Герберт Бамберг родился 03.02.1922 года в семье торговцев в г. Падерборн (Германия), где помимо его было четыро дочерей. После учебы в народной школе и школе-интернате он пошел в коммерческое училище. Затем Герберт пошел работать в городское управление г.Дюссельдорф, откуда в 1940 году он был призван в германский Вермахт.
Вторая мировая началась для него летом 1941 года в Восточной Пруссии, откуда начала наступление на Прибалтику его 13ая танковая дивизия, которой было придано его отделение ПВО. Бамберг стал в нем наводчиком 20 мм скорострельной зенитной установки, которую устанавливали для защиты от вражеской авиации вблизи штабов, складов, переправ и наземных коммуникаций. В случае оборонительных боев установку вкапывали в землю и разворачивали на передке для огневого прикрытия пехоты.
Как вспоминает господин Бамберг, сначала немцы почти не встречали сильного сопротивления. Будучи маленькой шестеренкой в военной машине Вермахта, он не мог знать о той войне больше, чем видел сам. Насколько он понял тактику немецкого командования, во время наступлений 1941-42 годов оно часто практиковало клещеобразные удары двумя механизированными клиньями. Наступающие германские части двигались вперед в обход предполагаемого нахождения противника, проделывая многокилометровые марши и многократно пересекаясь друг с другом в заданном районе. Если же в тылу немцы нащупывали очаг сопротивления, то обрушивали на него сконцентрированный удар танков, пехоты и авиации.
Такой была битва за Смоленск. Герберт помнит колонны бредущих пленных, попавших в "смоленский мешок". Затем была зимняя битва за Москву. Господин Бамберг утверждает, что самих сражений он так толком и не увидел в силу специфики своей должности и роли в этой войне. Хорошо запомнились ему морозы 41-го года, когда утром невозможно было завести технику, а потери от обморожения превышали количество раненых и убитых в боях. Однажды Герберт оказался в центре войны, когда в декабре 41-го он оказался в окруженном Ржеве, и уже немцы отражали контратаки советских войск. Затем к ним прорвались немецкие танки, и город до 1943 года удалось удержать.
В апреле 1942-го года Герберт был отозван в Германию, где провел отпуск и прошел обучение на новую военную технику. Затем в июле он вернулся на фронт. Его часть тем временем стояла под Ростовом-на-Дону. Оттуда он начал стремительный прорыв с 4-ой танковой армией группы армий "Юг" на Сталинград и Кавказ. Его отделение дошло до осетинского города Моздок, где немцы в тяжелых боях были остановлены противником. Он видел горы Казбека, которые так и остались неприступными. Как рассказывал господин Бамберг, отвечая на мой вопрос о мотивации, он не был ни нацистом, ни сторонником войны. Конечно, у них в то время хорошо работал мощный аппарат пропаганды, расхваливая победы немецкого солдата. Радио каждый день сообщало о взятии то одного, то другого населенного пункта, что вызывало эйфорию и поддерживало мораль солдат на высоком уровне.
Но для Герберта вся эйфория закончилась в конце лета 1942 года, когда их колонну на марше обстреляла советская артиллерия. Один из снарядов угодил прямо в автоцистерну с горючим, следующую за ними. Взрыв раскидал технику и людей, пламенные шипящие брызги горючего разлились повсюду. Знакомого товарища Герберта накрыло одной из них. Когда он увидел полуобгоревший до костей труп товарища, с которым делил место в землянке, у него напрочь пропало всякое желание воевать.
"С этого момента я просто механически выполнял приказы", - говорит господин Бамберг, - "ведь за неисполнение нам грозила виселица или расстрел!"
После окружения 6-ой армии Паулюса под Сталинградом и неудачной попытки освободить ее группой армий "Дон", последовал коллапс всего южного фронта и отступление. Весной 43-го отделение ефрейтора Бамберга вновь передают группе армий "Центр", где он в относительном затишье проводит весну и первые дни лета на полуострове Крым. Герберт сам не понимал всех кадровых перетасовок в армии и не пытался противиться им. Его принципы были равносильны русской пословице: "От работы не отказывайся, на работу не напрашивайся!" Он не вышел из строя и остался с товарищами, когда офицер искал добровольцев для перевода в штурмовую артиллерию, а также потом, когда в штабе искали на "теплое место" солдата, владеющего навыками работы на печатной машинке.
В сентябре 1943 года он получил свой последний отпуск в Германии. Затем вернулся на фронт, чтобы, как шутит господин Бамберг, "поучаствовать в отступлении немецких войск". Сначала были бои и отход из под Киева, затем
так называемое "стратегическое" отступление через всю Западную Украину, весной 44-го его отделение стояло под Кишиневом. Там немцам удалось задержаться лишь до конца июля. В августе советские войска начали Яссо-Кишиневскую операцию, в ходе которой фронт был прорван на многих участках, южная группировка войск немцев была окружена и уничтожена.
"Мы взорвали свое орудие перед отходом за Дунай, - рассказывает господин Бамберг, - и опасаясь окружения, разрозненными группами бросились бежать, как можно быстрее, как можно дальше, на Запад".
