Свекровь работала в огородной бригаде. Сажали на колхозном огороде самое необходимое: картошку, капусту, огурцы, лук, чеснок, немного тыквы. Овощи с него шли на обеды колхозникам, работавшим в поле. Работа была хлопотная, в начале лета требовалось много воды для полива. Правда, огород располагался у речки, и поливать было нетрудно, тем более, что школьники, на каникулах с удовольствием помогали работать: пропалывали сорняки, поливали капусту. Женщины-огородницы просили председателя провести канавки от речки в междурядья, чтобы можно было менять местами посадку овощей. Тот обещал, как только придут с фронта мужики, провести такие канальчики.
Этот огород помог выжить в известные годы. Конечно, картошка в тот год уродилась не такая, как в прошлый, но суп с ней, мелко порезанной, заправленный конопляным маслом, был настоящим лакомством для детей в школе. Да и трактористам этот суп был вполне кстати.
Капусту квасили в бочках, огурцы засаливали в таких же бочках, а излишки овощей продавались за символическую цену жителям села. Каждый имел свой огород, но отказываться от колхозного председатель не хотел. И позже, в сорок седьмом году, он еще раз убедился в правильности своего решения, когда снова был неурожайный год, а сдачу хлеба государству никто не отменял.
Когда мать пришла домой, Александра рассказала ей о приходе председателя. Матрена вспыхнула:
-Ишь, чего выдумал! Дитю двух месяцев нету, а он хочет его от сиськи оторвать. Что тебе его, Силантьевна будет приносить? Да ее саму уже пора носить.
Федор был менее многословен, но сказал твердо:
- Никуда ты не пойдешь! Маленький еще сын, чтоб его бросать на чужих людей.
Так дело и было решено: Александра в колхоз на работу пока не пойдет. Может быть, к осени, когда Жорику будет уже почти пять месяцев, а мать будет посвободней, так как огород уже уберут, а на ферме уже сложились свои бригады.
Александра, конечно, скучала по работе, она не привыкла сидеть дома, и дома не сидела без дела. Пока муж и свекровь были на работе, она успевала не только приготовить обед, постирать, покормить Витю, младшего брата Федора, но и заштопать его одежку, которая на нем, как говорила мать, горела: то на дерево залез, а оттуда летел, и только штаны спасли от серьезной травмы, то в разведчиков играл, а прятаться пришлось в камышах, где оставшаяся от его зимней заготовки стерня рвала парусиновые туфли в клочья... А то приходил с синяками и ссадинами, полученными в честной драке с Петькой.
Александра ухаживала за своим цветником, который разбила и здесь, во дворе свекрови. Из дома она принесла свои любимые дубки – мелкие хризантемы – и посадила их вдоль забора и перед огородом, в палисаднике уже цвели весной редкие здесь нарциссы и тюльпаны, а под окном цвела душистая фиалка. Все это нужно было поливать, убирать сорняки. В огород Александра выходила только утром, когда еще было не очень жарко. Укладывала сынишку в корзину, застеленную одеялом, накрывала накидкой и полола траву. Так что свободного времени у нее не оставалось вовсе.
Ночью Федор сказал, что пора ставить свой дом. Александра была согласна с ним, правда, спросила:
- А как же мать, одна останется?
- Почему же одна? С Витьком, он уже подрастает, помогать будет.
- А где ты думаешь ставить дом? – спросила Александра, прижимаясь к мужу.
-Знаешь,- Федор поднялся на локте, - перед пустырем, что недалеко от перевалки. Там много места, будет где и птицу держать, и корову пасти. А огород – в сторону Иваненковых. Я уже говорил с председателем. Он сказал, что не против.
- Федь, а ничего, что на самом краю села? И от твоих, и от моих далековато?
-Ничего, будем ходить в гости.
Федор уснул, а Шура долго не могла уснуть. Шура представила свой дом, двор, огород, цветник, конечно... И крышу надо крыть не камышом, как у всех, а тернитом – шифером, как на конторе. Туда специально из Новороссийска перед войной привезли две телеги с ним. И погреб сделать не ямой с похожим на шалаш верхом, как во всем селе, а настоящим подвалом, с саманными стенами, с крышей... Ночью ей приснился ее дом, с большими комнатами, в которых она искала Федора, а он откликался из разных комнат, но к ней не вышел ни разу.
Утром она была под впечатлением от своего сна, который оставил необъяснимую тревогу. Подоив и выгнав в стадо корову, она поставила на стол кружку молока, два вареных яйца, краюху хлеба. Федор позавтракал и ушел, поцеловав жену и сына.
Свекровь снова поворчала по поводу того, что невестка встает раньше нее, доит и выгоняет корову:
- Скажут, что свекруха не дает невестке позоревать, заставляет вставать до света.
Александра посмеялась:
- Так я ж сама встаю, я привыкла, у мамы я всегда это делала.
- Ну смотри! А то буди меня, чтоб я барыней не стала!
- Ну так уж и барыней! – Александра подумала, что вот построят они с Федором дом, придется матери все делать самой, так что барыней ей стать не придется.
Свекровь ушла, а Александра принялась готовить обед. Собрала в курятнике яйца, сварила пару для Витька, достала пшено, решила сварить кулеш. Его всегда варила мать, когда в доме было мало продуктов. Главное – пшено и маленький кусочек сала. Александра мелко порезала сало, поджарила его на сковороде, добавила порезанные лук и морковь, потом все сложила в чугунок, залила водой и положила туда промытое пшено. Накрыла сковородкой, поставила в коридоре на керогаз.
Когда она первый раз сварила кулеш, свекровь отнеслась к нему настороженно: в этих краях кулеш не варили. Но попробовав, причмокнула языком: вкусно! Еще раз переспросила:
- И что, даже картошки не надо в него положить? Надо же – ничего почти, кроме пшена, а как вкусно и сытно! Молодец!
Федор с гордостью посмотрел на жену: вот какая она у меня!
Витек уплетал кулеш за обе щеки. Правда, он никогда не жаловался на аппетит.
Приготовив обед, Александра вошла в комнату, где спал Жорик. Федор принес кроватку, которую смастерил дед Илья, Александра сшила из старой простынки мешок, который набили сеном, и получился матрасик. Так что спал Георгий, как принц – в своей кровати, на собственном матрасе.