Раздел 1.
История: смыслы, ожидания и манипуляции
Глава 1
«Нет памяти о прежнем; да и о том, что будет,
не останется памяти у тех, которые будут после.»
Книга Екклесиаста Глава 1
История, как и все, в том числе естественные и точные науки, пережила и переживает раздробление на отдельные фрагменты и ветвления: история экономическая, политическая, социальная, военная, религии, культуры, историческая география, историография и т.д. К истории можно отнести и такие специализированные науки как археология (изучает историю происхождения человека и общества по вещественным источникам древности) и этнография (изучает быт и нравы народов).
В процессе своего становления и развития история выработала определенные методологии исследования исторических фактов и событий. Историки пользуются множеством методов, в частности это:
· Историко-генетический метод – состоит в изучении исторических явлений в процессе их развития – от зарождения до гибели или современного состояния.
· Историко-сравнительный метод – состоит в сопоставлении исторических объектов в пространстве и времени и выявлении сходства и различия между ними.
· С помощью историко-типологического метода выявляются общие черты исторических событий и выделяются однородные стадии в их развитии. Происходит классификация исторических явлений, событий, объектов.
· Идеографический метод – состоит в описании событий, явлений.
· Системный метод – состоит в раскрытии внутренних механизмов функционирования и развития, анализе системы и структуры того или иного явления.
· Ретроспективный метод – с его помощью можно последовательно проникнуть в прошлое с целью выявления причины события и восстановления его хода.
· Синхронный метод – состоит в изучении различных исторических событий, происходивших в одно и то же время с целью установить связи между ними.
· Хронологический метод (проблемно-хронологический) – состоит в изучении последовательности исторических событий во времени или по периодам, а внутри них по проблемам.
· Метод периодизации – позволяет установить периоды исторического развития на основе выявления качественных изменений в обществе, обнаруживающих решающие направления в его движении.
В своих исследованиях история опирается (по крайней мере должна опираться) на следующие принципы исторического исследования:
- историзм, который обязывает рассматривать все события и явления в их взаимосвязи и взаимообусловленности. События с учетом данного принципа рассматриваются в контексте происходившего, а не по отдельности.
- объективность обязывает рассматривать все события и явления непредвзято, объективно, без предпочтений.
Вся эта фрагментация и узкоспециализация исторических исследований приведена здесь для того, чтобы показать - насколько история может быть «размыта» по отдельным своим фрагментам, когда одни и те же факты и события могут быть не то что противоречивы, а даже не «узнаваемы» в разных фрагментах исторической науки. И здесь речь именно о событиях и фактах, а не их интерпретациях, которые, построенные в свою очередь на «неузнаваемых» фактах, могут варьироваться до своей противоположности. Сейчас это достаточно подробно, скрупулезно и логично описывают в своей «Новой хронологии» А. Фоменко и Г. Носовский, когда, например, в различных «фрагментах» исторической науки под одним и тем же именем фигурируют различные исторические персонажи, или наоборот – под разными именами фигурирует один и тот же исторический персонаж; когда искусственно «растягиваются» и «перемещаются» исторические эпохи и периоды и т.п. В адрес А. Фоменко и Г. Носовского очень много критики - особенно со стороны профессиональных историков - но будем до конца объективны: А. Фоменко академик РАН, серьезный ученый, математик с мировым именем и уж в чем-чем, а в логике, научной обоснованности и последовательности всем его работам, и его новой хронологии в том числе, не откажешь - и в этом она выше, причем значительно, многих классических исторических трудов. Другое дело, что профессиональные историки осилить новую хронологию не могут - гуманитарное образование и склад ума не позволяют, это их злит и отсюда агрессивное неприятие и ничем не обоснованная и не подкрепленная критика ими буквально всего, связанного с новой хронологией. К тому же Фоменко и Носовский что называется «открыли» столько огрехов, ляпов, лжи и нестыковок в исторической науке, что «корпоративная нелюбовь» к ним профессиональных историков, все это создававших и развивавших, защитивших на этом диссертации и получивших академические звания, вполне понятна, и о «корпоративной нелюбви и неприятии», и последствиях этой корпоративности – лжи и обмане в истории и науке, еще будет упомянуто в этой книге. То, что история «размыта» по своим историческим специализациям и