Это приглашение совсем не радовало. Мне не хотелось идти в незнакомую компанию, в незнакомый дом. Сердце болело после расставания с Ромкой, и еще теплилась надежда на то, что как-нибудь, случайно, получится встречать Новый год вместе.
Но голос разума твердил, что детский сад закончился, и надо делать взрослые шаги. То есть, топать в жизнь, а не печалиться по Ромке. В общем, решила идти.
Ну, и не задалось с самого начала. Девчонка, которая пригласила меня (а ее пригласила хозяйка квартиры – «с подругой», потому что «не хватает девок»), заболела в последний момент. Отказаться было никак – на меня там, в этом незнакомом доме, рассчитывают, потому что «не хватает».
Думала, что надеть. Ведь никого не знаю. Что за люди? Что они носят? Решила надеть джинсы, вдруг ночью пойдем гулять. Конечно же, войдя, увидела приличных людей в вечерних, так сказать, туалетах. Стол через всю комнату, оливье. На прабабушкиной тарелочке с золотом.
– Ты где учишься?
– В универе, на филфаке.
– А… А кем будешь? Учителя сейчас никому не нужны.
– Да я учительствовать и не собираюсь, – хотелось прибавить «сударь», но сдержалась.
Оставила молодого человека в недоумении. Он еще долго собирался с мыслями, и находил доказательства, которые должны были подтвердить мою жизненную несостоятельность.
До двенадцати почти два часа. Беспросветно скучно. Мной овладевала депрессия: дожила до целых семнадцати лет, и даже друзей нормальных у меня нет. Не то, что парня. Пойти некуда. Ведь Новый год – это такое время, это такой праздник... А моя жизнь мимо, под откос…
Наконец, нашелся повод слинять из-за стола. Слава богу, курили на кухне, не на лестнице. Как обычно, было живей, чем в комнате. Пять гостей одновременно докурили и удалились, развеяв собой дымные занавеси, и я смогла разглядеть оставшихся. Их было двое.
– Тебя зовут Ангелина? – спросил первый.
И… всё оборвалось, обрушилось, загудело и покачнулось у меня внутри. Голос – как у Ромки, с той же сводящей с ума хрипотцой и иронией. И глаза, и волосы… найди десять отличий! Мне стало очень весело. Вот она, жизнь, подумала я. Так разве бывает?!
– Нет. Тома.
– А Ангелина не с тобой должна была прийти?
– Я с ней.
Можно было не сомневаться – прямо здесь и сейчас начинался великий роман, достойный пера Маргарет Митчелл, и я была в нем Скарлетт О Хара.
Хриплый голос хотел спросить что-то еще, но тут заговорил второй, которого я видела только краем глаза. Он стоял у окна, и в ответ на его речь мне пришлось повернуться, вырваться из приятной тягучести, которая уже пролегла между мной и первым, и звала дальше – в сладкий туман, где свобода человеческого разума скована одной цепью «позвонит?-не позвонит?-позвонить?-позвонил!!!».
Второй сказал:
– Коньяк пьешь?
Это был, в общем-то, не вопрос, а предложение, и в мою сторону двинулась рука со стаканом, заполненным на треть.
– Ну, а чё из стаканов-то? – мигом я втянулась в какое-то исходившее от него панибратство. С ним было проще, чем с первым. Не было напряженных пауз. Не перехватывало дыхание.
Мы выпили.
– Рюмок нет. Все, наверное, там, на столе, – пояснил второй. – Извиняйте, девушка….
***
С той ночи я прожила ровно столько же лет, сколько до нее. Мне пришлось сосчитать, чтобы ответить. Он по-прежнему задавал вопросы. Они по-прежнему напрягали меня.
– Семнадцать лет прошло. Семнадцать… Я слышала, у тебя третий ребенок родился, вы молодцы…
– А у тебя есть дети?
– Сын.
Его рука лежала на дверце машины, он собирался просто поздороваться со мной и ехать дальше по своим делам. Но паузы становились длиннее. И он вышел. Еще через несколько минут взвизгнула сигналка.
Это называется «пройдемся». Когда нет таких отношений, чтобы посидеть в ближайшем кафе, а о том, чтобы пригласить домой, речь не идет вообще. Тогда можно «пройтись». Или «прогуляться».
Мы шли по только что выпавшему снегу.
– Я очень удивился, когда узнал, что вы развелись. Так и не понял, что конкретно произошло, хотя Васька что-то долго рассказывал.
– Видишься с ним?
– Встретились случайно, так же, как сейчас с тобой, когда я приезжал в прошлый раз. Лет пять назад. А ты?
– Нет. И с Антошей он тоже не встречается. Спивается где-то. Я не знаю, где.
– Да, кто бы мог подумать, как все закончится…
Я не хотела, чтобы в игравшей между нами симфонии зазвучала тема «Как молоды мы были». И сказала, что мне пора. Вскочила в подошедшую маршрутку, едва попрощавшись.
***
Теперь сижу дома, склонившись над альбомом с выцветшими фотографиями. На них я, мой бывший муж Вася (тот самый второй), и он, Тор. Первый.
Нас называли «сердца трех».
Несколько лет нескончаемой пытки треугольника. Наверняка, каждому из нас время от времени казалось, что он не уйдет отсюда живым. В какой-то момент игра стала опасной для наших мозгов. Мы очень много пили, когда встречались, чтобы удерживать нарастающее напряжение. А встречались мы почти каждый день, потому что, хотя я уже жила с Васей, мы с Тором не могли протянуть друг без друга больше двадцати четырех часов.
