Днепропетровский клан. Кадровые игры
Никому из советских руководителей не пришлось начинать свою жизнь так тяжко, как Брежневу.
Днепропетровский клан. Кадровые игры
Леонид Ильич запомнился человеком, который не хотел себя утруждать, и отлынивал от работы. Таким он стал уже будучи пожилым человеком, обосновавшись на вершине власти.
Но пока был молодым, и еще только поднимался по карьерной лестнице сил не жалел.
30 августа 1946 года Брежнева утвердили первым секретарем Запорожского обкома и горкома. Вторым секретарем сделали Андрея Павловича Кириленко, который на многие годы станет его верным соратником.
Город был совершенно разрушен, пострадал крупнейший в стране металлургический завод «Запорожсталь», взорвана, и разрушена знаменитая днепровская гидроэлектростанция.
Восстановительные работы начались еще до Брежнева, но «Запорожсталь» никак не удавалось запустить.
Начальником строительства, назначили Вениамина Дымшица, потом он станет заместителем председателя совета министров СССР.
Брежнев ценил его строительные таланты, и полностью ему доверял.
Леонид Ильич Брежнев работал здесь, в областном комитете партии, и отсюда, они с Дымшица докладывали Сталину о восстановлении «Запорожсталь», за что Брежнев получил свой первый орден Ленина.
Как положено, его выдвинули депутатом в областной совет, и в верховный совет Украины.
В Запорожье Леонид Ильич не задержался.
В ноябре 1947 Леонида Ильича перевели первым секретарем в Днепропетровскую область, одну из крупнейших на Украине.
В здание обкома партии, где он работал до войны, он вошел уже полным хозяином.
Днепропетровск он застал в столь же бедственном положении, что и Запорожье.
Центр города лежал в руинах, дома сожжены, заводы разрушены, шахты затоплены.
Восстановлением города, днепропетровцы в значительной степени обязаны Брежневу, для него, работа в городе оставила самый добрый след.
Он и потом часто приезжал в Днепропетровск, встречался со старыми знакомыми, со всеми был одинаково любезен - от первого секретаря обкома, до уборщицы. В городе его не забывают. На особняке, где когда-то жил первый секретарь обкома, установили памятный барельеф.
В особом фаворите были те, кто начинал с Брежневым в Днепропетровске, все это были преданные Леониду Ильичу люди, его надежнейшая команда.
В июле 1950 года Леониду Ильичу пришлось распрощаться с Днепропетровском.
На сей раз его судьбу решал Никита Сергеевич Хрущев, которому поручили подыскать нового первого секретаря для Молдавии, и он отправил в Кишинев Брежнева.
Леонид Ильич Брежнев стремительно взлетел в октябре 1952 года, на последнем, при Сталине, девятнадцатом съезде партии.
Он впервые выступал на съезде, в роли первого секретаря ЦК компартии Молдавии, где был избран в состав партийного ареопага, и увидел, что происходит за кулисами большой политики.
После избрания в ЦК, Брежневу было выдано удостоверение, по которому на территории советского союза можно было войти в любое учреждение.
16 ноября 1952 он пришел в Кремль, чтобы участвовать в работе 1 пленума нового состава ЦК (должны были избираться руководящие органы).
Стенограмма не велась, но то что в тот день звучало в Свердловском зале Кремля известно только по рассказам участников пленума
Сталин достал из кармана френча собственноручно написанную бумагу и сказал: В президиум ЦК можно было бы избрать, например, таких товарищей.. Он огласил длинный список
К удивлению, присутвовавших, Сталин включил в список высшего партийного руководства сравнительно молодых партработников, в том числе и Брежнева.
Сидевший в зале, и ни о чем не подозревавший Леонид Ильич, стал секретарем ЦК, и кандидатом в члены президиума ЦК, созданного вместо политбюро.
Он сам был поражен неожиданным взлетом. Заранее его никто не предупредил, Сталин любил сюрпризы.
Так Брежнев оказался в высшей лиге.
Ему было всего 45 лет, и он уже почти достиг вершины власти.
Сразу же после съезда, Леонида Ильича пригласили в Георгиевский зал кремля, на обед, в честь иностранных делегаций. Обед по-сталински начинался в 9 вечера.
На именном приглашение Брежнева, от руки было написано «4 стол», уже совсем рядом с вождем.