методологиям, и утеряна реальная общая картина мировой истории - известно давно, но об этом не принято было говорить и эта информация замалчивалась; теперь это все выплывает и «выползает», что достаточно научно-последовательно, логично и обоснованно показывает та же новая хронология. Фоменко и Носовский часто выводы из своих исторических построений оставляют на усмотрение историков и вообще своих читателей, они не утверждают категорично там, где есть даже малейшие сомнения, как это делают профессиональные историки, часто не имеющие для своих утверждений не то что достаточных, а вообще никаких оснований, а обширность и объем материала, собранный и обработанный Фоменко и Носовским, впечатляет. И основной упор они делают именно на хронологию; делая свои выводы и давая свои интерпретации подчеркивают, что это их мнение, логичное, обоснованное, но - их, и не настаивают, за исключением редких и явных случаев, на исторической истинности ими высказанного. И одно замечание, касаемо хронологии вообще: ею всегда занимались представители точных наук, тот же Исаак Ньютон, например, - такова специфика этой науки. А самого А. Фоменко, по его словам, натолкнули на хронологические исследования работы американского физика, специалиста по небесной механике и истории астрономии (и однофамильца вышеупомянутого знаменитого физика, математика и теолога Исаака Ньютона) - Роберта Ньютона, который также занимался и вопросами хронологии. Да, официальная историческая наука сегодня разбросана и размыта по своим многочисленным направлениям и методологиям, и из этого огромного массива, напоминающего хаос, всегда можно безболезненно извлечь на свет божий необходимое в данный момент, или создать это необходимое, если в историческом наборе («хаосе») его нет, что просто дополнит существующий хаос еще одним-двумя элементами, ничего в нем, в сущности не поменяв, но повысив количественный состав хаоса и возможность последующих манипуляций. Такова на сегодня историческая наука, таковы сегодня психиатрия, психология и юриспруденция, да и многие другие общественные науки – та же социология и даже современная философия. А политизация и геополитизация наук (и не только общественных), значительно усилившая и их хаотизацию, приняла планетарный масштаб, и сейчас идет борьба за глобальный и тотальный контроль над науками и мировоззрением. Но если психиатрия, психология, юриспруденция и социология могут меняться, модифицироваться, то есть развиваться, вплоть до отрицания самих себя в своих основах, то с историей так не получится: история - это живая ткань, и она связана с настоящим, да и с будущим теснее и прочнее, чем это кажется на первый взгляд, и любое хирургическое вмешательство в прошлое, даже очень далекое, болью отзывается в настоящем и может лишить будущего.
Мы не будем вдаваться в анализ вышеперечисленных многочисленных исторических методологий и всякого рода исторических источников:
· письменных (летописи, законы, указы и т.д.);
· вещественных (орудия труда, одежда, жилища и т.д.);
· этнографических (традиции различных народов мира);
· лингвистических;
· устных;
· аудиовизуальных (фото-, кино-, видеодокументы, звукозаписи);
не будем оценивать и ряд вспомогательных исторических дисциплин, предметом которых является всестороннее исследование какого-либо одного источника или отдельных его сторон, например:
· Нумизматика (наука о монетах).
· Генеалогия (наука о происхождении и родственных связях людей).
· Геральдика (наука о гербах).
· Историческая метрология (наука, изучающая употреблявшиеся в прошлом системы мер и весов).
· Палеография (наука, изучающая различные системы письма в их развитии).
· Сфрагистика (наука о печатях).
· Хронология (наука, изучающая системы летосчисления и календари разных народов) и др.,
но будем иметь ввиду такую разветвленность и дифференциацию современной исторической науки, позволяющую углубить и детализировать исторические исследования, выявить, подтвердить или опровергнуть различные исторические факты, но также позволяющую их скрыть, изменить, подменить, или, в крайнем случае, должным образом интерпретировать. Сокрытие истины, как и исторических фактов и событий, такая же обычная практика, как и поиск истины, выявление действительных исторических фактов и событий и освобождение их от ложных интерпретаций. Если невозможно что-то скрыть, подменить или изменить - можно попытаться посеять сомнения, которые, при должном подходе, могут вырасти до непреодолимых размеров, что также очень часто применяется на практике, тем более с учетом в геометрической прогрессии растущей политизации и геополитизации общественных наук, и истории в первую очередь. Все, что может быть применено во благо – может быть применено во вред, не будем забывать об этой простой истине.
