Я работала эйчаром. Хотя должность моя называлась «администратор», фактически это подбор персонала, только на меня еще навалили кучу бюрократических обязанностей, которыми никто не хотел заниматься. Компания очень чопорная, все держатся официально и строго на вы. Чуть ли не по имени отчеству друг друга называют. Ну и я тоже осторожничаю, ни одного лишнего слова, все строго по существу и в деловом стиле.
В первый рабочий день поцапалась с начальницей. Я подумала, что эта девушка готовится умирать – настолько тоскливым был ее взгляд. Лицо в таких же складках, как и спина, а среди складок шевелящиеся губы. Собрав все свои подбородки, монотонным голосом Виктория перечисляла поставленные передо мной задачи.
Прошел день, близился вечер. Виктор спрашивает меня: «Юлия, ну как вам у нас работается»? Виктор – это начальник Виктории, он же и мой начальник. Они оба управляют мной, давая взаимоисключающие друг друга задания, и я остаюсь в положении буриданова осла. Это называется «работать в режиме многозадачности».
Когда Виктор наклоняется ко мне, я вижу на лице его перхоть, а в волосах седину. Это такой мальчик, который уже немножко старичок. Тоненькая шея, остренькие плечи. Сейчас он еще худенький, но скоро станет сухонький – периода зрелой мужественности у таких типажей нет. Я отвечаю ему, что работать мне нравится. «А как вы находите меня в качестве сотрудницы»? – спрашиваю в свою очередь. Хорошо скрывая удивление, Виктор говорит, что в целом видит во мне перспективу.
На нем рубашка «детство» и красные брюки. Детство, судя по рубашке, у Виктора было тяжелым, без горячей воды и стирального порошка – видимо, с того времени она и приобрела вид застиранной тряпки. В ней угадываются клетки непонятного цвета, напоминающие цвет волос Виктории. Мы еще немного говорим о работе. Виктор так аккуратно закругляет фразы, что иногда мне приходится догадываться, что же он хочет сказать. Я задаю уточняющие вопросы – тоже очень кругло и аккуратно – которые, в свою очередь, его ставят в тупик. В конце концов мы оба оказываемся в дурацком положении.
- Нет, Виктор, подождите, - говорю я, - вы сказали что…
- Подождите, Юлия, - прерывает меня он.
Мы переходим беседовать на диван, потому что с рабочих столов кричать друг другу неудобно.
- Юлия, я запрещаю вам говорить мне нет.
- Но Виктор…
- Если вы скажете нет, Юлия, я должен буду вас наказать.
- Виктор, вы совершенно неправильно меня…
- Вы будете делать вот что. Если еще раз в процессе нашего обсуждения работы или в тот момент, когда я даю вам рекомендации, вы скажете мне нет, вы будете приседать. Да-да. Не смотрите на меня так. Вы будете приседать следующим образом.
С этими словами Виктор встает с дивана, делает шаг вперед, поворачивается ко мне, и на счет один, два, три приседает ровно десять раз. Довольно глубоко, с одышкой и выпрыгивающими вперед коленями. Наблюдаю за ним, закинув ногу на ногу.
После приседаний он возвращается на диван. Физическая нагрузка немного успокаивает его рвение руководить. Во всяком случае, пока Виктор часто и шумно дышит, он не может наставлять меня, и я, пользуясь паузой, говорю:
- Вы неправильно меня поняли. Я вовсе не собиралась противоречить вам. Уже не помню, о чем мы говорили, но слово нет я употребила просто как междометие, как связку. Вы же вырвали его из контекста и придали ему значение, которого не было. Думаю, вряд ли вы сами сейчас помните, о чем шла речь.
Он молчал.
- Виктор, если я решу сказать нет, вы поймете это. Я не скажу этого между делом или вскользь, это будет так четко и однозначно, что у вас не останется никаких сомнений. Ну а приседать я не буду. Это, пожалуй, слишком.
К нам подскочила Виктория.
- Юлия, вы слишком агрессивны.
- Я агрессивна?
- Да. Как вы разговариваете с руководителем?
- Разве он жалуется?
- Что вы себе позволяете?
- Что я себе позволяю?
- Не притворяйтесь.
- Не понимаю Вас, Виктория.
- А мне по*бать.
- Виктория, вы слишком агрессивны.
- Да по*уй.
- А что это? Просто никогда не слышала таких слов.
- А я слышала. Слышала и употребляю, и мне насрать!
- Коллеги, коллеги! – встрепенулся Виктор.
Я перестала отвечать Виктории, а она пошла на меня танком. Начала доказывать Виктору, что я агрессивная, голос у меня резкий, я грублю клиентам, и люди не хотят со мной общаться. «Хорошо, - говорю, - давайте послушаем мой голос». Я принесла рабочий телефон, включила записи своих разговоров, и мы все вместе начали слушать.
Клеветать нужно умеючи. Если ты хочешь потопить человека, лучше взять его настоящие качества и представить их как недостатки. Например, обо мне можно было бы сказать: да она мямля. Голос у нее слишком слабый и вялый, она лебезит перед клиентом, не может настоять на своем. В таком виде ее наговор еще можно было бы принять за правду, при условии, конечно, что человек глух, слеп и лишен способности делать свои выводы. Но как, под каким микроскопом и в какой телескоп можно рассмотреть в моем голосе грубость? Тут Виктору было просто нечего сказать. Не глядя на мою начальницу, он очень мягко произнес: «Виктория, вы ошибаетесь…»
Она разъярилась. Стала придираться к отдельным предложениям, якобы они невежливы - мы выборочно прослушали мои фразы, все они оказались безупречно вежливы.
- Виктор, она вам нахамила!
- Виктория, это не так…
Тут оба они не выдержали и, переглянувшись друг с другом, убежали курить.
На следующее утро Виктория пришла как с креста снятая. Села на стул перед моим столом и говорит:
- Юлия, я приношу свои извинения за вчерашний мат. Но вы спровоцировали меня. Вы не должны больше этого делать. Я все-таки ваша начальница, а не девочка на побегушках, меня ведь за что-то повысили.
И, как потом выяснилось, эти извинения - худшее, что могло быть.
Продолжение