Нет ни одного человека, кто не смотрел бы хот один фильм, в котором снялся этот уникальный и гениальный Актер. От восхитительного начальника-дуболома пионерского лагеря Дынина в фильме "Добро пожаловать, или Посторонним вход воспрещён", до мудрого и степенного профессора Преображенского в любимейшем всеми фильме "Собачье сердце". От трогательного Алексея Ивановича Беглова в глубоко трагичном, на мой взгляд, фильме "Зимний вечер в Гаграх", до последней его роли Ивана Грозного в фильме "Ермак", который был закончен уже после смерти актера. "Невероятные приключения итальянцев в России", где у Евстигнеева, кстати, реально была сломана нога после игры в бандминтон, "Берегись автомобиля", "Старики - разбойники", "Мы из джаза", «Достояние республики», «Семнадцать мгновений весны». Список этот можно продолжать очень и очень долго.
Роли, от комедии до трагедии, от обычных людей до властьдержащих - все было под силу этому Человеку с большой буквы.
Почему же не смогли спасти, почему не он ушел на пике своей жизни и карьеры? Ведь 65 лет для мужчины и для актера, это еще не предел.
У Евгения Александровича всю жизнь было больное сердце. Как-то в одном из разговоров он признался:
«У меня столько сил и энергии, я столько еще могу сделать, а сердце, как двигатель в старой машине, не тянет. Надо только двигатель отремонтировать, и все будет в порядке»
В какой-то момент, после очередного инфаркта, врачи озвучили, что без сложной операции на сердце ему не выжить. Микаэл Таривердиев, добрый приятель актера, в свое время сделал в Лондоне у знаменитого врача Тэрри Льюиса, операцию на сердце и рассказывал Евстигнееву:
«Ты знаешь, Жень, я на четвертый день после операции бегал по лестнице и пил коньяк».
От многих людей Евстигнеев знал, что эта операция почти безопасна и что она необходима для его хорошего состояния. И он решился ехать в Лондон.
Николай Губенко, тогда министр культуры Союза, дал деньги. Евстигнеев нашел паузу в своем расписании. 5 марта 1992 года должна была пройти операция, актеру обещали, что к 10-му числу он будет в порядке, на 17 марта был назначен «Вишневый сад», на 21-е – «Игроки», потом необходимо было провести последние съемки «Ивана Грозного» (два последних эпизода с его участием). Евстигнеев относился к операции легко и, казалось, не беспокоился за ее исход.
Перед отлетом он навестил своих близких. В частности, свою первую жену Галину Волчек. Держался непринужденно, уверял, что операции совершенно не боится, дескать, точно такую же недавно сделали Таривердиеву, и он уже бегает. Но Волчек все же уловила в его голосе потаенный страх. Позвонила знакомой женщине-астрологу. И та буквально ошарашила ее своим ответом: мол, никакой операции не будет. Волчек подумала, что операцию отложат по причине ее ненадобности. А вышло по-другому.
Вспоминает сын актера Д. Евстигнеев:
«Последний раз я видел отца вечером 1 марта у меня дома. Сидели после спектакля „Игроки“, он пришел вместе с Хазановым. Когда я привез его домой, он, выходя из машины, на мои слова: „Ты хоть позвони оттуда, или Ира пусть позвонит, как там все…“ ответил: „Да ладно, приеду – позвоню, все нормально…“
Вспоминает жена Евстигнеева И. Цивина:
«Мы прилетели в Лондон вечером 2 марта. Нас поселили в роскошной посольской квартире. 3 марта был свободный день. Мы сидели дома. Он немного волновался, но к вечеру и это прошло. Мы поехали на машине смотреть вечерний Лондон, зашли в какую-то таверну, выпили пива. У него было роскошное настроение – никакого страха, никаких дурных предчувствий. Он, казалось, сгорал от любопытства – как ему будут делать операцию, – рассказывал, как он себе все это представляет. Ночью я проснулась от того, что увидела во сне, как он курит. Я включила свет: он сидел и курил. Такого никогда прежде не бывало. Я рассердилась, заставила его выбросить сигарету и лечь спать, и только мельком подумала, что, должно быть, он все же очень волнуется. Через некоторое время он опять проснулся и включил свет. Он был в холодном поту и дрожал, как маленький ребенок. «Я сейчас умру». Я стала успокаивать его: «Ты вспомни свою маму. Ведь могла же она продлить свою жизнь ради тебя, потому что очень этого захотела. Зачем ты себя раньше времени хоронишь?»
Утром 4 марта Евстигнеев с супругой поехали в клинику. Ему должны были сделать обследование, маленькую предварительную операцию – коронарографию – и оставить в клинике до утра, чтобы оперировать. Ночные страхи были забыты, он шутил и снова был в прекрасном настроении. Пока ему делали анализы, Ирина пошла погулять, а часа через два вернулась к нему в палату и села около его кровати. Евгений Александрович сказал:
«Езжай-ка ты домой. Что здесь сидеть? Приедешь завтра утром, перед операцией, а чтобы тебе не было скучно, я тебе позвоню сегодня вечером».
Ирина решила дождаться Тэрри Льюиса и врача из посольства, который должен был переводить. Полчаса она провела вместе с мужем, шутили, разговаривали.
"Евгений Александрович с утра ничего не ел перед обследованием и послал меня сказать медсестре, что он голоден. Я сходила, вернулась к нему: «Через пять минут они тебя покормят».
За эти пять минут он умер…
В эти 5 минут вошли кардиохирург Тэрри Льюис и посольский врач. У Льюиса в руках был лист бумаги, он стал говорить и рисовать, а посольский врач переводил, очень быстро, без пауз:
«Я ознакомился с вашей историей болезни, завтра мы будем вас оперировать, но у нас принято предупреждать пациента о возможных последствиях операции. Вот ваше сердце – он нарисовал, – в нем четыре сосуда. Три из них забиты, а четвертый забит на девяносто процентов. Ваше сердце работает только потому, что в одном сосуде есть десять процентов отверстия. Вы умрете в любом случае, сделаете операцию или нет!» В переводе слова звучали буквально так.
Евгению Александровичу стало плохо после этих слов, наступила клиническая смерть. Его из нее вывели и повезли срочно на операцию. Но на не смогла уже спасти. Евстигнеева спасло бы только донорское сердце...
"Я не перестаю искать объяснений его смерти. Она была абсолютно нелогична, абсурдна. Ведь я видела это своими глазами – спокойный, веселый человек умер сразу после того, как ему нарисовали его сердце и сказали: вот так вы можете умереть.
И я нахожу единственный ответ: его гениальное воображение. Так же, как он мог представить себе любую страну, выйдя на полчаса на улицу, так же он представил себе свою смерть… Он вошел в нее, как в очередную роль…»
Похоронили Евгения Александровича Евстигнеева на Новодевичьем кладбище.
Ставьте лайк, если понравилась статья и подписывайтесь на канал, мне это будет очень приятно! Ведь я пишу для вас.
