Хитрую фигуру, которую образуют верховья Обской губы и Тазовская губа называли на иных старых картах хорошо знакомым словом Лукоморье, то есть проще говоря - Кривое Море. Избушка на курьих ножках здорово похожа на хантыйский лабаз, а многие из рода Пушкиных служили в острогах Сибирского Севера - и не вышло ли так, что какие-то семейные предания об обском Лукоморье и навеяли образы известной поэмы? По крайней мере эту версию, говорят, пытались продвигать власти ЯНАО, чтобы создать туристический бренд.
Кривое море вело в Мангазею, легендарный город, прозванный Златокипящим:
Мангазея - это вполне реально существовавший город на реке Таз, второй-третий в русском Заполярье после Пустозерска и возможно Колы. Сказочное название произошло то ли от имени местного ненецкого князька Монгкаси, то ли от комя-зырянского "молгон", то есть "край", то ли от одного из племён энцев - ещё более северного народа, чем ненцы. Тут надо сказать, что поморы на своих кочах уже в 15 веке отработали полярное мореплавание на таком уровне, какого другие флоты достигли лишь с появлением современных судов. Коч имел своеобразный корпус, который смыкающиеся льды не давили, а просто выталкивали наверх; у поморов была давняя система навигации, лоций, оринтиров, всё это исправно дополнялась благами цивилизации вроде магнитных компасов и огромными лоциями, составлявшимися поколение за поколением.
Однако даже поморы старались не выходить без надобности в открытые моря Ледовитого океана, и пути их пролегали в основном вдоль берегов, пересекая Ямал, а затем попадая из бассейна Таза в Енисей по рекам и волокам. Поморы знали этот путь задолго до покорения Сибири, и первая их фактория на Тазе образовалась ещё в 1572 году. Но в начале ХХ века, перед самой Великой Смутой за дело взялись уже московские власти: в 1600 году из Тобольска вышел отряд казаков с воеводом Мироном Шаховским и Дмитрием Хрипуновым, а в 1601 году, после известия о том, что они столкнулись с туземцами и потеряли половину людей, следом двинулось огромное для тех краёв (больше 200 человек) подкрепление, набранное из казаков Тобольска, Сургута и Берёзова во главе с Савлуком Пушкиным и Василием Мосальским. Следующие отряды прибывали на Таз в 1603 (Фёдор Булгаков) и 1606 годах (Давыд Жеребцов и Курдюк Давыдов), и наконец в 1607 году Мангазея официально стала городом.
Здесь был уже не острог, а кремль с капитальными стенами и 5 башнями: Давыдовской, Ратиловской, Успенской, Зубцовской и проезжей Спасской, за пределам которого, разделённый стометровой эспланадой (в основном от пожаров) стоял посад. Руководили ими разные воеводы, назначавшиеся в Мангазею парами: одному подчинялись кремлёвские стрельцы, другому казаки на посаде. Пушнину (как ясак, так и товар) сюда везли уже не только ненцы, ханты и селькупы с окрестных рек, но и кеты, и даже эвенки, жившие за Енисеем: ежегодно с Таза вывозилось одних только соболиных шкурок по полмиллиона. Постоянное население Мангазеи составляло около 1200 человек - казаков, военных, чиновников, купцов, духовенства (в городе было три храма), но фактически тут находилось около 3000 человек летом и 2000 - зимой: путь сюда был неблизок, за одну навигацию в обе стороны не успеть.
Многие известные на всю Россию и в последующие века купеческие фамилии типа Усовых, Босовых, Ревякиных или Гусельниковых разбогатели именно здесь. Само собой, купцы и "туда" шли не порожняком, везя всяческие товары для местных и продавая их по самым что ни на есть северным ценам, однако впечатляет то, что уже в 17 веке в России действовал северный завоз - казённые поставки хлеба. В общем, город процветал, там делались состояния, кипела жизнь, аналогов Мангазеи и таких широтах и те времена история не знала (разве что голландский город китобоев Смеренбург на Шпицбергене, существовавший ровно в те же годы, но он был на порядок меньше), и молва раздула её до масштабов как минимум Асгарда-Ирийского.
Но процветание Мангазеи было недолгим. Уже в 1619 году, разобравшись с отгремевшей Великой Смутой, царь Михаил Фёдорович запретил проход судов с мехом через Ямальский волок, таким образом загнав мангазейскую торговлю в речные пути. Причина тому была вполне ясна: мангазейцы работали в основном на экспорт (в России в это время ляхи брали Москву и вообще перспективы её существования выглядели неясно), перепродавая пушнину иностранным перекупщикам (скорее всего через посредников-поморов) в Баренцевом море, и держать его всё под контролем у властей возможности не было. Бюджет от такого подрос изрядно (пушнина, как нефть в наше время, давала тогда до 1/3 дохдов русской казны), Мангазея же если и обеднела, то в диапазоне "златокипения", и в том же 1619 году быстро отстроилась после пожара.
Второй раз город пошатнулся в 1630-31 годах - теперь подвело двоевластие: воеводы Григорий Кокорин из кремля и Андрей Палицын с посада что-то не поделили (рискну предположить - финансовые потоки), и распри их в итоге обернулись небольшой войной с применением пушек, в которой разумеется Кокорин имел преимущество над Палицыным и разрушил пол-посада: особенно это впечатляет на фоне того факта, что туземцы на Мангазею не нападали ни разу, зная, что не стоит "резать курицу, несущую золотые яйца".
В 1642 году город снова горел, но и в этот раз отстроился: никакие напасти не могли остановить тех, кто за один рейс сюда становился богачом. Кроме одной - исчерпания ресурсов: пушной зверёк здесь не пришёл, а напротив - ушёл, в тайге элементарно уже не было стольких соболей, горностаев или чёрно-бурых лисиц, чтобы рейс сюда окупился, и в 1650-х годах Мангазея начала стремительно скудеть. В 1667 ей отключили "северный завоз", в 1672 город был упразднён указом Алексеем Михайловича, а в 1677 Мангазею покинули последние жители. Златокипящий город не просуществовал и века, а её городище ненцы знали как Тагаревыхард - "Разрушенный город"...
Где-то пишут, что из-за стремительности взлёта, масштабов творившегося в такой дали и оторванности, Мангазея просто не воспринималась учёными всерьёз, как гомеровская Троя или Земля Санникова; в других местах пишут, напротив, что исследования Мангазейского городища начались ещё в 1860-х годах. Выше культурного слоя там ничего не осталось, но зато вечная мерзлота позволила сохранить вещи оттуда как новенькими. Утварь, кожа, посуда, детские игрушки, таблички, шахматы и кости (азартные игры были там запрещены, но яма, куда сбрасывалось изъятое, никуда не делась), кресты, "туземные" обереги и жертвы... Зал Мангазеи в салехардском музее потрясает.
