Душный июнь. Солнце. Никакого признака на дождь или прохладу.
Иван Пантелеевич маялся. Душа просила выпить. Нет, дело не в одиночном возлиянии. Пришли с женой на другой конец хутора. Пришли по делу. Вроде не надолго. На полчасика или чуть меньше. Но женщины есть женщины. Они гутарят, пожалуй, уже минут сорок. А он сидит изнывает. Хозяин дома, человек компанейский. Да вот невдомек ему, толстошкурому, что трубы-то горят.
Он нервно сжимает в кармане пиджака какую-то веточку. И как она туда попала? Наверное, на рыбалке мешала на поплавок смотреть. Сломал ее, между делом, не заметив, в карман и положил. Нужно выкинуть. Нечего замусоривать карманы. Он вытащил, хотел выбросить и удивился. Пальцы держали карандаш. Простой карандаш, желтого цвета, с гранями, подточенный. Он повертел его в пальцах, соображая, каким образом карандаш мог оказаться в кармане.
И тут его осенило. Записную книжку он всегда носил во внутреннем кармане пиджака. Зачем? Мало ли что. Чей-то адрес записать. Рецепт приготовления браги. Рецепт козырной закуски. Записная книжка всегда нужна.
Он достал её. Раскрыл. Аккуратно вырвал чистый листочек в фиолетовую клеточку. Написал: «Петр Тимофеевич, будьте так добры, сходите за бутылочкой».
Дело почти сделано. Но как переправить записку хозяину дома? Соображая, Иван Пантелеевич опустил глаза долу. Подобрал у ног камешек и вертел его между пальцев, раздумывая. Хороший камешек. Чем-то напоминает шарик подшипника…. Подшипника...
Стоп! А это идея. Иван Пантелеевич обернул камешек запиской и незаметно для женщин катнул камешек с запиской Петру Тимофеевичу. Тот поднял. Отошел в сторону. Развернул. Прочел. Понятливо кивнул. И засеменил к калитке. Видимо, заначка у него всегда с собой была. Аккуратно прикрыл за собой калитку. И растворился в знойной духоте хуторской улицы.
Иван Пантелеевич облегченно вздохнул. Дело оставалось за малым.