Мы, как уже упоминалось в предисловии к книге, сосредоточимся на адекватности в оценке реальности происходящего в истории, и, согласно пожеланиям Эрнеста Ренана, будем «держаться, елико возможно, ближе к оригинальным повествованиям, отделяя от них все невозможное, относясь ко всему с большим или меньшим сомнением и излагая в виде предположений различные способы, какими могло произойти данное событие.»
Вот это «все невозможное», во многом привнесенное что называется «извне истории», с умыслом или без, мы и попытаемся отделить, рассматривая историю Иисуса и апостолов, а также некоторые последующие исторические события, мы попытаемся «держаться, елико возможно, ближе к оригинальным повествованиям, отделяя от них все невозможное, относясь ко всему с большим или меньшим сомнением и излагая в виде предположений различные способы, какими могло произойти данное событие.»
Но вначале обратим внимание на некоторые особенности и методы исторической науки, которые помогут нам в дальнейшем лучше понять происходящее в истории и возможность (или невозможность) этого происходящего – факты, явления, события. Обратим внимание:
- на реальные причины, вызвавшие или породившие все эти факты, явления, события – ибо после этого не значит вследствие этого, не все, что было до события – есть его причина;
- на условия, реально необходимые для развития происходящих событий во времени, иногда на довольно длительном, даже по историческим меркам, отрезке.
Не оставим в стороне и некоторые особенности восприятия человеком истории, а также масштаб исторических событий - разный масштаб требует разных условий и разных причин: причины крестовых походов и условия их проведения иные, чем в случае вражды и разборок соседних селений, хотя у них есть и нечто общее – стремление к доминированию, к власти, а значит к жизненным ресурсам, к их распределению и контролю. Аналогичный пример из физики: тяготение является общей причиной определенного полета и брошенного аборигеном камня, и полета ракеты, но на этом причинное сходство и заканчивается.
История не должна находиться за пределами адекватного восприятия реальности: реальности нынешней, в которой мы занимаемся анализом исторических событий и фактов, и реальности эпохи самих исторических событий и фактов. Реальность – это не только возможность каких-либо событий, но и вероятность, обусловленность, мотивированность, логичность и, наконец, случайность, которая также возможна и нередка в истории, хотя видимая случайность может иметь под собой объективную и даже спланированную причину. Возьмем, к примеру, такой известный исторический факт как убийство президента США Кеннеди. Нет никаких (официально известных) документов, никаких реальных свидетельств, проливающих свет на действительные причины того - кто, зачем и как планировал и осуществлял все это, ведь устранение президента крупнейшей мировой державы не такая простая вещь – не для стрелка-одиночки, к тому же без какой-либо подготовки. Есть множество версий, догадок и гипотез с разной степенью обоснованности и вероятности, но практически никто не верит в итоговую, официально изложенную и озвученную компетентными органами следствия и дознания США, версию случившегося. Официальная версия подкреплена многочисленными свидетельскими показаниями, заключениями экспертов, многочисленными фото и видео материалами, высказываниями официальных и медийных лиц, экспертов и т.п., - многотомное дело и сотни миллионов потраченных долларов, но… так не бывает, несмотря на многотомную юридическую формализацию этого события и глобальную медийную поддержку. Так не бывает в этом мире, в этой реальности. И это вам сразу скажет любой работник спецслужб любой страны, даже не вникая в многотомные исследования по этому поводу. Это подтвердит и любой образованный и думающий человек. Ведь даже откуда стрелял настоящий убийца (или убийцы) точно неизвестно, свидетели путаные, а некоторые из них явно «подготовленные», и охрана президентская им под стать; очевидцев тысячи, километры видеосъемки, многие тысячи страниц показаний, фотографий, заключений и экспертиз и… ничего вразумительного в итоге, а «прикрепленный» ко всему этому и назначенный