Напоминаю, канал рассказывает о столкновениях русскоязычного мозга с татарским языком - сознательное и случайное изучение новых слов, неожиданные факты и многое другое.
Когда я писал очередную статью про то, как в татарском языке по одними и теми же словами могут быть объединены разные и не имеющие ничего общего, на русскоязычный взгляд, смыслы, меня не отпускало ощущение, что один очень очевидный пример я упустил. Так всегда бывает, это все помнится, но наш мозг не привык извлекать из головы такую "выборку" и она освежается только тогда, когда случайно наткнешься на слово, попадающее в нее и тогда про него вспомнишь!
А пример-то, в общем, может быть самый интересный из всей такой серии. Короче, в татарском языке существительное үпкә означает и лёгкое (орган дыхания) и обиду. Ооочень интересно, почему случилось такое совпадение, и этимологический словарь, что есть в сети, больно краткий, что не разгуляешься с познанием всех деталей. Но так или иначе.
Кстати, насколько могу судить, все образованные от этого слова глаголы, они только про обиду, а не про дыхание. Үпкәләү - обижаться, понудительный от него залог - үпкәләтү, обижать, т.е. делать кого-то обижающимся, үпкәләшү - взаимный залог от үпкәләү, т.е. обидеться взаимно (кажется точного аналогичного глагола в одно слово в русском нет). Кстати, этот глагол очень хороший пример, чтобы на нем отточить очень важную штуку для татарского языка, а именно особенности передачи длительности действия.
Татарский язык тут довольно в интересном положении, у меня например, все руки опускаются написать об этом (и об восприятии этого теми, кто его изучает), уж больно обширная тема. Но, в общем, если в русском продолжнительность действия практически полностью передается приставками и суффиксами к некоторым глаголам, и фактически образуют новые слова, которые употребимы или только для продолжительных, или только для непродолжительных действий, наприр "схватил" и "хватал". В редких глаголах мы не можем обозначить это привычными приставками и очень, кстати, страдаем от этого в такие моменты. В английском языке эта функция передается на на отдельные времена глаголов, то есть наш горячо любимый Continuous, который превратит основу "хватать" to grab в grabbing, что в будущем, что в прошедшем времени, что в настоящем - про то, что процесс хватания протяженный, а если не так, то прерванный и законченный. Хотя есть и языковые конструкции, где кроме показателей времени еще что-то участвует в передачи смысла протяженности и закоченности, те же it keeps rolling, rolled off, но сохраняется в обрамлении этих конструкций исходный глагол тот же самый.
И вот на фоне этого татарский выглядит даже посложней, хотя может быть и более системней. Потому что например аналог продолжительности действия в прошлом выражается при помощи времени, правда только в прошлом: Ул яза торган иде - бывало, он писал, где ул - он, яза - "пишет", остальное - временная конструкция, буквально означающая "был стоявшим". Но тут даже скорее многократность, не говорится, писал длительными кусками, или по-маленьку. В общем, немного английский подход. Еще многократность может быть выражена посредством словообразования, например, если место ул яза - ул языштыргалый, то это вместо "он пишет" - "он пописывает" (и это слово может как и просто "язу" - "писать" с этим смыслом многократноси осуществить путешествие во времени во все времена глаголов). Это напоминает русский подход с приставками и новым словообразованием под конкретный оттенок использования глагола во времени. А вот чтобы передать смысл, действительно ли длительно или протяженно было действие, есть не похожий ни на то, ни на другое татарский подход, который базируется на том, что почти все можно передать сочетанием "деепричастие + глагол". Причем в деепричастие пойдет основной мыслью словосочетания, а глагол передаст протяженность во времени. И вот с үпкәләү это будет работать так:
үпкәләп алу (буквально "обижаясь взять") - единократно обидеться ("взять и обидеться"). Если перейти к разговорному русскому, то наверное наиболее близко будет "надуться".
үпкәләп тору (буквально "обижаясь стоять") - пребывать в состоянии обиды протяженное время. Может быть аналог "дуться", хотя не совсем то, речь не совсем про внешнее проявление обиды, которое мы подразумеваем, когда говорим "дуться".
Так интересно, что в русском языке мы почему-то не можем именно с "обидеться" построить при помощи приставок чуть более уточняющие смысл слова, единственное общеупотребительное "разобидеться" имеет смысл масштаба обиды, а не продолжительности ее, а вот с "дуться" все чуть попроще. В татарском же подобные конструкции довольно регулярные, применимы ко всем глаголам практически, живут во всех временах глагола, позволяют насадить на себя еще деепречастий или насадиться самим как деепричастие еще на что-то. Более того, кроме "тору" и "алу" могут аналогичную службу сослужить другие глаголы, например, ту протяженность может указать "яту" ("лежать"), а резкость "кую" ("прикладывать") соотвественно. И проблема тут скорее в том, что синтезировать правильно такую фразу не знающий татарский язык сможет верно, но вот какие из слов более ходовые и устойчивые в словосочетаниях без языковой практики он не поймет, а словари помогут ему редко. В замешательство может попасть такой "синтезирующий", если сойдутся по смыслу и базовый глагол и вспомогательный. Вот если стою долго, длительно в очереди, что, говорить "торып торам"? А если немного возьму "алып алам"? Вот в первом случае так и есть, "торып тору" вполне себе оказывается имеет право на существование, а если речь идет про взятие, то скажут "тотып алам", "схватив возьму".
Да, только поймал себя на мысли, что "разобидеться" имеет смысл и "резко начать обижаться". Подобные оттенки смыслов в татарском передаются все тем же "деепричастие + глагол", в данном случае "үпкәләп җибәрү" ("обидевшись послать") или "үпкәләп кую".
И от себя добавлю, что это может быть даже более важные языковые конструкции, чем времена глаголов, а вот в школе для русскоязычных им внимания не было уделено достаточно, по сравнению с временами. Мне кажется, тут какая-то проблема восприятия, что аналогичные конструкции татароязычные в русском воспринимали как отдельные глаголы, которые требовали изучения их как отдельных слов, и на фоне этого татарские показались больно простыми, но акцента, а как это работает, не сделали.
Что касается легочной тематики, то тут слов не так много. Кроме банального "үпкә авыру-ы", т.е. "легкое болезнь-ее", т.е. "чахотка", "туберкулез", есть несколько идиом про тщедушность и "еле-еле душа в теле" с ними: "үпкә-се авыз-ы-на кил-гән", буквально "легкое-его рот-его-к прише-дшии", или "авыз-ын-ны ач-саң, үпкә-ң күре-н-ергә тору" ("рот-его-ему_что_то_делая открыть-если-ты, легкое-твое вид-неться стоит") т.е. видны легкие, если открыть рот. И "үпкә-бавыр", т.е. "легкое-печень", собирательное для такого мясного продукта, как ливер.
