Роман «Мать звезды» глава 34
Татьяна Ширяева влетела в приёмный покой больницы. Постучалась в закрытую дверь с небольшим окном как в кассе автовокзала. На стук никто не вышел. С левой стороны от двери она увидела звонок и позвонила.
— Сейчас-сейчас, иду. И ходят, и ходят, никакого покоя, — услышала она ворчливый голос женщины, вскоре дверца окна открылась и её взору предстала женщина лет пятидесяти.
— Здрасте, у меня дочь тут в реанимации лежит, откройте дверь я зайду.
— В реанимацию посторонним вход запрещён, — строго ответила дежурная медсестра.
— Так я не посторонняя — я ж мать! Мне бы только на неё одним глазком взглянуть, посмотреть хоть что с ней, — пытаясь разжалобить её просила Ширяева.
— Нельзя. Говорю же вам, нельзя. Фамилию и имя больной назовите.
— Так моя у неё фамилия.
— Ваша-то ваша, а какая у вас фамилия, женщина?
— Ширяева я Татьяна, — сказала она на автомате.
— А зовут как?
— Говорю же, Татьяна! — ответила раздражённо она.
— Дочь вашу как зовут? — переспросила медработник.
— Алёнкой зовём, а в свидетельстве — Еленой записана, — протараторила Татьяна.
— Сейчас погляжу, лежит у нас такая или нет, — разглядывая внимательно список пациентов ответила женщина, и вскоре подтвердила. — Да, лежит такая. Вы на кушетку присядьте. Пока лечащий врач не освободится я ничего вам сказать не смогу. Передам ему, что вы пришли.
Татьяна покорно села на кушетку напротив окна. По-весеннему яркое солнце слепило глаза. Слёзы, скатывающиеся по щекам, как дождинки с оконного стекла, оставляли мокрый след. Застывшее сердце постепенно оттаивало и билось тук-тук, тук-тук просясь на волю, но до полного освобождения было ещё далеко.
Минут через двадцать дверь приоткрылась, мужчина средних лет в белом халате и колпаке на голове выглянул из двери, увидев Татьяну, спросил:
— Вы Ширяева?
— Я, здрасте!
— Здравствуйте. Михаил Олегович Чиркин, — представился он. — Состояние вашего ребёнка тяжёлое. Проводим дезинтоксикационную терапию. Больше ничего сказать пока не могу. У неё печень увеличена вы, какие-то лекарственные препараты давали ей?
Татьяна соображая, что сказать, хлопала своими длинными смоляными ресницами как корова, приоткрыв рот, а потом робко ответила:
— А я не помню…
— Вспоминайте, давали ей: аспирин, парацетамол, анальгин или что-то ещё? — в надежде, что она вспомнит, задал врач наводящий вопрос.
— Аспирин давала, а не надо, что ли, было? У неё в пятницу температура была тридцать семь и пять, вот я и дала ей таблетку-то. Растёрла ложкой да дала. Потом-то ведь больше температуры не было — значит помогло! Уснула она у меня сразу. — оправдываясь на ходу, вытирая слёзы ответила Татьяна, но про то, что лечила дочку техническим спиртом, решила молчать. Вспомнив, как её ругала за это коллега Нина Муратова: «Дура ты, Танька! Хоть и кандидат в члены КПСС»
Михаил Олегович спросил:
— А сколько таблеток аспирина вы ей дали?
— Да всего-то навсего одну дала, а сколько надо было? Две, что ли? Она ж маленькая ещё!
— Что ела, что пила? — продолжил опрос врач.
— Да я ничего сегодня пока не ела и не пила. Не до того было.
— Дочка ваша что ела и пила?
— А-а, а я думала я! Да не кормила я её сегодня. В яслях же у них завтрак. Зачем мне её кормить-то? — Татьяна смотрела на врача и не понимала, почему он задаёт ей столько вопросов.
— Хорошо. А в субботу и воскресенье чем вы её кормили?
— Так она в субботу у меня спала, в воскресенье тоже спала нормально, а днём капризничала. Но так она у меня с рождения такая беспокойная. Супом кормила, сама ела и ей давала. Хлебный мякиш только раскрошила да в суп добавила, чтобы посытнее, а она и есть путём не стала, только продукты зря перевела, кошка потом правда хозяйская всё доела.
— Температура вчера у неё была?
— Да вроде нет, я не мерила. В ясли они у меня разве бы её больную-то взяли утром? А раз взяли, значит — здоровая была! Это в яслях её чем-то травану́ли, чует моё сердце. Сами дел наворотили, думают, если молодая, так значит, за себя постоять не смогу? Смогу, ещё как смогу — не на ту нарвались. Я кандидат в члены КПСС! — била уверенно Татьяна себя в грудь.
— А сама она у вас случайно что-то съесть или выпить могла?
— Не-э, если вы про спирт? То он у меня на шестке стоит в печи. Я им дрова разжигаю. Так ей же не дотянуться! Сушки ещё даю ей погрызть. Она сушки любит!
— Про спирт поподробнее. Какой спирт? — переспросил Михаил Олегович.
— Да всего-то на всего немного с работы принесла в бутылке. Мне для обезжирки деталей дают.
— Технический значит.
— Да кто его знает, какой он? Я же не пью его, а только дрова им разжигаю. Муж в армии, бьюсь как рыба об лёд. Да вы ещё меня донимаете расспросами. Вы мне лучше дочь спасайте! Уж нервы мои все на пределе. — всхлипывая стенала Татьяна.
— Мы спасаем, но надо знать от чего её спасать.
— Дочь у меня одна-разъединая да разве у меня поднялась бы рука её спиртом напоить? Вы чё? — оправдывалась Татьяна, пытаясь произвести на врача впечатление заботливой матери.
— Рвота у неё была?
— Да нет, разве что срыгивала.
— Как срыгивала?
— Что поест, тем тут же и срыгнёт. Вы меня к дочке отведите, я хоть гляну на неё, я ж мать!
— В реанимацию вам нельзя. Всё что нужно мы делаем.
— А что мне теперь тут сиднем сидеть? Я бы сидела-а, так около неё-о, Алёнки моей… — запричитала Татьяна, — Обувала её, одева-а-ла, и вот на тебе, такая оказия-а. Она в сознание-то хоть пришла-а?
— Пришла.
— Ну, слава тебе, Господи! — перекрестилась Ширяева левой рукой.
— Но состояние тяжёлое. Идите домой, тут сидеть бесполезно. — сказал врач уходя.
— Я уж лучше на работу пойду, там хоть на людях мне легче будет …
© 25.05.2020 Елена Халдина
Запрещается без разрешения автора цитирование, копирование как всего текста, так и какого-либо фрагмента данной статьи.
Все персонажи вымышлены, все совпадения случайны
Продолжение: 35 Подходящее алиби
Прочесть начало романа "Мать звезды" можно ниже нажав на ссылку
1 Торжественно объявляю: сезон на Ваньку рыжего открыт!