стрелком-одиночкой, оборвавшим жизнь 35-го президента США Ли Харви Освальд, - явно подставная фигура прикрытия, причем из рук вон плохо подготовленная, поэтому, видимо, сразу и пристрелили, чтобы закрыть этот вопрос; и все это действо видно, что называется, невооруженным глазом, и не надо для этого быть никаким и ни в чем экспертом. И поведение самих комиссий по расследованию, коих на протяжении нескольких десятилетий прошло превеликое множество, было не совсем вменяемым, несмотря на вроде бы высокую квалификацию ее членов. Все и всё как на подбор: и фото- видеоматериалы, и свидетели, и охрана президента, и определенный в убийцы Ли Харви Освальд, и комиссии по расследованию, и их заключения. Явная инсценировка, и притом не очень качественная, а точнее – совсем не качественная. Следствие масштаба? Недостаток времени? Или так задумано – демонстрация силы и неуязвимости? Или все вместе? В принципе, это для нас не так важно - за всем этим, за всей этой итоговой официальной картиной - эпической по своим масштабам, но из рук вон плохо срежиссированной, - явно просматривается другая, скрытая реальность, и она более реальна, более адекватна, понятна и обоснована чем официальная, присутствующая в печати, на телеканалах и т.д. Эту скрытую реальность пытаются вытащить на поверхность разными всякими способами уже более полувека, но пока она тонет в таком понятии как «конспирология» - всем версиям, отличным от официальной приписывают конспирологическую, а значит надуманную, фантастическую, а то и вовсе «психиатрическую» составляющую, и массировано обыгрывают все это в СМИ, интернете, на телевидении. Конспирологическую составляющую приписывают и многим другим версиям и теориям в различных областях науки, общественной и политической жизни, тем самым пытаясь создать им некоторую маргинальность и псевдонаучность, хотя в некоторых случаях (и даже во многих) это вполне заслужено и оправдано. И по сей день остается, а может и навсегда останется в истории, официальная версия произошедшего с 35 президентом США, - не соответствующая ни логике, ни контексту параллельных и последующих событий, ни здравому смыслу. Пройдет время, уйдут очевидцы и современники этих событий, и эта официальная версия «вцементируется» в историю и станет ее неотъемлемой частью, она обрастет различными дополнительными интерпретациями и «вновь открывшимися материалами и обстоятельствами», и уже не будет вызывать ни удивления, ни недоверия – описывающий, доказательный и медийный массивы сделают свое дело, а время все закончит и заполирует: сотрет память и всех тех, кто были современниками или очевидцами этого печального и громкого события; всех тех, кто что-то видел, слышал, что-то помнит или знает; время сотрет остроту, и эти итоги этого процесса видны уже сейчас. То же самое, практически один в один, можно сказать и о событиях 11 сентября 2001 года в США, буквально перевернувших мир, разделивши его на мир до 11 сентября 2001 года, и на мир после. Изложенное выше - это не критика, и не попытка анализа процессов, порожденных громкими политическими событиями последних 60-и лет (тема слишком объемна, о ней написано очень много всего и весьма подробно и обстоятельно, и она не входит в наши цели и задачи) – это просто короткий ретроспективный и обобщенный взгляд на события совсем недалекого нашего прошлого, взгляд на то, как из факта рождалась и формировалась, по сути, сама история, какими путями и методами. Это взгляд на то, как за формируемым историческим фасадом – видимым, доступным и предлагаемым для обозрения и изучения, скрывается другая, истинная реальность, формирующая этот фасад – защитный слой, экран, а по сути – историческую иллюзию.
Если такое случилось в XX-ом веке с делом Кеннеди (или с событиями 11-го сентября), почему нечто подобное (имеется ввиду подмена фактов, действующих лиц, документов, свидетельств, или вовсе «заматывание» и «зарутинивание» какого-либо процесса или события до его неузнаваемости, а то и полного исчезновения и последующего возможного «воскрешения» через годы, десятилетия, а то и века, в необходимом виде и качестве, и т.п.) не могло быть два или три века назад? Или двадцать веков назад?
