Киберпанк в западной фантастике появился в конце 1970-х, а в 80-е достиг подлинного расцвета. Но в СССР этого жанра не было вовсе. Первая повесть, которую с натяжкой можно отнести к киберпанку, это «Сеть» авторства А. Тюрина и А. Щёголева. Написана и издана она в 1990 году. Причём как по форме, так и по содержанию, это совершенно обычная научная фантастика «ближнего прицела», показывающая последствия всеобщей компьютеризации. Киберпанк, похожий по стилю на произведения американских авторов, у русскоязычных писателей появился лишь в конце 1990-х. Первым представителем жанра можно назвать книгу Сергея Лукьяненко «Лабиринт отражений», вышедшую в 1997 году.
Почему же в позднем СССР реальность информационных технологий зачастую опережала фантастику? Ведь об искусственном интеллекте советские фантасты очень даже писали. Искусственный мозг, к примеру, является главным героем повести З. Юрьева «Чёрный Яша», 1978 г. Но компьютеризацию быта в те времена относили к далёкому будущему, в лучшем случае к XXII веку. Надо заметить, что и фантасты других стран ещё в 1960-х не предвидели, что компьютер совсем скоро станет обычным бытовым прибором. Просто бытовые компьютеры и относительно доступные компьютерные сети на базе телефонных там возникли раньше, чем в СССР.
Первым западным авторам киберпанка было совсем несложно продолжить в будущее уже существующие тенденции, придав им специфическую эстетическую оболочку. Вспомним отличительные признаки мира киберпанка. Всесильные глобальные корпорации, всепроникающая компьютерная преступность, гаджеты и киберимпланты. Ничего этого в СССР, разумеется, не было. Бытовые приборы со встроенными процессорами? Даже когда они появятся в далёком будущем, разве смогут они существенно повлиять на быт советских граждан? То ли дело автоматические комбайны или космические роботы!
О международных корпорациях советский читатель, разумеется, что-то слышал. Передовицы в «Правде» и прочем официозе постоянно обличали язвы буржуазного общества, так что об их существовании жители СССР знали. Но с чем-то привычным соотнести не могли в принципе, из-за отсутствия в Советском Союзе крупного бизнеса. То же самое с хакерами и мафией. В реальности они стало частью обычной жизни раньше, чем в фантастике. Приметы киберпанковского общества после падения СССР очень скоро появились в Москве и других крупных российских городах, и писать о них как о будущем стало бессмысленно.
Однако тексты в жанре киберпанка на русском языке пишутся и даже издаются. Некоторые из них весьма неплохи, например «Город Тьмы и Дождя» Игоря Николаева. Обращает на себя внимание дата написания этого романа — 2015 год. В западных странах классический киберпанк давно мёртв и даже пост-киберпанк, к которому обычно относят книги Нила Стивенсона, можно сказать, дышит на ладан. Почему же современные российские писатели творят в этом жанре? По той же причине, почему пользуется популярностью, к примеру, стимпанк.
В России классического стимпанка, как и киберпанка, никогда не было. Современные русскоязычные книги в стимпанковской стилистике порой не без иронии относят к специфическому жанру «бояръ-аниме». То есть это типичная постмодернистская литература. Писатель берёт некий жанр и сочиняет искусственную реальность своего произведения по его канонам, ничуть не интересуясь аутентичностью деталей и возможностью показанных в его книге персонажей, ситуаций, технологий и т.д. Такой подход принципиально отличается от базового принципа научной фантастики, который сформулировал ещё Г. Уэллс — принять одно фантастическое допущение и смоделировать его последствия.
Как и стимпанк, киберпанк в русскоязычном литературном пространстве исчерпывается своей эстетикой, не порождая при этом новых идей и смыслов. Точнее, в фантастической книге, написанной в киберпанковской стилистике, вполне могут быть и оригинальные идеи, и крепкий сюжет, и убедительные персонажи. Вот только к жанру всё это не будет иметь отношения. То есть в русскоязычной фантастике киберпанк — вовсе не жанр, а декорация, создающая соответствующую эстетику произведения и не более того.
