Ты унизил меня перед друзьями, ударил и подрался с моим братом. 900 пчелок хотят поговорить с тобой о твоем поведении.
Итак, предыстория. Мои родители и многие из моих родственников занимаются пчеловодством в качестве хобби. Поэтому пчелы всегда были частью моей жизни. Эти жужжащие насекомые никогда меня не пугали, мне даже нравилось наблюдать за ними. Хоть я и не любила их так, как можно любить кошку или собаку. Скорее, они мне просто помогали отвлечься от забот и тревог реальной жизни. В общем, я настолько странная, что люблю пчел больше, чем людей. Для моего папы пчеловодство - источник дополнительного заработка, он продает мед и пчелиных маток. А его основное занятие - архитектура. Два года назад я начала встречаться с одиннадцатиклассником-спортсменом. Он был просто воплощением моих подростковых фантазий - высокий, светловолосый, от него очень приятно пахло, с ним всегда было приятно быть вместе.
Борис был проблемным юношей. Его родители давили на него, и он срывал зло на других. Поскольку я, его добрая девушка, одержимая пчелами, постоянно была рядом с ним, мне доставалось больше всех.
Добавлю, что я никогда не была низкорослой. Но Борис, напомню, был очень высоким. Я тогда не решалась признаться даже самой себе, что боялась его, когда он начинал докапываться до меня. Но такое происходило очень редко, поэтому я закрывала на это глаза, потому что во всем прочем он был великолепен.
Нам часто было хорошо вместе, он был моим первым парнем во всех смыслах. Не буду вдаваться в детали, могу лишь сказать, что я считала, что это наш с ним секрет. Идиллия закончилась через год, когда он пригласил меня на выпускной.
Я тогда училась в девятом классе, поэтому очень обрадовалась возможности пойти на выпускной. Купила платье и все такое, была на седьмом небе от счастья. Я тогда немного набрала вес, но это было почти незаметно, было видно, только когда я была без одежды. Мне предстояло надеть платье. Наконец-то платье, а не брюки! Я очень ждала этого. Кому может быть дело до того, что у меня толстые руки? Оказалось, всем друзьям Бориса. Я совсем забыла, что все они были спортсменами и спортсменками, в отличии от меня. Как только мы встретились на выпускном, я стала объектом их шуточек. Ну и что, я люблю шутки!
"Ну что, Борис без ума от тебя," сказала одна из его подруг. Да, я знаю. Я умела казаться невозмутимой. Поэтому улыбнулась самодовольной улыбкой.
"Да," - ответила я. "Я тоже без ума от него".
Мы с ним целовались. Его подруга закрыла глаза и сказала что-то о том, что у меня очень интересная и необычная внешность. Борис улыбнулся, отвернулся от меня и спросил: "Ты так думаешь? Интересная? В каком смысле?"
"В том смысле, что она напоминает малыша бегемотика!"
Быть может, она и не хотела меня оскорблять, но меня это очень смутило. Наверное, я была слишком застенчивой или зацикленной на своем лишнем весе. Я одна не засмеялась, мое лицо начало гореть. В моих руках была банка Колы, и я подумала, что она вскоре закипит из-за того, что мои ладони тоже горели.
"Так и есть," - сказал Борис своим приятным, как всегда, голосом о обнял меня. Его рука скользнула вниз по моему платью, и он сжал мой живот. "Это мой бегемотик. И я всю ее видел."
Это вызвало новый взрыв смеха. После этого весь разговор свелся к нашим с ним отношениям. На все 100 процентов. Борис, как ни в чем не бывало, рассказал своим друзьям - всем пятерым - о том, что мы с ним делали и как. Он произнес несколько унизительных комментариев обо мне, моем теле и о тех его частях, с которыми он еще не успел познакомиться.
Я напрягла все силы, чтобы не заплакать. Потому что все еще надеялась, что для них это лишь безвинная шутка. Хотя лично мне было совсем не смешно, поэтому я извинилась и ушла. Но не в туалет, а домой. Я позвонила папе, чтобы он забрал меня, хотя изначально мы договаривались, что нас заберет папа Бориса.
Во время летних каникул меня не было в городе. Папа отвез меня и моего брата (он моложе меня, тогда ему было 15 лет) в Пенсильванию. Мы побывали в Шоколадной фабрике Херши и много где еще, я потихоньку оправилась от пережитого унижения. Это были последние дни, когда папа был еще доволен мной.
Мы вернулись через десять дней, и Борис заявился к нам домой, когда папа был на работе. Мой брат был дома, только он, как обычно, играл в компьютер у себя в комнате.
Я подумала, что Борис пришел извиниться за то, что назвал меня бегемотиком и прочее, но я жестоко ошибалась. Он ударил меня в живот. Меня никогда не бил в живот прежде, это было ужасно. Кроме ужасной боли, меня еще чуть не стошнило, из меня вышло много воздуха. Он схватил меня за плечи и крикнул на меня. Он сказал, что мне не стоило кидать его на выпускном, потому что я опозорила его перед друзьями, и я должна была сказать ему, что я собираюсь уехать в Пенсильванию. Мой брат спустился из своей комнаты, как только понял, что что-то произошло. Из-за боли я согнулась и оставалась в таком положении, так что почти не помню, что произошло между ними. Знаю только, что он пытается прогнать Бориса, матерился, кричал и ругал его.