«Прошлое не вернуть, но зато как его можно вывернуть!» - говорил великий римский император и философ Марк Аврелий, так что все это было хорошо знакомо уже временам II-го века нашей эры, задолго до К. Маркса, сказавшего, что: «то, что мы называем историей, это – всего лишь сказки, рассказанные победителями». И в те далекие - раннехристианские, апостольские времена, - историей, как таковой, никто и не интересовался (за исключением тех немногочисленных, кто ее «создавал»), да ее и не было вовсе. Все просто: ни книг, ни газет, ни журналов, ни самолетов с поездами; что происходит в соседнем селении узнается с большим опозданием, а может и никогда - сгорело селение и следа не осталось; что происходит (или происходило) в соседней стране, да и есть ли она вообще, эта страна, можно узнать через столетия; что записали в свои книги церковники (а потом изменили или вообще переписали заново) – то и история; что рассказали посетившие город или селение купцы или паломники – то и случилось где-то, а не посетили – то и не случилось нигде ничего. Нельзя обойти стороной и массовые, целенаправленные уничтожения и сокрытия научных и исторических книг, записей, различных артефактов, за которыми стояла церковь и верховные правители – такие случаи достоверно известны в истории, в том числе и истории России. Так что прошлое в те далекие времена еще как можно было «вывернуть»! И часто наблюдается большая разница между памятью народа, его эпосом, глубинными традициями и обрядами - и официальной историей; часто само поведение народа, его социальные реакции на какие-либо события не согласуются с историческими истоками всего этого - поведение народа не вписывается в его официальную историю. Народ не тот? Не так себя ведет? Или история не та? Историки разводят руками, строят догадки, выдвигают версии, пишут научные работы, книги, усложняя и без того путанную историческую картину, и процесс этот идет постоянно. Все это надо иметь ввиду, описывая и анализируя исторические события, «…отделяя от них все невозможное, относясь ко всему с большим или меньшим сомнением и излагая в виде предположений различные способы, какими могло произойти данное событие.» (Э. Ренан).
Войны и заговоры сопровождают всю историю человечества, и методики их ведения отработаны тысячи лет назад, достаточно вспомнить трактат легендарного китайского военачальника и стратега Сунь-Цзы «Искусство войны» датированного концом VI — началом V века до н. э. и его актуальность сегодня, в XXI веке (https://ru.wikipedia.org/wiki/Искусство_войны):
«Во многих восточноазиатских странах «Искусство войны» было частью экзаменационной программы для потенциальных кандидатов на военную службу. Существует много переводов. В течение Вьетнамской войны некоторые офицеры Вьетконга изучали «Искусство войны» и, говорят, могли цитировать наизусть целые разделы книги. Искусство войны применяется во многих сферах, совершенно не связанных с армией. Большинство текста — о том, как вести войну без собственно боевых действий: книга даёт советы, как перехитрить своего противника так, что физическая битва будет не нужна. В связи с этим, книга нашла применение как тренировочное пособие для многих соревновательных мероприятий, которые не подразумевают собственно бой.
Трактат используется в военном обучении в армии США[5], в том числе в военно-морских силах. Хо Ши Мин также широко применял этот трактат в своей деятельности.
Существуют бизнес-книги о применении уроков к офисной политике и корпоративной стратегии. Многие японские компании требуют, чтобы эту книгу читали их ключевые должностные лица. Эта книга также популярна среди западных бизнес-менеджеров, обращающихся к ней за вдохновением и советом о том, как побеждать в соревновательных бизнес-ситуациях. Она также применяется к сфере образования.
Искусство войны является предметом исследования юридических учебников и статей по судебному процессу, включая тактику переговоров и судебные стратегии.
Искусство войны также применяется в сфере спорта. Известно, что тренер Национальной футбольной лиги США Билл Беличик читал эту книгу и применял её уроки для получения идей в подготовке к играм.[30] Известно, что тренер по футболу Луис Фелипе Сколари и член Бразильской футбольной ассоциации Карлос Альберто Парейра читали текст. Сколари заставил бразильскую сборную на Чемпионате мира по футболу 2002 изучать старинное произведение во время их успешной кампании.[31]
Искусство войны часто упоминается при разработке стратегий и тактик в киберспорте. В частности, одна из самых фундаментальных книг по киберспорту - "Playing to Win" за авторством выпускника MIT Дэвида Серлина[en] (англ. David Sirlin), по сути является трактовкой[источник не указан 1410 дней] Искусства войны с обсуждением возможных приложений идей, содержащихся в оригинале, к современному киберспорту.
