В человеческих обличьях, во внешнем облике каждого из нас, часто проступает нечто зооморфное, нечто отсылающее к многообразному, то умиляющему, то восхищающему, то пугающему, миру животных. В этом можно усмотреть некую тайную связь человека с «братьями нашими меньшими», как бы живое доказательство правоты эволюционной теории.
Рассматривая фото зрелого Иосифа Бродского, поражаешься его сходству с хищной птицей – тот же острый пронзительный взор, слегка загнутый нос. Облик достаточно жесткий, не оставляющий сомнений в уме и экзистенциальном одиночестве его обладателя.
Вот и наш сегодняшний выбор ‒ центральное стихотворение всей поэтической «орнитологии» Бродского («Осенний крик ястреба») повествует об этом экзистенциальном – не бытовом – одиночестве. Стихотворение длинное, как многие стихи Бродского (в нем 120 строк, потому-то мы не сможем привести его целиком, будем цитировать выборочно), но имеющее довольно простой сюжет. В нем рассказывается о птице, поднимающейся все выше и выше в «голубой океан» неба. Когда ястреб пытается спуститься вниз, восходящие потоки воздуха не позволяют ему сделать этого, поднимая вверх – «в ионосферу. / В астрономически объективный ад / птиц, где отсутствует кислород, / где вместо проса – крупа далеких / звезд…». Ястреб понимает, что гибнет.
И тогда он кричит. Из согнутого, как крюк,
клюва, похожий на визг эриний,
вырывается и летит вовне
механический, нестерпимый звук,
звук стали, впившейся в алюминий;
механический, ибо не
предназначенный ни для чьих ушей:
людских, срывающейся с березы
белки, тявкающей лисы,
маленьких полевых мышей;
так отливаться не могут слезы
никому. Только псы
задирают морды. Пронзительный, резкий крик
страшней, кошмарнее ре-диеза
алмаза, режущего стекло,
пересекает небо. И мир на миг
как бы вздрагивает от пореза…
Осенний крик ястреба услышал весь мир, все пространство, оставшееся далеко внизу. Птичьи перья и пух – «бывший привольный узор пера» ‒ опускается на землю, подобно естественным осадкам наступающей зимы. «И, ловя их пальцами, детвора / выбегает на улицу в пестрых куртках / и кричит по-английски "Зима, зима!"». Кричит по-английски, потому что дело происходит «над / сизой, лиловой, пунцовой, алой / долиной Коннектикута». Это ликует ребятня Новой Англии, новые соотечественники нашего поэта. Ведь стихотворение написано в 1975 году, когда Бродский уже три года как был вынужден покинуть Россию и поселился в Соединенных Штатах.
Ястреб Бродского – это, конечно, alter ego самого поэта. А его одиночество – плата за позицию (но не позу) крайнего индивидуализма, сознательно избранную еще в юности.