На Олимпе жизнь особа, и Брежневу предстояло быстро освоиться среди ушлых московских чиновников.
Леонид Ильич уловил, что следует быть крайне осторожным.
Для него началась жестко очерченная жизнь высшего партийного функционера.
На улице Грановского, существовала так называемая «столовая лечебного питания», которой пользовались высшие чиновники, и старые большевики, не столько обедали, сколько запасались там продуктами, которые отсутствовали в обычных магазинах.
В будний день, вечером, улица заполнялась черными авто, из которых выходили чиновники с озабоченными лицами, а возвращались с большими свертками с плотной упаковочной бумаги, перевязанные бечевкой.
Полномочия Брежнева Сталин установил сам. Поручил ему наблюдать за делом по подбору и распределению кадров по линии военного, и военно-морского министерства.
Вождь был стар, и устал, поэтому Брежнев всего несколько раз побывал в Сталинском кабинете.
Он слушал и вникал, он успел пройти краткий курс сталинской школы управления, хотя один на один со Сталиным не оставался.
У престарелого вождя не было сил возиться с каждым из новичков в отдельности. Он устраивал только групповые сеансы.
Слабое сердце
Штатная улыбчивая общительность, неизменность сигареты в мундштуке, Леонид Ильич легко входил в контакт, хотя и несколько позировал. Приезжая на заводы, он охотно выступал, на острый вопрос рабочих отвечал просто и терпеливо.
За столом Леонид Ильич был умелым тамадой, всех замечал, говорил хорошие слова, и произносил красивые тосты.
Он был энергичным и увлекающимся человеком, был виден южный темперамент, горячий и напористый человек, безумно любил футбол и хоккей.
По словам дочери Хрущева, Рады Никитичной:
– милый, несколько сентиментальный человек.
Леонид Ильич становился все более влиятельным, иной раз ему приходилось не сладко, так как он был очень впечатлительным.
Работать Брежневу приходилось под повседневным руководством Алексея Лоренца Кириченко, который фактически был вторым секретарем ЦК, ему подчинялся весь партийный аппарат.
Как человек, Кириченко был малообразованный, грубый, с очень тяжелым характером.
Леонид Ильич записал в дневнике:
Алексей Илларионович страшно обидел, унизил, оскорбил меня, подозревая, что я улыбнулся Мухитдинову. Был сердечный приступ, почти на день вышел из строя…
Нуритдин Акрамович Мухитдинов, которому вроде как улыбнулся Брежнев, тоже был членом президиума, и секретарем ЦК. Хрущев перевел его в Москву из Узбекистана.
Мухитдинов оказался с Кириченко в контрах, постоянные интриги раздирали высшее руководство, но вот что характерно, и Мухитдинов и «мучивший» его Кириченко исчезли из большой политики, а Брежнев остался.
Кадровые игры
Во главе страны в 1964 году встали трое, Леонид Ильич Брежнев первый секретарь ЦК, Алексей Николаевич Косыгин председатель правительства, и Николай Викторович Подгорный, который фактически занял ключевой пост второго секретаря ЦК, а через год стал председателем президиума верховного совета СССР.
Тогда они были как бы на равных, и вообще, в президиуме ЦК собралось довольно много сильных и самостоятельных фигур, с большой перспективой. Некоторые из них казались очевидными кандидатами на пост главы партии государства, но очень скоро они все исчезнут с политической арены, а Леонид Ильич Брежнев останется, и будет руководить страной 18 лет.
Став главой партии, Брежнев как минимум, поначалу вгрызался в дела, а Николай Викторович Подгорный добравшись до вершины приятно расслабился.
За спиною у Подгорного было руководство украинской крупнейшей в стране партийной организации. Он рассчитывал на первую роль. Подгорный был напористым, грубым, и недалеким человеком. К Брежневу привык относиться покровительственно, не уловил что времена меняются, называл генерального секретаря Лёней, словно они с Брежневым все еще на равных. Подгорной считался негласным лидером всех украинских партийных кадров,
весьма влиятельных и в Москве, поэтому Брежнев ловко снял его руками украинских же секретарей.
Подгорного вывели из политбюро прямо на пленуме ЦК.
Для Николая Викторовича это было как гром среди ясного неба.
24 мая 1977 года, на пленуме ЦК, недавно избранный первым секретарем Донецкого обкома Борис Васильевич Качура, вдруг предложил совместить посты генерального секретаря, и председателя президиума верховного совета, иначе говоря, отдать должность Подгорного Брежневу.