Трактат Искусство войны даже был применён к индустрии программного обеспечения.
Применяют, и с успехом, методики трактата и иезуиты, не чужды этому и мировые религии, а также различные секты – религиозные, коммерческие, корпоративные и т.п.»
То есть, древний трактат с его инструкциями, советами и рекомендациями пользуется сегодня большим спросом и применяется с большим размахом во многих крупнейших мировых державах и во многих сферах: от военно-морских сил и спецподразделений до политики; от бизнеса и спорта до программирования, а вообще все эти технологии применяются человечеством в своей жизнедеятельности уже не менее двух с половиной тысячелетий, и это только письменная фиксация - на самом деле все это существует многие тысячи лет. Так что некоторые проекции далекого прошлого на настоящее, как и проекции настоящего на прошлое, в том числе и далекое, вполне оправданы и:
«Что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем.
Бывает нечто, о чем говорят: "смотри, вот это новое"; но это было уже в веках, бывших прежде нас.»
Книга Екклесиаста Глава 1
Эта древняя мудрость вполне и во многом применима к истории: меняются технические и технологические возможности, появляется новый инструментарий, в том числе информационный, но не меняются в своих базовых основах технологии ведения войн, продвижения религий, организации и реализации заговоров и манипуляции человеческим сознанием. Не меняются и стремления человека: к власти, в своем итоге, в пределе – неограниченной; к завоеванию и контролю жизненных ресурсов – в пределе также неограниченным, если считать космос. И эти человеческие стремления подчиняют себе всё, в том числе и историю. Говоря здесь о человеке, я не имею ввиду всех без исключения, но к власти прорываются именно с вышеуказанными свойствами человеческой натуры, и именно они потом вершат судьбами мира, организовывая его под себя и для себя, и они готовы погубить мир, но не отдать власть – такой мир им уже не нужен, и пусть его не будет…
На человека очень сильно действует временная отдаленность: если ему кто-то авторитетный говорит что-то о первых веках нашей эры - он с благоговением слушает и внимает, принимая на веру практически все, что ему авторитетно и со знанием дела преподносится. Седая древность, Иисус, апостолы – это что-то неземное, сказочное, и оно ведь было, оно просто не могло не быть, не могут веками ошибаться миллионы людей, в том числе те, кто куда умнее и образованнее меня: святые, старцы, отшельники, мудрецы, великие ученые, философы, писатели и поэты, Папа Римский, наконец. Человек и не подозревает, что и сам находится в такой же сказке: ходит в церковь, бьет поклоны, слушает песнопения под размахивание кадилом, стоит в очереди чтобы припасть к руке священнослужителя или чьим-то костям и т.п.; он, по сути, ничем не отличается от тех, древних и сказочных, о ком он слушает авторитетные рассказы, но не может, и даже не пытается соотнести себя с теми древними из авторитетной сказки - он не может понять, что прошлое живет в настоящем, оно живет в нем, и это суть истории и ее отличие от природного процесса. Человек смотрит на историю как-бы со стороны, не участвуя в ней и не ощущая себя участником, для него история что-то вроде фильма с любимыми (или нелюбимыми) актерами, их героями и авторитетным режиссером, а к фильму у человека отношение несколько особое: для него Штирлиц или Шерлок Холмс часто более реальны, чем многие реальные исторические персонажи, в том числе и прототипы вышеуказанных персонажей. Многие, например, считают Дениса Давыдова (легендарного героя Отечественной войны 1812 года) киногероем, а Штирлица (точнее советского разведчика Максима Исаева) вполне реальным человеком, героем «невидимой войны». Такова сила искусства. А если бы по центральному телевидению и в прессе прозвучали авторитетные мнения о реальности того же Штирлица - Исаева, была бы создана его «официальная» биография и т.д. – эффект был полным и завершенным, и разрушить его впоследствии было бы очень и очень трудно, да и то в определенной категории людей. А в фильме, даже очень жизненном, всякое бывает, в том числе и не совсем жизненное, и совсем не жизненное – зритель принимает все, особенно если это хорошо сделанный, раскрученный и популярный фильм. С историей все аналогично: история для большинства тот же фильм, точнее фильмы - с любимыми и нелюбимыми героями, любимыми и нелюбимыми режиссерами и актерами: правителями, полководцами, революционерами, мудрецами и т.д., и «отделить в историческом повествовании все невозможное», во многом привнесенное что называется «извне истории», с умыслом или без, «относясь ко всему с большим или меньшим сомнением и излагая в виде предположений различные способы, какими могло произойти данное событие» - Э. Ренан, часто бывает достаточно сложно, а иногда просто невозможно: история сложилась за века, ее образы, факты и события устоялись, отяжелели, и многие отлились в бронзе – не сдвинуть!