С трудом дыша, я убежала от него. Я не могла ничего сделать и даже думать, из-за этого ужасного ощущения во рту и в носовой полости, будто меня стошнило внутрь. Мне было больно и обидно. Я собиралась пойти за телефоном, но Борис в это время уже отбился от моего брата и начал просить меня не звонить в полицию.
Я почти схватила трубку стационарного телефона, но Борис вырвал ее из моих рук. Он сломал крышку, вынул батарейки и снова принялся умолять меня никому не звонить. А я послала его куда подальше. Когда он вышел из дома, я прибралась, чтобы папа ничего не заметил. Эта была моя первая серьезная стычка с Борисом, и я решила, что она должна стать последней. По крайней мере, он не совсем сломал стационарный телефон.
Брат пострадал еще больше, кроме того, он был очень расстроен. Он даже не стал спрашивать, как я себя чувствую - видимо, потому что понимал, что я чувствовала себя паршиво - он лишь плакал и плакал. Ведь он прежде очень уважал Бориса.
В общем, прошло 5 часов. Было уже 10 вечера, я все еще не остыла. Оказалось, что у брата было вывихнуто запястье, мы приложили к нему лед. Мой папа - суровый человек, и я знала, что если расскажу ему обо всем, это очень его разозлит. Я уже не помню, собиралась я рассказывать ему о том, что сделал Борис, или нет. Но я знала, что на следующий день папа вернется и мне нужно было отомстить Борису сейчас.
Я заперла дверь, закрыла окна и дождалась, пока мой брат ляжет спать.
Я начала готовиться. Переоделась в костюм пчеловода, который обычно надевала мама, когда возилась с пчелами. Я надела защитную маску, перчатки, обувь и все прочее. Подготовилась как следует. Это был очень холодный вечер, мне казалось, что это происходит во сне. Я извлекла из улья тысячу пчел вместе с несколькими рамами, чтобы натравить их на живого человека.
В каждом из наших ульев было по 30 000 пчел, у нас было 150 ульев. Как я уже говорила, это был дополнительный заработок, но эти деньги были важны для нас. Я уже знала, что тысяча пчел запросто могут убить человека, но я не собиралась садиться в тюрьму. Мне просто хотелось сделать одному человеку очень-очень больно. Я изолировала необходимое количество пчел между двумя рамами, хотя это и было довольно тяжело сделать. Там было, я полагаю, 900 или 950 пчел. Не все бы его ужалили, но это было неважно. Я просто хотела его наказать. Разве можно обижать своего малыша-бегемотика? Как только все пчелы были на месте, я установила одну рамку вместе с ульем поближе к дому. Я позвонила ему и сказала, что хочу поговорить с ним обо всем. Без ругани и прочего. Я соврала ему, заявив, что не буду ни о чем рассказывать отцу, и что мы с братом в полном порядке. Он приехал уже через 5 минут и подошел к двери. Крыльцо освещала лишь одна лампочка, все вокруг было погружено во тьму. Я сняла рамки из ульев. Я подошла к нему сзади.
"Привет, Борис," - сказала я, стараясь казаться спокойной, но на самом деле я плакала. Мой голос дрожал.
Но Борису уже было не до дрожи в моем голосе. Я держала в руках рамы с тысячей пчел. Некоторые уже летали вокруг меня, но я- то была хорошо от них защищена. А Борис не особо. Я шлепнула его одной рамой, а вторую подвела к его рту, надеясь, что хоть одна пчела залетит внутрь. Даже одно жало причиняет достаточную боль, и эта боль проходит не сразу. Особенность пчел в том, что все они подчиняются "стадному чувству". Если погибнет хоть одна пчела, все пчелы вокруг примут оборонительный режим - начнут жалить все живые существа вокруг и атаковать всех, чтобы защитить улей. Когда я шлепнула Бориса одной рамой, погибло сразу несколько пчел. Он вопил как сумасшедший. Никогда не слышала крика страшнее. Я даже подумала, что пчелы испугаются его воплей и улетят прочь, но этого не произошло. Когда пчелы обороняются, они стоят насмерть. Борису не повезло еще и с одеждой - он был в рубашке с коротким рукавом, его шея и лицо были открыты, и пчелы особенно часто атаковали эти части тела.
К счастью для Бориса, ни одна пчела не залетела в его рот, как я того хотела. Они не настолько глупы, чтобы пойти на такое. Они просто продолжали жалить все его тело. Я упала с крыльца и поползла в темноту, чтобы скрыться от Бориса. Хотя теперь я понимаю, что ему уже не до меня, и я могла уже не бежать от него. Но все же я убежала и наблюдала издалека, как он пытался защищаться от целой тучи пчел.
Итоги: он жив-здоров. Но восстанавливался очень долго, у него остались шрамы. Что стало со мной? Я побывала за решеткой, но меня оправдали. Папа очень разозлился на меня за то, что я использовала пчел как орудие мести, и я все еще пытаюсь добиться его прощения. Он теперь совсем иначе смотрит на меня, и мне больно видеть это. Жаль, что я не рассказала ему обо всем прежде, чем пойти на такой шаг.
