но переезжаю почему-то в Питер
С Москвой и Питером меня связывает очень многое.
В Москве я пошла в первый класс, прожила 3 очень ярких года и получила впечатлений на всю оставшуюся жизнь.
В Питере я училась в университете, встретила свою первую любовь, вышла замуж. И по какой-то злой иронии, спустя 20 лет, судьба снова связала меня с этим городом. При этом никаких особо теплых чувств я к Питеру не испытывала ни тогда, ни сейчас.
Москва – мой любимый город, хотя постоянно я в ней жила всего 3 года, а потом только приезжала наездами. Папа тогда учился в военной академии, мы жили в общежитии в самом центре Москвы – на Большой Пироговской. Сейчас этот район, Хамовники, считается «Золотой милей» - одним из самых дорогих и респектабельных районов столицы. Тогда в Хамовниках жить было тоже престижно, но для нас этот престиж нивелировался спартанскими условиями военного общежития и четко осознаваемой мыслью, что это всё не навсегда.
Несмотря на самый центр Москвы, здесь всегда было тихо и уютно. На Усачевском рынке торговали всякой вкуснятиной, магазин-«стекляшка» на Доватора ломился от свежих овощей и даже такой экзотики как бананы. А польская заморозка не была в дефиците в любое время года. Поэтому даже зимой мы ели кислые размороженные вишни, чуть водянистую клубнику и брюссельскую капусту. Которую я просто обожала отварную со сметанкой.
Рядом с нашими общежитиями была большая детская площадка, на которой каждый год 1 июня устраивался праздник в честь Дня защиты детей. Я обожала этот праздник, потому что всегда выигрывала в разных творческих конкурсах – рисование красками на бумаге и мелками на асфальте, лепка, рассказы стихотворений и пр. С праздника я уходила счастливая, неся полные карманы и ладошки призов – мелков, фломастеров, красок.
Особенно желанными были маленькие колечки на пальцы с цветными камушками, заполучить которые в то время можно было только вот на таких праздниках или в луна-парках (там их тоже давали как призы во всяких соревнованиях).
Но больше всего мне запомнилась огромная резинка-ластик «Архитектор», вот такая:
И хотя она без проблем продавалась в отделе канцтоваров расположенного там же, рядом с детской площадкой, книжного магазина, получить ее в качестве заслуженного трофея было намного интересней, чем просто купить за 20 копеек из карманных расходов.
А поскольку именно тогда открылись все мои способности к творчеству, я стала ходить на лепку в студию, расположенную в подвальчике одного из близлежащих домов. Самым ярким впечатлением для меня было то, как раскрашенные глиняные фигурки после обжига в печи получали блестящее, глянцевое покрытие. Несколько вылепленных фигурок путешествовали со мной на протяжении всей жизни, потерявшись лишь при последнем масштабном переезде десять лет назад.
Три раза в неделю папа на троллейбусе возил меня в изостудию, которая была расположена в 3-4х остановках от нас. Сейчас я уже не вспомню, где она находилась. Адреса не помню, но нашего бородатого художника-преподавателя смутно помню до сих пор. Как и саму студию, где мы рисовали натюрморты, греческие профили и кисти античных статуй.
А рисовать природу мы ходили на Лебединку к Новодевичьему монастырю.
Лебединка – это вообще моё самое любимое место в Москве.
Отпросившись у мам, мы своей дворовой компанией после школы перебегали дорогу и спускались вниз к Новодевичьему монастырю, прикупив по дороге большой сдобный белый батон. Им мы потом кормили лебедей и уток. Сначала, прикормив их кусочками булки, брошенными в воду, мы ждали, когда они подплывут совсем близко и осмелеют до такой степени, что начнут брать еду у нас из рук. Но что мне запомнилось больше всего - так это то, что свежую сочную траву лебеди ели намного более аппетитно, чем сдобный батон. Я еще удивлялась - почему так) А на обычный черный и даже белый хлеб оборзевшие, перекормленные утки даже не обращали внимание)
Но самым моим любимым местом было старое монастырское кладбище. На меня оно действовало просто магически-завораживающе. Я ходила вдоль склепов и памятников, читала надписи на мраморных плитах и изумлялась их древности. Кроме того, там было столько знакомых мне уже тогда из истории и литературы персонажей – поэт Денис Давыдов, писатели Загоскин и Лажечников (последнюю фамилию я очень хорошо помнила по корешкам книг домашней библиотеки, хоть сами книги пока еще не прочитала).
А сколько там было известных дворянских фамилий! Царевны, князья, полководцы… Трубецкие, Волконские, Вяземские… Вся российская история перед глазами. Я читала эпитафии, подсчитывала годы жизни, и моя фантазия уносила меня далеко-далеко … Как жили эти люди? Были ли они счастливы? Были ли они похожи на нас? В голове мелькали отрывки книг и исторические события, но моя безграничная фантазия бесстрашно переписывала ход истории и порой рисовала самые невероятные сюжеты)
А еще я обожала театры. В Детском музыкальном театре мы были за 3 года раз 25, не меньше, из них «Синюю Птицу» я посмотрела раз 5 и раза 3 - «Красную Шапочку». Еще была жива Наталья Сац, ее голос, читавший вступление перед спектаклями, меня просто завораживал. Ну а в антракте, конечно, я была в первых рядах тех, кто бежал за столы с разложенными на них красками и листами бумаги и рисовал понравившихся героев и сцены из спектакля.
Но не духом одним, что называется)) Бутерброды с красной икрой, запиваемые шипучей сладкой фантой, бившей своими пузырьками в нос, я тоже помню.
В Театр Сатиры мама часто умудрялась доставать билеты на детские спектакли. Очень хорошо помню «Пеппи Длинный Чулок» и «Карлсона» с гениальным Спартаком Мишулиным в главной роли.
Я люблю Москву. Для меня она теплая, уютная, с широкими проспектами и уютными бульварами, с обилием зелени и парков, город цветущих одуванчиков, запахов липкой весенней листвы и свежей летней пыли, прибитой теплым дождем. Город моего детства и беззаботного счастья.
Питер – это город, в котором началась моя самостоятельная жизнь и где я встретила свою первую любовь. Но при всем при этом он совершенно не ассоциируется у меня с романтикой и любовью.
Для меня Питер – это постоянный холодный промозглый ветер с залива, низко стелющиеся тучи, чья свинцовая серость сливается с серыми фасадами зданий. Это чувство тлена и разрухи – словно из величественно прекрасного когда-то дворца вдруг исчезли все жители, оставив после себя вековой слой пыли и паутину забвения. Зимой он как нагоняющий тоску и страх постоянно кашляющий чахоточный больной, летом – душный, задыхающийся в пыли и копоти каменный цветок.
Но по иронии судьбы, я переезжаю именно в Питер. Но об этом – в другой раз.