Представим себе эту сцену, зал аплодирует, и Подгорный по привычке аплодирует вместе со всеми.
Говорили потом, что на него жалко было смотреть. Его тут же освободили от должности и вывели из политбюро, и Николай Викторович как оплёванный, из президиума спустился в зал, и как раз во втором ряду осталось одно свободное место, все процедуру продумали заранее.
Всего за несколько минут, один из самых влиятельных людей в стране, стал никем.
Что касается главы правительства Косыгина, то в отличие от Подгорного, Алексей Николаевич был полностью сосредоточен на работе, особенно после смерти жены.
Крупных противоречий между Брежневым и Косыгиным не существовало, но и разногласия по не принципиальным вопросам, перерастали в открытую неприязнь. Глава правительства вынужден был подчиняться, но всякий раз замыкался в себе.
Брежнев не возражал, когда главу правительства подвергали критике, следил за тем, чтобы в спорах на политбюро Косыгин оставался в одиночестве, не обрастал сторонниками.
Тем не менее, Брежнев и Косыгин проработали вместе 16 лет.
Леонид Ильич понимал, что в оппозицию к нему Алексей Николаевич не встанет, однако загодя подобрал ему замену.
В архиве Виктории Петровной Брежневой, сохранились два письма, очень сердечны, от жены Кирилла Трофимовича Мазурова, Янины Станиславовны.
23 августа 1976 года, Янина Мазурова писала жене Брежнева:
«дорогая Виктория Петровна, примите от всей нашей семьи самую глубокую признательность и благодарность за все. Большое спасибо Леониду Ильичу и вам. Сейчас у нас все тревоги позади. Все прошло, как кошмарный сон».
О чём речь.
Мазуров, тогда первый заместитель главы правительства, серьезно болел, лежал в больнице, потом поправлял здоровье в санатории «Барвиха».
«Находясь безвыездно столько времени в Барвихе, писала Янина Мазурова, чем я только не занималась, в том числе и вязанием. Еще один образец платка своей работы посылаю вам, вы уж меня извините, буду рада, если он вам понравится, и хоть раз пригодится в прохладный вечер»
Потом Мазуров вроде бы поправился, а в ноябре 1978 его по состоянию здоровья, и в связи с его просьбой вывели из политбюро, и отправили на пенсию.
Вместо него, в политбюро ввели другого первого зама, Николая Александровича Тихонова, хотя тот был почти на 10 лет старше Мазурова.
Кирилл Трофимович не был Брежневским человеком.
С Тихоновым Леонид Ильич дружил еще с Днепропетровска. Стало яснокого готовят Косыгину в сменщики.
Как только на пленуме объявили перерыв, Тихонов пошел к сотрудникам 9 управления КГБ выяснять, какая ему положена охрана, сколько поваров, какие машины.
Тем не менее, на следующий год, Янина Мазурова, уже жена пенсионера, также тепло поздравила жену генсека с днем рождения:
«глубокоуважаемая дорогая Виктория Петровна, от всей души желаю вам благополучия, долгих счастливых лет жизни, еще на многие- многие годы, сохранить свою женскую привлекательность, и человеческое обаяние. Пусть присущие вам теплая сердечность сопутствуют во всей жизни, и вашей семье. Мысленно с вами. Целую».
Несложно представить себе, какая обида сжигала сердце Мазурова, и его семьи. Но выказывать свои чувства было опасно. Положение пенсионера тоже зависело от расположения начальства, какую дачу дадут, разрешат ли пользоваться машиной.
Брежнев сменил руководство Украины.
Вместо Петра Ефимовича Шелеста, поставил своего друга из Днепропетровска, Владимира Васильевича Щербицкого.
Положение семьи Шелестов тут же переменилось, недавние прихлебатели мстили прежнему хозяину.
«В Киеве открепили моих от спеца базы, записал в дневнике Шелест, подлецы, что они делают, это ведь не забыть, не простить нельзя».
Почему мало хоккея?
Избавившись от всех, кто мог стать ему соперником, Брежнев расслабился, он устал.
