Главы: 1) Отец 2) Во хмелю 3) Мать 4) Сын 5) Отъезд 6) В первый класс 7) На Базе 8) Долги 9) "Я докажу!" 10) "Прощаю!" 11) Мир и покой 12) В новой школе 13) Огород 14) Переживания 15) Разбитая мечта 16) Победа 17) ШМАС 18) Егор 19) В полку 20) Госпиталь 21) Переезд 22) В степи 23) Озеро 24) Предсказания 25) Возвращение 26) Дома 27) Собачка 28) "Умepлa!" 29) Родня объявилась! 30) Эгоист 31) Драка 32) Голоса 33) Другая жизнь 34) Тучи
Время действия - 1995 год.
Валентина с Катей ужинали.
- Ой, ты знаешь, что сегодня нам завуч рассказывала! Ужасы-то какие! – вдруг вспомнила Валя.
- Что там ещё? – Катя сосредоточенно выбирала из сковороды мясо. Один кусочек никак не хотел отделяться от дна, и Катя яростно скоблила ножом чугун, пытаясь оторвать курятину.
- На станции в воскресенье сторожа с нефтебазы yбили.
- Господи, кому надо было, - равнодушно ответила дочь.
Время было неспокойное, криминальные происшествия случались сплошь и рядом. А сторожа того она знать не знала, хоть станция и была всего в двух километрах от Низинного. Поэтому и не волновала её новость.
- Крутые! – торжественно объявила Валя. – Костыль с друганАми.
Костыль был известным в округе станционным бандитом. Не слишком высокого полета, однако держал в подчинении целую группу молодых ребят, готовых по первому его знаку разорвать любого. Славился Коля Костылёв безбашенным характером, любовью к выпивке и совершенным отсутствием каких-нибудь моральных принципов. Называли его кампанию, как и все другие криминальные группировки, громко и немного уважительно - крутые.
- Да ты что! – Катька поддерживала разговор, но ей это было совершенно неинтересно. – За что хоть?
- Вроде бы требовали бензин у него. А он не дал. Мyчили его сначала, а потом прикончили. Ой, Света так ужасалась, так ужасалась! Такая жестокость!
- А откуда узнали-то об этом?
- Да видели же люди, господи. Шила в мешке не утаишь. Сразу слух и прошёл. Теперь, наверное, посадят Костыля-то.
- Ой, скажешь тоже, мам. Много сейчас сажают. Сажали бы – они не творили бы беспредел. Тебе чаю наливать?
И разговор перешёл на другие темы.
Новость эту Катя опять услышала на следующий день на работе.
- Ой, Кать, ты слышала? Сторожа-то с нефтебазы yбили! – напарница Галина, известная сплетница и говорунья, пытливо смотрела на Катерину.
- Да, слышала. Крутые, - равнодушно ответила та.
- Крутыыыые?! – у Галины глаза полезли на лоб. – А арестовали-то нашего, низинского! – прозвучало это с каким-то вызовом.
У Катерины ноги стали ватными. Она тихонько села на стул.
- Кого?
Но Галина заюлила, закрутилась:
- Ой, не знаю, не слышала. Знаю только, что нашего.
------------------------
Повести: "И вся оставшаяся жизнь..." "Полонянка" "Ваш новый папа" "Родные дети"
------------------------
Едва дождалась Катя конца смены. Домой неслась, ног не чуя.
- Мама, ничего в школе не слышно?
- Нет, а что такое? – удивилась Валя.
- За сторожа арестовали кого-то из поселковых. Не Мишку ли?
- За что? Он-то при чём? Крутые виноваты, а его арестовывать?
- Ой, не знаю. Сил нет, ноги отнимаются, - призналась Катька. – Боюсь что-то.
- Пойду-ка я маму проведаю, - засобиралась Валентина. – Заодно узнаю.
Наталья возилась во дворе, когда Валя пришла к ней.
- Мама, Мишка где?
Наталья вытерла фартуком руки, взяла палку, пошла к дому.
- Анфиса вчера приходила. Сказала, что Мишку в милицию забрали.
- За что? – Валя вошла в дом вслед за матерью.
- Анфиса сказала, вроде yбил он кого-то на станции. Только я вот не понимаю, когда он мог это сделать? – Наталья повернулась к дочери. - Он же всё время дома был, при мне. Правда, в воскресенье утром ездил на базар. Хотел ботинки себе купить на осень. А приехал в обед без ботинок, без денег и пьяный. Потом всё время дома лежал. В понедельник на работу пошёл. Там его и взяли. Я всё ждала его на ужин. А его нет и нет. Анфиса к ночи уже пришла, сказала, чтобы не ждала. Ой, что делается, что делается, - Наталья, сев на диван, схватилась за голову и заплакала.
- Мама, ты, может, к нам пойдёшь жить? Пока разберутся, сколько времени пройдет! Как же ты одна?
- Нет, - вздохнула Наталья. – Я уж устала по детям жить. Дома тепло, всё есть. Я уж сама.
Каждый раз, когда Мишка оказывался в больнице, кто-нибудь из сыновей забирал мать к себе.
- У всех жила. У Толика жила больше всех. Спасибо ему. Хорошо мне у него было. Только работают оба, да своих забот полно. У Василия жила. У него мне лучше всего. Он в комнату зайдет – как будто солнышко взойдет. Только Верку боюсь. Глаза у неё холодные. Плохого не говорит, а глянет – у меня душа в пятки. У Тимофея только раз жила. Алёна ничего, заботливая. Так и хлопочет: «Мама, мама!». А Тимофей и не взглянул на меня ни разу, словно и нет меня. Ничего, хорошо у них. Да тоже бед полно – сыновья непутевые.
- Так теперь у дочерей поживи.
