему руки, прижала к своему животу и прошептала, – ему ты тоже будешь рассказывать о свободе? А когда твой ребёнок будет знать, что его отец никчёмный белый, который заставил его мать страдать…
– Руана, прости, но это эмоции…. Подумай, мы, но нам невыносимо рядом. Мы раним друг друга с мазохистским наслаждением, забывая всё и снова ложась в одну постель. Потому что любовь всё прощает, потому что у любви нет разного цвета кожи.
– Тим, я понимаю, но я не могу…Остаться.
– Решайся.
– Нет, – она покачала головой, – я не смогу здесь… и, тем более, ребёнок…
– Поэтому я и прошу тебя, Руана, я ведь не отказываюсь от тебя, мне чужд твой приторный нарисованный мир, я не хочу его. Это эгоизм, по-твоему? Зачем ты здесь, зачем спасаешь умирающих, когда ваша страна делает всё, чтобы эти люди страдали. Продлевая им жизнь в своей миссии, ты словно ковыряешься в кровавой ране. Она всё равно кровоточит, и ты знаешь, что человек рано или поздно умрёт, только страдания его будут мучительнее!
– Я не задумывалась об этом.
– А жаль, – наверное, слишком резко ответил Тим.
Руана обняла его вдруг с такой страстью, словно прощалась с ним навсегда:
– Ты знаешь, кто я. – Она немного помолчала и продолжила, – да, я принцесса, дочь короля Африки, поэтому я здесь, но и поэтому мы должны вернуться домой.
– Не вижу связи, – усмехнулся Тим, – я думал, ты выберешь свободу, и наша любовь гораздо важнее всего того, что ты делаешь здесь. Люди всё равно будут умирать, если не изменить порядок вещей, происходящих здесь, да и по ту сторону Гибралтара. За годы, прожитые в мире, полном ненависти, возможно, моё сердце очерствело и стало похожим на камень. Но тебя я люблю, в этом ты можешь не сомневаться. Ещё больше я хочу изменить этот мир, который похож на зловонную яму, где всё рано или поздно умирает.
Руана с болью взглянула на него, понимая, что сделала роковую ошибку. Ложь о своём положении вот-вот разрушит их счастье, сокрушалась она.
– Я не могу остаться, если ты любишь, то мы уедем отсюда, наши дети не должны увидеть этот мир…
– Если, если, – сухо проговорил Робинс, – думаешь, мне легко?
Он налил себе вина и, выпил залпом из бокала, посмотрел на Руану. – Уезжай и никогда не возвращайся, только так мы сможем справиться со всем этим. Я буду помнить тебя как самое лучшее, что было в моей жизни.
– Я тоже, – прошептала Руана одними губами, зная. что каждый из них сделал свой выбор.
Они сидели в разных углах комнаты и долго смотрели друг на друга, словно пытаясь запомнить черты каждого так, чтобы они впечатались в память навсегда. Когда стало темно, они не включали свет, а лишь взялись за руки, так и заснув, в объятиях друг друга.
Когда Робинс проснулся, её уже не оказалось рядом. Лёгкий аромат духов, как напоминание, что она ещё где-то рядом. Но Руана уехала. Пустота, с которой он будет жить все эти годы, пытаясь что-то изменить, что-то забыть, а что-то построить заново заполнится. Не сразу, но он сделает всё возможное.
Спустя много лет он перебрался в Индию, где продолжил свою собственную миссию. Она отличалась от того, что делала Руана. Тим знал ради чего остался. Былой облик городов медленно, но возвращался. Вызовом, предсмертным кашлем старой эпохи стала попытка кардинально изменить мир.
У Тима было много сторонников, и он радовался, что смог сделать свой мир немного лучше и чище. Отчаяние больше не бродило по пустынным городам, свалки больше не заполоняли городские площади, хотя от них не удалось избавиться окончательно, но их стало в разы меньше. Робинс нашёл людей, способных думать и предпринимать важные решения. В организации "Новая жизнь" появились учёные из других стран. Многие присоединялись к обществу по очистке и охране природы. Люди верили Тиму и видели, как он работал, что его слова не расходились с делом. Сторонников Робинса становилось с каждым днём всё больше, израненная империя начала подавать признаки жизни.
Мир изменился. Теперь это уже была совершенно другая страна, в совершенно непохожей на прежние эпохе. Страны объединялись, позабыв о распрях и границах, о своих амбициях, о том, как пахнут деньги и чем люди платят за свою жизнь.
Иногда на закате Тим сидел на балконе своего дома в Мумбаи и вспоминал ту единственную, что оставила глубокий шрам в его сердце. Оно ожесточено испытаниями, выпавшими на долю Тима и окружающего его мира. Порой Робинс ловил себя на мысли, что ищет Руану в толпе темнокожих девушек, понимая, что она давно уже стала другой.