Пропасть веков, подкрепленная авторитетом науки, церкви, литературы и искусства действует завораживающе, как повести и рассказы Н. Гоголя, создавшего романтику Украины с её сказочной природой, лихим и верным запорожским казачеством, искусными мастеровыми, мудрецами, святыми, колдунами, ведьмами, чертями и прочей сказочной красотой, нисколько не страшной и даже притягательной. А на самом деле вся романтика, и вся история Украины – это история непрерывного предательства и ненависти ко всем и вся (отсюда – от ненависти ко всем и вся, видимо и предательство), и постоянной междусобойной грызни за власть (есть даже такая пословица: «где два украинца, там три гетьмана»). Но гений писателя победил историю, и даже теперь, в конце второго десятилетия XXI века, когда выплывает вся неприглядность Украинской истории, мы никак не можем освободиться от магии Н. Гоголя. Такова сила подлинно великой литературы, но Украина не смогла наследовать Гоголя, хотя и очень хотела, не такова она по сути – чтобы наследовать Гоголя Украине надо было перестать быть Украиной, а она не смогла. Результат мы видим, и он не возник ниоткуда, он возник из исторической глубины и не мог быть иным; можно допустить, что он мог быть не в такой радикальной и дикой форме, но быть иным он не мог - чтобы быть иным надо, как я уже говорил, Украине перестать быть Украиной, а этого не случилось. И до сего дня существует две Украины и две истории: Украина Гоголя – красивая, романтичная, завораживающая, и Украина реальная - «где два украинца, там три гетьмана», «пусть у меня не будет коровы – главное, чтобы у соседа ее не было», «хто не скаче – той москаль!» и т.п., и предательство, предательство, предательство… Выбирайте, какая Украина вам по душе! И живут миллионы людей в «разных» Украинах, а другие миллионы смотрят извне на «разные» Украины. Это все у нас перед глазами, это - реальность, где нереальность наравне с реальностью, а по сути две параллельные реальности, и «отделить все невозможное», как хотел того Э. Ренан, показать реальную историческую картину, а точнее убедить всех в этой реальности очень и очень трудно. Вот он - яркий пример исторического релятивизма, когда в историю «вторгается» (и где-то даже завладевает ею) литература. Но в историю бесцеремонно «вторгается» не только литература, но и философия, политика, религия (о чем мы еще будем говорить), и если философия во многом расширяет и дополняет историю, наделяет ее смыслами и методологией, то политика и религия очень часто просто используют ее в своих целях, а попросту «насилуют». Украина Гоголя конечно лучше и привлекательней Украины реальной, Украина Гоголя красива и романтична, даже сказочна, и она могла бы быть такой, наследуя Гоголя, но для этого ей надо, как уже было сказано, перестать быть Украиной, а она этого не хочет - она хочет наследовать Гоголя не переставая быть собой как она есть. И даже если бы ей, Украине, был дан повторный исторический шанс, и она что-то попыталась бы сделать – не предавать союзников, например, ничего бы не получилось – не получится у Украины наследовать Гоголя и изменить свою историю не изменив себя, свою натуру, свою суть. А говоря об Украине Гоголя почему не вспомнить о древней Палестине апостола Павла, Дионисия Ареопагита, или Иустина Философа? Или того же Н. Гоголя? Он во многих своих письмах очень красиво, с любовью и надеждой писал о Христе, о святых апостолах, о древней Палестине, и даже совершил паломничество в святые места. Но насколько древняя Палестина и христианство наследуют то, что писал о нем апостол Павел, Дионисий Ареопагит, Иустин Философ, или знаменитый Ориген Александрийский? Или тот же Н. Гоголь, да и многие, многие другие не менее уважаемые и заслуженные люди, святые. Вот отрывок из письма Н. Гоголя М.А. Константиновскому Неаполь. Генваря 12 дня <н. ст.> 1848 г.
