"...Эргени — лучшая часть калмыцких земель. Уже несколько похуже степи, тянущиеся от Эргеней и правого берега реки Волги до Мочагов, как называется северо-западное каспийское поморье. Пространство это занимает ни более ни менее как 5,000,000 десятин! Но увлекаться громадностью цифры тут нечего. Когда-то эта низменность составляла дно моря. По исследованием Барбота де Морни, обсохла она в весьма поздний геологический период, отчего здесь преобладают солончаки. Соляные озера и грязные соляные болота встречаются на каждой версте. По сообщению г. Костенко, калмыцкая степь эта покрыта исключительно полынью. Только на редких возвышенностях растительность становится несколько лучше. В низинах же, насыщенных солью, и полыни мало. Засухи так часты, зной так силен, что остатки старых растений, вместо того, чтобы перегнивать, сжигаются солнцем, высыхают, рассыпаются тонкою пылью, которую ветер разносит во все стороны, так что слой собственно «растительной земли» тут очень тонок. Красно-желтые степи... Нет им конца и краю... Тянутся они перед вами и за вами... Кое-где пучки полыни серебрятся, склоняясь по ветру, да сухие былинки стелются, ни мало не разнообразя мрачное уныние этого южного пейзажа. В безоблачных небесах черными точками повисли орлы... Буровато-серою тучей клубится глинистый песок там, где ветер свевает гребни рассыпчатых бугров... Ближе и ближе эта туча... Скоро и солнца не видать под нею... Она слепит вам глаза, забивается в уши, в глаза лезет. Ни дышать — ни рта раскрыть нельзя. Стремглав несетесь все вперед, не зная куда деваться... А выберетесь на чистый простор, и опять знойное небо вверху и та же красно-желтая степь внизу... Без конца, без краю! На озеро наткнетесь — другая беда. Ни освежиться купаньем, ни напиться нельзя. Соль! Да кроме того камыш и чакан такой щетиной стали по берегу, что пожалуй и до воды не добраться. Только кабану и вод в этой чаще. Тем не менее и этим дорожат калмыки. По-близости раскидывают они ставки. В некоторых пресных озерах ловится щука, окунь, линь, карась и красноперка. И рады бы вылавливать рыбу, да нельзя! Все такие природные садки отдаются в оброчное содержание, причем аренда назначается в общий калмыцкий капитал. Так по крайней мере было еще недавно. А какое употребление из этого капитала тогда делалось—кому это известно? Во всяком случае— не калмыкам.
По степи разбросаны худуки— искусственно вырытые ямы, в которых скопляется почвенная вода. Часто это густая масса, стоялая, вонючая, но люди и тем счастливы. Благо хоть и это есть!.. Худуки—группами. Группа от группы обыкновенно на 15—20 верст и только в южной части степи на 70 верст. Осенью еще хуже. До худука кочевник и не доходит. — Зачем? В лужах довольно дождевой воды, хотя в ней гораздо больше всяких органических остатков, чем влаги. Там, где по больше растительности, но все же сухой—часто случаются страшные степные пожары. От малейшей искры сухая зелень вспыхивает как порох. Сильный ветер жарко раздувает пламя... Издали пожар кажется звездою, разгорающейся все ярче и ярче. Вот звезда обратилась в полоску огнистую... Все шире и шире расползается она на горизонте... Вихорь разбрасывает пламя по сторонам. Линия пожара растет на глазах. Огонь уже бурным потоком бежит по степи, отбрасывая назад, словно косматое знамя черную тучу смрадного дыма. Глинистый бугор на дороге—не остановить ему потока. Пламя обвило его змеей — и спустя минуту уже далеко оставило за собою жалкое препятствие. . . Балка тянется— ветер перебросит огнистые языки через балку, и пожар с несокрушимой силой, ярко, остервенело несется все дальше и дальше. Все живое гибнет. Птица ли в дым попадет — и задохнувшись падает в огонь. Жалкие деревья на пути— еще пожар далеко, а пламенное дыхание его уже пепелит листву... С громким жалобным треском щелится кора, — а набежит огонь—от дерева только один пень обугленный остается по среди такой же черной обугленной степи. Случись это ночью— все небо горит заревом. Точно вы перенесены на дальний север, точно вверху, в недосягаемых высях, разыгрался над вами сполох, каждый миг передвигая свои огневые пятна, все дальше и дальше разбрасывая свои лучистые снопы, все мрачнее и грознее охватывая небо своими пламенными объятиями... Мочаги —это языки песка, вдавшиеся в Каспийское море. Все это побережье—в ильменях и лиманах.
Здесь селятся беднейшие слои, промышляющие морским рыболовством. От того и произошло название мочагов, т. е. постной земли (моцак по калмыцки—пост). Здесь при северных ветрах (верховых, выгонных) вода делается соленой, потому что насыщается солью с бугров, а при южных ветрах (нагонных), морянах, прилив морской воды, удерживая волжскую на известном уровне, наполняете все заливы пресною водою. Ильмени, поросшие камышом, называются чернями. Здесь калмыки спасаются от зимних вьюг и метелей, ужасных в полном смысле слова посреди открытой степи. Степные бури с метелью в это время года называются шурганами. Вот что говорит о них очевидец: бывали случаи, когда скотовод, насчитывавший у себя в стадах десятки тысяч голов, становился на другой день после налетевшего шургана — совершенно нищим — парией. Шурганы до того стремительны, что крупный рогатый скот и лошади не могут устоять против его напора, гонятся им до изнеможения и наконец погибают целыми табунами. Мне показывали в Енотаевске калмыка, еще недавно бывшего богачом. Теперь—он живет милостыней, потеряв в одну ночь около двух тысяч голов скота. Все уничтожил нежданно налетевший шурган, в котором между прочим погибли жена и трое детей несчастного..."
В.И. Немирович-Данченко "По Волге (Очерки и впечатления летней поездки)"
Продолжение следует...
Если интересно, подписывайтесь - будет стимул развиваться!
