16 февраля , 52 лет назад в Коврове родился русский поэт, бард, рок-музыкант Александр Евгеньевич Непомнящий (1968-2007).
Александр Непомнящий о себе:
Растили меня этаким Буддой Гаутамой - у меня было солнечное беспроблемное и счастливое детство при жестко поставленных критериях добра и зла. В моем детстве не было ни семейных скандалов, ни диссидентских посиделок взрослых на кухне - мои родители вполне искренне (и я с ними заодно, конечно) верили, что мы живем в самой счастливой стране на свете. Притом острые углы "совковой проблематики" действительно отсутствовали - дома царил бесконфликтный советский византизм: в бабушкином буфете, как в киоте, стояли иконы и вообще дом был самим почтением к стародавнему прошлому, а родители совершенно добровольно и радостно ходили на Первомай и Октябрь на демонстрацию. Особенно я любил Первомай - там было много шариков, флагов, а вечером всегда были гости с работы. На Пасху, понятное дело, красили яйца, готовили куличи и поздравляли по телефону "Христос Воскресе". А мама учила "Политсамообразование", дабы о чем-то агитировать на заводе. Когда я уже слушал в классе шестом западные "голоса" - исключительно отлавливая рок-группы и списывая их на катушечник, я как-то скептически относился ко всяким антисоветским программам. Ну, говорят. Ну, агенты, шпионы. Ну, ЦРУ им платит. Потому и фамилии как на подбор, непонятно иностранные - поменяли, наверное, на ЦРУшные, чтоб ЦРУ больше платило. И ничему не верил. Любимым отдыхом родителей были поездки на моторке с собакой Бимом. По грибы. На рыбалку. Просто так на пляж. Из всего этого получается шикарный ностальгический "миф об утраченном времени" не хуже набоковских "Других берегов", - когда деревья окончательно перестали быть большими, и я вернулся из армии, потолки дома оказались низкими, лодку продали, поскольку разорилась городская лодочная станция, собака сдохла, отец, искалеченный в период моего армейского отсутствия беглым сержантом, оказался постаревшим человеком, лишившимся всех радостей, поскольку не мог с одной частично парализованной рукой возиться ни с лодкой, ни с машиной, ни с другими железками. Промышленный город замер без военных заказов. А "шпионы агенты" переместились в телевизор.
А в дошкольном детстве я косил под вундеркинда. Ужасы зубного кабинета я мог в пять лет пережить, только если у меня по ходу узнавали про все столицы всех стран от Африки до Океании. Чуть попозже, но тоже до школы, я выдавал информацию про температуру и давление на поверхности любой планеты Солнечной системы. И про данные спектрального анализа. Потом, опять же до школы, я "заболел" минералогией, и давал консультации всем маминым "тетям с работы", что за полудрагоценную каменюку они купили. При поездке в Москву на ВДНХ я вымолил маму купить университетский учебник по минералогии. Купила. Там я напоролся на химические формулы, и потому запоем, как читают запоем сказки про Незнайку, читал учебники по неорганической химии. Еще я до школы писал мемуары и даже начал ваять научно-фантастический роман. А в первом классе меня "срубило" с фортепьяно. И прервать мои добровольные восемь часов за ним на обед можно было только через скандал. Отбили мою "фортепианную" карьеру очень просто - меня отправили в музыкальную школу. И оказалось, что понятия "я" и "правильная аппликатура" в чем-то близки паре "Ленин" - "буржуазия". Поэтому панк-рок по мне в перспективе просто плакал. В музыкалке я еле доучился, перескочив на гитару, доканывая бедного преподавателя просьбами показывать не Иванова-Крамского, а что-нибудь из Black Sabbath. В яслях-детских садиках-пионерлагерях я, слава Богу, не был, что и дало возможность остаться собой. Я не понмю, конечно, но родители помнят мой первый визит в ясли: наивные тети-воспитательницы хотели, чтобы ребенок адаптировался, и посадили его до прихода других детей в пустую столовую. И не заметили, как ребенка оскорбили, - я с рождения, наверное, ненавидел манную кашу. И сейчас ненавижу. А тут сажают человека посреди безысходно сплошной манной каши. Была проведена "акция прямого действия", и все тарелки оптом оказались на полу. А мои бедные родители, придя вечером, услышали зловещее перешептывание нянечек: "...такие интеллигентные родители... И такой ребенок".
этот день ровно 50 лет назад в Коврове родился русский поэт, бард, рок-музыкант Александр Евгеньевич Непомнящий (1968-2007).