Спустя 15 лет
– Мама, когда мы отправимся в другой мир? – спросила Калисто. – Я ведь уже достаточно взрослая.
Руана, улыбнувшись, посмотрела в глаза дочери, они совсем как у отца. Она следила за его судьбой и знала, что он многого добился, стал уважаемым человеком. Его мечта почти осуществилась. Тим Робинс положил начало так называемому «отмыванию городов от свалок и смерти», создал организацию "Новая жизнь" и к удивлению многих, изменил мир. На бумаге проще рассказать историю, чем прожить её. Однако Тиму удалось пройти длинный путь.
Руана, улыбнувшись, взяла фотографию, где они с Тимом стояла на озере Чад. Прошло пятнадцать лет, в то время они были молодыми, нетерпеливыми, не готовыми уступать друг другу.
– Мама, ты всегда смотришь на это фото, а потом плачешь. – Калисто взяла из рук матери фотографию и, посмотрев на неё, поставила на стол. – Мне кажется, папа любит нас, просто ты сама не хочешь признать и понять, какие вы разные.
– Ты говоришь, как он, – грустно улыбнулась Руана, – я уверена, что любит и жалеет о том, что тогда мне пришлось уехать. Через несколько дней я и твой дедушка отправляемся в Мумбаи, это в Индии, если хочешь, можешь поехать с нами.
– Но там не опасно?
– Нет, что ты, тот мир стал намного лучше, за пятнадцать лет многое изменилось. Мир залечивает раны очень быстро, и теперь, думаю, всё изменится, потому что люди… изменились сами, понимаешь, Калисто?
– Понимаю. – Девочка опустила глаза, – мне немного страшно, я же никогда не покидала пределы Африки, но я многое читала о том, что нас не любят в том мире.
– Не думай об этом. – Руана погладила дочь по голове: – Разные люди и разные суждения. Всё будет хорошо.
Они любили закат на бухте Бэк–Бей и весь вечер наблюдали, как солнце медленно таяло на горизонте. Золотистые лучи становились пурпурными, купаясь в тёплой воде Аравийского моря.
Калисто сделала несколько глотков из чашки и с улыбкой рассказывала матери, как сегодня она каталась на огромных животных.
– Я думала, что слоны уже давно вымерли, это так здорово, что они до сих пор живы.
Робинс услышал задорный смех девочки и подумал, оглядываясь назад, что его дочери или сыну могло быть столько же лет. А женщина, сидевшая к нему спиной, могла быть его любимой Руаной, от которой он отказался. "Ради свободы, ради спасения своей страны или своих целей, ради чего"?
Он расплатился с барменом и направился к ступенькам, ведущим к пляжу бухты. Немного замешкался и остановился возле перил. Какое-то странное чувство не отпускало, как будто с ним раньше происходило тоже самое. "Дежавю", – пронеслось в мыслях Робинса. Что-то не давало уйти ему, а потом заставило обернуться и посмотреть на женщину, живо разговаривающую с девочкой.
Тим почувствовал, как земля ушла из-под ног, он схватился за перила и попытался прийти в себя.
– А ты нисколько не изменилась, – пробормотал он, глядя на неё. Сильный мужчина, ставший в одно мгновение готовым рассыпаться на куски. Только что он думал о ней. Разве так бывает?
Руана взглянула в сторону Тима, их глаза встретились. Морщинки прорезали кожу возле глаз. Седина припорошила голову, но это он. Её единственная любовь. Женщина улыбалась, вспоминая прошлое, которое так и не стало их настоящим. Робинс посмотрел на девочку и увидел в её глазах своё отражение.
– Тим, – прошептала Руана и, глянув на дочь, жестом попросила её остаться за столиком. Направилась к Робинсону и застыла глядя на него, как будто увидела впервые. Они не торопились коснуться друг друга, хотя очень хотели этого. Невидимая стена возведённая между ими пятнадцать лет назад дала трещину. Тим не проронил ни слова, а Руана сказала просто:
– Ну, здравствуй.
Пальцы сами тянулись друг к другу и старые знакомые, которые раньше и дня прожить не могли друга без друга взялись за руки. Молчание и робкие взгляды, словно у влюблённых впервые сумевших найти смелость признаться в своих чувствах.
– Тим…
– Руана…
– Тим…. Ведь только любовь долго терпит, милосердствует, – она нежно сжала его пальцы в своих ладонях. Ощущая лёгкое покалывание в пальцах.
– Только любовь не завидует, не превозносится, не гордится, – тихо продолжил он.
– Она не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, – прошептала Руана. – Любовь не радуется неправде, а сорадуется истине; всё покрывает, всему верит, всего надеется, всё переносит…
Понравилась история? Тогда читай повесть в жанре социальная фантастика "Коррида"
Коррида 4 глава
Коррида 3 глава
Коррида 2 глава
Коррида 1 глава
Подписывайся на канал и ставь пальцы вверх.