- Нет, не пойду к дочерям. Ты не думай, - Наталья всхлипывала, машинально разглаживала на подлокотнике дивана носовой платок, нанизывала слова, словно бусы. – У меня на тебя обид никаких нет. Ты обо мне всегда заботилась. Даже когда мы без коровы остались, мы этого не почувствовали. Сама еле живая, ты покупала молоко и мне носила. А вот Анфиса...
Наталья снова расплакалась.
- Господи, что она мне говорит! Что говорит... А что сделаешь. Свой ребёнок, сама такую воспитала. Самой теперь и расхлёбывать.
Валя непонимающе смотрела на мать.
- Ну, так идем к нам!
- Нет, - вздохнула Наталья. – Дом тёплый, продукты есть. Молоко мне соседка дает. Я с вечера кружку на забор вешаю, а она утром наливает, на столбик ставит. Продуктов Мишка полный холодильник накупил. Вот смотри!
Наталья встала, подошла к холодильнику.
- Смотри, мясо, колбаса. Вот масло.
Полки холодильника действительно были забиты свертками.
- А хлеб Анфиса обещала покупать. Так и сказала, сиди, мол, из дома никуда не ходи. Сама обеспечивать тебя буду. Посмотрим...
Анфиса пришла к матери следующим вечером, уже в сумерках. У Натальи кипел на плите чайник, бормотал что-то в комнате телевизор. Сама она, опираясь на палку, осматривала двор, готовясь ко сну.
- Чё дома-то не сидится? – хмуро спросила Анфиса.
- Да вышла вот проверить, всё ли в порядке. Подышать свежим воздухом. Не всё же в избе париться.
- Упадёшь где в траве, а мне потом ухаживать! – недовольно пробурдела дочь. – Навязались вы на мою голову! Никакой от вас помощи, одни проблемы от вас!
- Что же, разве тебе не помогали? Мишка у тебя как раб всю грязную работу делает.
- Что он больно делал мне? Один позор от него! Чую я, до самого последнего дня мне на вас ишачить придётся! Мне и хoрoнить всю aлкaшню морозовскую! – разозлилась Анфиса.
- Это какую же ты aлкашню морозовскую хoрoнила? – вскинулась Наталья.
- Отца кто хoрoнил? Я! На мои всё деньги было! И тебя тоже хoрoнить я буду!
- Отца? Меня? Это ты нас морозовской алкaшнёй окрестила? Да мы с отцом капли в рот не брали!
- Ровесники твои давно в земле лежат, а ты всё землю топчешь! – Анфиса уже не соображала, что несла. – Это хорошие люди Богу нужны, а ты и там неугодна!
Потемнело от обиды в глазах у Натальи. Нечего было ей ответить. Повернулась было, чтобы в дом уйти, да попался под ногу камешек. Хотела на палку опереться, а она в траве запуталась. Упала Наталья, головой прямиком на край бетонного крыльца.
Анфиса, раскрыв рот, смотрела на неподвижное тело матери. Потом несмело подошла:
- Мам? Мама?
Попыталась нащупать пульс, да не нашла. Заметалась по двору в ужасе, зачем-то схватила Натальину палку, забросила её в сарай. А потом, недолго подумав, затащила туда и бездыханную мать.
Нашла её на следующий день Валентина. Повреждений на теле не нашли, потому и подумали, что просто пришёл Натальин час покинуть этот мир. Всё-таки девяносто лет – это немалый срок.
О том, что матери не стало, Мишке сообщил Толик, добившийся свидания с племянником. Ничего не сказал Мишка, как будто и не услышал даже. Только в душе себе галочку поставил: «Ну вот, отец по моей вине yмeр, теперь я и мать yбил! Вот и расплата мне за все грехи».
Следствие шло быстро. Единственным доказательством Мишкиной вины было совпадение следа на земле на месте преступления с протектором его кроссовка. И напрасно Валентина спорила со следователем, говорила, что китайцы персонально Мишке кроссовки не производили, что на рынке вся обувь по одной колодке. Суд это доказательство принял.
Опросили соседей – мог ли Михаил Морозов совершить такое. И соседи... многие соседи подтвердили, припомнив ему все проступки, настоящие и вымышленные. Даже та старушка, которой он овощи возил, рассказала, как приходил Мишка к ней во двор хулиганить.
Сам Мишка своей вины не признал. На всех допросах он говорил одно: «Ничего не помню, я был пьян». Опять повторялась история многолетней давности. Только теперь его допрашивал не замполит, а люди более суровые. Да ведь и он был уже не юный мальчик со светлым будущим впереди. Что ему было терять?
Суд признал Мишку виновным, социально опасным и отправил парня на принудительное лечение в учреждение строгого наблюдения.
«Таких больниц по всему Союзу три было, - просвещала родных Маринка, Анфисина дочь, теперь уже врач со стажем. – Одна в Ташкенте осталась. Посмотрим, куда его направят!»
А в это время поезд увозил Мишку далеко на запад России, в маленький провинциальный городок среди русских лесов и болот. В места, которые помнят разорительные набеги татаро-монгольских отрядов, литовские и польские нашествия, где проходила армия Наполеона, и где среди густых утренних туманов ещё бродят неотпетые души советских солдат.
Ах, Мишка, Мишка, за чьи грехи ты страдаешь? Чью вину искупаешь? Неужели отца, оставившего в далеком краю любящую его девчонку? Не прокляла ли она потомство его до седьмого колена? Кто же теперь узнает!
Продолжение следует... Если вы очень остро переживаете прочитанное, то рекомендую пропустить эту главу и сразу перейти к последней!
Окончание следует...
Если вам понравилась история, ставьте лайк, подписывайтесь на наш канал, чтобы не пропустить новые публикации! Больше рассказов можно прочитать на канале Чаинки