– Слышь, Томка, может, поженимся? Что-то скучно живем… – пробормотал Вася однажды, когда я выметала очередную порцию окурков из-под стола, за которым вчера мы досидели до утра, после чего Тор поехал на свою работу. У него была работа. Там ему давали деньги, на которые он поил и кормил нас, всех троих.
На нашей свадьбе он неловко шутил, радостно открывал шампанское. Потом мы уехали, типа в путешествие. Когда вернулись, Тора уже не было в городе. Долго о нем никто ничего не слышал. Потом его родители кому-то проговорились, что он женат, счастлив, успешен и работает в Лондоне. Он взял с собой первую попавшуюся некрасивую девочку, и она нарожала ему детей.
– В общем, Витек устроился. Кто бы сомневался, – дал свое резюме Вася, когда обсуждалась эта история.
Я очень старалась быть хорошей женой. Раскаивалась. Молилась. Ходила в церковь, занималась какими-то приютами. И чем лучше я становилась, тем сильнее пил мой муж. Когда я поняла, что живу с животным, подала на развод.
Бог мне подарил эту сегодняшнюю встречу. Я могла хотя бы спросить: «Тор, почему ты ни разу не сказал, что любишь меня? Ведь я так ждала!». Я могла бы, если не вернуть все назад, то хотя бы понять. Но я убежала. Как и тогда. Черт меня подери!
За спиной раздался шум. Я резко обернулась, и в дверном проходе увидела мужскую фигуру. Причем в шляпе. Не знаю, почему я не закричала. Наверное, потеряла дар речи.
– Прежде, чем будете звонить в полицию, разрешите дать Вам совет, мадам, – сказал мужчина.
Так называл меня Тор – «мадам». Мне ужасно нравилось, потому что в этом было поровну шутки и романтики. Конечно, услышав такое, я совсем растерялась, и через секунду мужчина уже сидел напротив меня в кресле.
– Никогда не давайте ответы на вопросы того, кто в Вас влюблен.
Он был странный. Очень странный. Похож на Гафта в молодости, из фильма про гусар, с усами.
– Почему?
– И таких вопросов тоже лучше не задавайте. Самое лучшее – загадочное молчание.
– Ага, еще обмахивание веером «скрозь опущенных ресниц». Вы, наверное, ошиблись парочкой веков.
– Как Вы проницательны! Неужели догадались, с кем разговариваете?
– Да уж, понятно. Кого помянула…
Неожиданно он широко улыбнулся, и улыбка сделала его бесконечно очаровательным. После такой улыбки любой бы на моем месте понял, что в полицию звонить бесполезно.
– Что Вам от меня надо?
– Это Вам от меня что-то понадобилось, мадам. Мне показалось, что Вы жаждете совет, как заполучить в свои коготки господина Красина Виктора Евгеньевича, которого повстречали сегодня на Октябрьской. Обратите внимание, я уже начал Вам помогать. Но Вы не очень внимательно слушаете. Я – человек занятой, не смогу уделить Вам много времени. Так что, лучше сосредоточьтесь.
Я хотела спросить про договор кровью, и можно ли сговориться подешевле, но вспомнила, что не надо вопросов.
– Вопросами к любимой мужчина сообщает ей о своих чувствах. Просто дайте ему выразить их, примите, как первые цветы. Ему нужны не Ваши ответы. Ему нужно знать, что Вы его слышите. И еще Вам пригодится узнать, что всё и всегда решаете Вы, а не кто-нибудь другой.
Он придвинулся поближе.
– У Вас осталась единственная неизрасходованная встреча. И одно из ее возможных продолжений будет таким. Господин Красин сядет за руль в расстроенных чувствах, начнется метель, и, поскольку его глаза будут полны слез, не заметив опасного поворота, он врежется в грузовик. И, уверяю Вас, очень, очень вероятен смертельный исход.
Он двинулся к дверям. Перед тем, как исчезнуть, обернулся:
– Я, так и быть, отвечу на Ваши «почему». Вы очень красивая женщина. Но ваша матушка старалась, чтобы Вы не знали об этом. Возможно, она была одержима ревностью, или просто была одержима. Но Вы, к счастью, отнюдь не слепы. Взгляните на снимки, которые Вы держите в руках. Взгляните на себя своими собственными глазами. Тогда Вы поймете, какой видит Вас Тор, и перестанете страдать.
***
Я почувствовала щекотное прикосновение к шее, и отвернулась от экрана.
– Что-то особенно интересное читаешь? У тебя такой нездешний вид, – прошептал мой муж.
Хотелось, чтобы он продолжал целовать меня, и я не стала отвечать, просто прижалась к нему.
Иногда, чтобы выбрать счастье, приходится пожертвовать совершенством или справедливостью.
– Мне Вася написал ВКонтакте, – рассказала я ему позже, – помнишь, тот парень, который был у Машки на Новом году, когда мы познакомились. Вы, вроде, дружили?
– И что же он тебе написал? – у Тора была особенная манера говорить. Ревность и ирония звучали в его голосе одновременно.
– Как дела, написал. Я не стала добавлять его в друзья. Вспомнила, как мне тогда трудно было поверить, что я тебе нравлюсь. А он подкатывал ко мне. Вдруг бы всё повернулось по-другому? Бр-р, ужас... Ездила бы сейчас за ним по ночлежкам.
– Он, что, пьет?
– Ну, по фотке похоже на то.
Тор уже стоял в дверях, собираясь выходить.
– Завтра в это время мы будем в Лондоне. Как думаешь, он нам понравится?
Через секунду его лицо скрылось под шляпой, которую он старомодно носил со дня нашего знакомства, и всегда волнующая меня улыбка сверкнула из-под темных усов.