Александр Непомнящий о себе:
Растили меня этаким Буддой Гаутамой - у меня было солнечное беспроблемное и счастливое детство при жестко поставленных критериях добра и зла. В моем детстве не было ни семейных скандалов, ни диссидентских посиделок взрослых на кухне - мои родители вполне искренне (и я с ними заодно, конечно) верили, что мы живем в самой счастливой стране на свете. Притом острые углы "совковой проблематики" действительно отсутствовали - дома царил бесконфликтный советский византизм: в бабушкином буфете, как в киоте, стояли иконы и вообще дом был самим почтением к стародавнему прошлому, а родители совершенно добровольно радостно ходили на Первомай и Октябрь на демонстрацию. Особенно я любил Первомай - там было много шариков, флагов, а вечером всегда были гости с работы. На Пасху, понятное дело, красили яйца, готовили куличи и поздравляли по телефону "Христос Воскресе". А мама учила "Политсамообразование", дабы о чем-то агитировать на заводе. Когда я уже слушал в классе шестом западные "голоса" - исключительно отлавливая рок-группы и списывая их на катушечник, я как-то скептически относился ко всяким антисоветским программам. Ну, говорят. Ну, агенты, шпионы. Ну, ЦРУ им платит. Потому и фамилии как на подбор, непонятно иностранные - поменяли, наверное, на ЦРУшные, чтоб ЦРУ больше платило. И ничему не верил. Любимым отдыхом родителей были поездки на моторке с собакой Бимом. По грибы. На рыбалку. Просто так на пляж. Из всего этого получается шикарный ностальгический "миф об утраченном времени" не хуже набоковских "Других берегов", - когда деревья окончательно перестали быть большими, и я вернулся из армии, потолки дома оказались низкими, лодку продали, поскольку разорилась городская лодочная станция, собака сдохла, отец, искалеченный в период моего армейского отсутствия беглым сержантом, оказался постаревшим человеком, лишившимся всех радостей, поскольку не мог с одной частично парализованной рукой возиться ни с лодкой, ни с машиной, ни с другими железками. Промышленный город замер без военных заказов. А "шпионы агенты" переместились в телевизор.
А в дошкольном детстве я косил под вундеркинда. Ужасы зубного кабинета я мог в пять лет пережить, только если у меня по ходу узнавали про все столицы всех стран от Африки до Океании. Чуть попозже, но тоже до школы, я выдавал информацию про температуру и давление на поверхности любой планеты Солнечной системы. И про данные спектрального анализа. Потом, опять же до школы, я "заболел" минералогией, и давал консультации всем маминым "тетям с работы", что за полудрагоценную каменюку они купили. При поездке в Москву на ВДНХ я вымолил маму купить университетский учебник по минералогии. Купила. Там я напоролся на химические формулы, и потому запоем, как читают запоем сказки про Незнайку, читал учебники по неорганической химии. Еще я до школы писал мемуары и даже начал ваять научно-фантастический роман. А в первом классе меня "срубило" с фортепьяно. И прервать мои добровольные восемь часов за ним на обед можно было только через скандал. Отбили мою "фортепианную" карьеру очень просто - меня отправили в музыкальную школу. И оказалось, что понятия "я" и "правильная аппликатура" в чем-то близки паре "Ленин" - "буржуазия". Поэтому панк-рок по мне в перспективе просто плакал. В музыкалке я еле доучился, перескочив на гитару, доканывая бедного преподавателя просьбами показывать не Иванова-Крамского, а что-нибудь из Black Sabbath. В яслях-детских садиках-пионерлагерях я, слава Богу, не был, что и дало возможность остаться собой. Я не понмю, конечно, но родители помнят мой первый визит в ясли: наивные тети-воспитательницы хотели, чтобы ребенок адаптировался, и посадили его до прихода других детей в пустую столовую. И не заметили, как ребенка оскорбили, - я с рождения, наверное, ненавидел манную кашу. И сейчас ненавижу. А тут сажают человека посреди безысходно сплошной манной каши. Была проведена "акция прямого действия", и все тарелки оптом оказались на полу. А мои бедные родители, придя вечером, услышали зловещее перешептывание нянечек: "...такие интеллигентные родители... И такой ребенок".
В средних классах главными утехами были "короткие волны" с хард- и прочим роком и собака, с которой я шатался по загороду. Именно тогда вжилось всегдашнее - город где-то там, а отсюда, из-за реки, он маленький и бессильный, а здесь - Воля, луга бесконечные.
До армии я песен не писал, зато переиграл в куче групп на клавишных и гитарах и перепел все "Воскресенье" и "Машину" и т.п. А очень длинные волосы отпустил и начал песни писать уже после армии, так что тип я в этом отношении конченый (говорят, кого-то армия делает "нормальным человеком", а я там за Достоевского взялся...)