Попытки наладить экономику не приносили успеха, дела в сельском хозяйстве шли все хуже и хуже, хотя телевидение, печать, утверждали обратное:
Вот записи из дневника второго секретаря Пензенского обкома Георга Васильевича Мясникова
«вчера звонок из ЦК КПСС, в Москве крайне тяжело с мясом. Грузите все что можете. Будете ежедневно докладывать об отгрузке мяса в Москву. Кажется, и там припекло, доработались. Решение совета министров СССР производить студень и колбасу из крови, добавлять белки. Было плохо с мясом, стало плохо с рыбой, а теперь назревают обострение по белому хлебу, не хватает сыра. И самое странное, никого это серьезно не беспокоит. Из Москвы идут телеграммы с красной полосой, требующие выполнения плана товарооборота, и мобилизации внутренних ресурсов. Звонил Л.И. Брежнев, просил за два дня отгрузить Коми АССР 5 тысяч тонн картофеля, что-то случилось».
Поначалу Брежнев часто повторял, что он лично отвечает за положение дел на селе, за этим стояло тщеславное желание показать, что ни Сталину, ни Хрущёву, не удалось поднять сельское хозяйство, а он сумеет.
Брежнев постоянно звонил первым секретарям обкомов, спрашивал, как настроение у людей, как ситуация со снабжением, сколько картофеля и овощей заложили на зиму. Если были трудности, обещал помочь. Говорил спокойно, участливо нотаций не читал.
Потом увидел, что улучшить ситуацию не удается, ему надоело быть диспетчером, который распределяет скудные запасы картофеля и мясо по областям и республикам.
Леонид Ильич занимал должность, на которой почти ни в чем не знал отказа.
Немногие способны выдержать испытания той абсолютной властью, которой он был наделён, по возможности единолично управлять огромной страной, и исполнить почти любую мечту конечно же развращают.
Он воспринимал себя как небожителя, перестал интересоваться настроениями в обществе, отношением к нему людей.
Первые годы Брежнев запрещал останавливать из-за него уличное движение, а потом как-то не довольно сказал охраннику:
«ну подождут немного, ничего не случится, что же генсек должен ждать?»
Маршал Москаленко, главный инспектор министерства обороны, и сослуживец Брежнева в военные годы, месяц не мог не только добиться приема у генсека, но даже дозвониться до него.
Во время праздника, на трибуне мавзолея, маршал пожаловаться Брежневу, что ему никак не удается доложить ему о крупных недостатках в системе противовоздушной обороны страны.
«меня надо жалеть, недовольно ответил Брежнев».
Леонид Ильич уверился, что он один тащит на себе огромный воз, а соратники бездельничают. У него возникло стойкое нежелание заниматься делами. Он раздражался, когда от него требовали решение, и ни с кем не хотел общаться, считал справедливым вознаградить себя за все тяготы юности и молодости. Генеральный желал слушать только дифирамбы.
Потеряв интерес к делам страны, Леонид Ильич оставался внимателен к окружающим рядовым работникам, которых другие номенклатурные начальники не замечали, весь персонал знал по имени, от охранников, до поваров, и официантов.
Леонид Ильич охотно помогал в житейских делах, не обижался, когда его просили о квартире, напротив, немедленно давал указание, и требовал, чтобы ему доложили об исполнении.
«Разговаривать с ним было легко, он производил впечатление отца родного, которому хочется открыть душу, говорил хорошо его знавший Леонид Митрофанович Замятин, заведующий отделом и внешнеполитической пропаганды ЦК, но меня предупредили, что делать этого не стоит»
В последние годы Брежнев сильно изменился, садился в кресло, и повернув одутловатое неподвижное лицо в сторону, устремлял взгляд в одну точку. Казалось он просто не сознает где находится. Немного оживлялся увидев председателя Гостелерадио Лапина, спрашивал одно и то же, почему мало показываешь хоккея.
Ему ничто не давалось легко. Юность и молодость Брежнева были очень трудными, потом война. После войны смертельно опасные политические интриги, борьба за выживание и за власть. Вот почему потом, возглавив страну, спешил реваншироваться, компенсировать себе недополученное.
Произвел себя в маршалы, осыпал наградами, первым из советских руководителей стал в полной мере наслаждаться жизнью, и очень хотел сделать красивой, приятной жизнь своих детей. Он готов был делиться. Человек не коварный и не мстительный, руководствовался принципом: живи, и давай жить другим.
Сам он, его семья, и клан правящей establishment, действительно устроились неплохо, остальным правда мало что оставалось.
С вами был Pivbear. До скорого, берегите себя.