«Мне кажется даже, что во мне и веры нет вовсе; признаю Христа богочеловеком только потому, что так велит мне ум мой, а не вера. Я изумился его необъятной мудрости и с некоторым страхом почувствовал, что невозможно земному человеку вместить ее в себе, изумился глубокому познанию его души человеческой, чувствуя, что так знать душу человека может только сам творец ее. Вот всё, но веры у меня нет. Хочу верить.»
Что-то чувствовал в христианстве великий писатель, чувствовал какую-то ложь, фальшь, двойственность, какой-то надлом - он признавал Христа, он хотел верить, но не мог. Веры у него не было.
А вот еще одно письмо Н. Гоголя М.А. Константиновскому (приведем его полностью, оно небольшое и очень характерно для Н. Гоголя).
М. А. КОНСТАНТИНОВСКОМУ. Москва. Ноября 9-го <1848>.
Я к вам долго не писал, почтеннейший и близкий душе моей Матвей Александрович. Сначала я думал было скоро увидеться с вами лично. Потом, когда случилось так, что намерение мое ехать к вам отложилось до весны, я долго не мог взяться за перо, — может, по причине большого неудовольствия на самого себя. Я был недоволен состоянием души своей и теперь также. В ней бывает так черство! То, о чем бы следовало мне думать всякий час и всякую минуту, так редко бывает у меня в мыслях, и это самое редкое помышленье о нем так бывает холодно, так без любви и одушевленья, что в иное время становится даже страшно. Иногда кажется, как бы от всей души молюсь, то есть хочу молиться, но этой молитвы бывает одна, две минуты. Далее мысли мои расхищаются, приходят в голову незванные, непрошенные гости и уносят помышленья бог весть в какие места, прежде чем успеваю очнуться. Всё как-то делается не во-время: когда хочу думать об одном, думается о другом; когда думаю о другом, думается о прежнем. А между тем в теперешнее опасное время, когда отовсюду грозят беды человеку, может быть, только и нужно делать, что молиться, обратить всё существо свое в слезы и молитву, позабыть себя и собственное спасение и молиться о всех. Всё это чувствуется и ничего не делается, и оттого еще страшнее всё вокруг, и слышишь одну необходимость повторять: «Господи, не введи меня во искушение и избави от лукавого!» Друг мой и богомолец, скажите мне какое-нибудь слово; может быть, оно мне придется.
Весь ваш Н. Гоголь.
Как видите, Гоголь искал веру и спасение не только в Евангелии, не только в Христе, он искал их в людях, в своих знакомых, друзьях - искал, искал, искал… и не находил, искал всю жизнь и… - так и не нашел.
Украину Гоголь смог создать, а вот с христианством у него до конца не получилось: он много, с любовью и какой-то надеждой писал о нем, писал о Христе, о вере, совершил паломничество в святые места, молился (а точнее пытался молиться), но сам не верил в то, что писал и делал; не получалось у него с молитвой, не получалось с верой; он думал, мучился, писал и не верил в то что писал, отсюда вся эта раздвоенность и душевная боль в его письмах. «Вот всё, но веры у меня нет. Хочу верить» - писал он М.А. Константиновскому.
Гоголь создал завораживающе красивую историю Украины; он пытался стать христианином, для чего изучал церковные писания, историю, в том числе и историю христианства, посещал святые места и даже пытался писать свои бессмертные произведения по-христиански и… - ничего не получалось: веры не было, а из-под пера выходили колдуны, ведьмы и мертвецы, и, в лучшем случае, - «свиные рыла». Что-то не так видимо с христианством, или - с самим Гоголем. Я лично верю Гоголю – он не притворялся, он был очень искренен в своих исканиях, и умер от своих попыток стать христианином. «Я верю только тем свидетелям, которые дали перерезать себе глотку» (Блез Паскаль), и с этим нельзя не согласиться.