Он с товарищами решили уйти в нейтральную Турцию. Днем прятались, ночью шли: сначала - по Румынии, затем на юг через Болгарию. Болгарские союзники вроде бы сначала хорошо относились к немецким солдатам. Но когда весть о поражении группировки "Юг" докатилась до них, болгары с оружием начали охоту на беглецов. Двоих товарищей из группы Герберта убили в ночной перестрелке под городом Шумен, а его, Герда Кемпера и остальную группу болгары взяли в плен и передали подошедшим русским.
Затем их вместе с массой других военнопленных отправили в Одессу. В вагонах-теплушках их повезли на Восток. "Мы снова возвращались туда, откуда нам почти удалось убежать", - с иронией говорит господин Бамберг. Через месяц голодные и изнуренные жаждой военнопленные прибыли в окрестности Ульяновска. В переоборудованном здании фабрики (предположительно бывший завод авиамоторов для СБ-40), которую он потом в своих мемуарах назовет "фабрикой смерти", немецким солдатам и офицерам пришлось пережить суровые месяцы плена.
В своих мемуарах Герберт вспоминает, что по приезду их многократно пытались, но никак не могли сосчитать: "Нас считали при входе через ворота, потом несколько раз - на плацу перед зданием. Я уже думал, что у русских, наверное другая арифметика"... Затем их переодели в списанное обмундирование красноармейцев (гимнастерки, галифе и буденовки). Кормили всего раз в день: жидкий суп из капусты, половник пшенной каши и кусок хлеба стали до конца войны неизменным рационом военнопленных.
Сразу же всех начали водить на земляные работы в степь. Из всей массы пленных выделили группу немцев, которые владели необходимыми для русских специальностями: электрик, автомеханик, кровельщик, строитель. Им давали особые пайки и поселили отдельно от всех, в самом городе вблизи места работы (ныне ДК "Планета"). Герберт же был бухгалтером, и потому он был в общей группе военнопленных, лишенных каких-то привилегий.
Он таскал на носилках землю по десять часов в день, на плохое обращение со стороны конвоиров никто не жаловался. Но скудное питание, тяжелая физическая работа и резко пришедшие холода стали причиной распространения дистрофии среди немцев и подскочившей смертности.
"Чтобы не замерзнуть, мы пытались работать быстрее", - вспоминает господин Бамберг, - "но тогда нас начинал сильнее подтачивать голод!" По утрам на нарах находили по 10-20 умерших.
Лагерь военнопленных был построен по принципу лагеря ГУЛАГа - в нем тоже были престижные должности переводчиков, санитаров, поваров, врачей. Те также получали доппайки и жили отдельно от остальных узников лагеря, голодных, замерзающих, с обросшими до неузнаваемости и осунувшимися лицами. Смертность не уменьшилась даже с прекращением работ. Всему виной, как считает господин Бамберг, были холод, низкие рационы и довлевшее над всеми чувство безысходности. Он почти перестал есть, чувствовал жар и озноб. Кошмаром стало, когда у ослабевшего товарища другие голодные узники отобрали пожитки и несколько кусков хлеба в подсумке. В сочельник товарищ, спавший над Гербертом, повесился на ранцевом ремне.
31 декабря 1944-го Герберт попал в лазарет с сильным жаром. Лазаретом руководил русский врач-татарин и три немецких фельдшера. Они недолго спорили, оставить его в бараке с пачкой таблеток или положить в переполненный лазарет. Герберт ясно понимал, что возврат в общий барак означал его смерть: "Никогда со времен войны я так ясно не чувствовал смерть, нависшую надо мной!" Фельдшеры добились его перевода в лазарет, и три недели он провел в хорошо отапливаемом бараке с более лучшим питанием. Сейчас господин Бамберг считает, что эта пауза в больничке и его молодость помогла ему выжить в борьбе со смертью.
Вернувшись потом в барак, он вынужден был бессильно наблюдать, как смерть от голода выкашивала более слабых. Умерших складировали в яме-погребе, похожем на шахту с закрывающимися створками дверей. Когда она заполнялась, солдат увозили на телеге и хоронили в братских могилах в степи. К концу зимы Герберт заметил, что ряды людей на нарах заметно поредели. Чтобы сохранить тепло, многие пленные спали в одежде и подолгу не мылись. В итоге ко всем напастям добавились вши, с которыми нечем было бороться.
Однажды нас привлекли для работы на складе. Там мы встретили одного товарища, который работал плотником в городе. Он выглядел лучше, и его одежду нельзя было сравнить с нашей. Он рассказал, что живет в семье офицера и ест с ней за одним столом. Мы посмотрели на него, как на человека с другой планеты.
В бараке он нашел одного земляка из Дюссельдорфа. Тот был слаб и не мог ходить. Герберт заботился о нем по мере сил, приносил ему его порцию супа. У него над нарами была приделана лямка от ремня, за которую тот подтягивался, чтобы поесть сидя. А однажды утром Герберт застал его мертвым на нарах.
"Мы были слабы, чтобы вытаскивать трупы. Этим занимались санитары. Живые лежали рядом с мертвыми, - вспоминает он в своих мемуарах. - Это был ад!"
Облегчение принесло весеннее солнце и тепло, когда можно было сидеть на солнце без верхней одежды. Смертность постепенно пошла на убыль. "Мне было особенно жаль, тех кто умер весной, - говорит ветеран, - пережить суровую зиму и чуть-чуть не дотянуть до тепла спасительной весны".
9-го мая 1945 года на заводах Ульяновска взвыли сирены: так Герберт узнал о конце войны. Сначала для него и других пленных ничего не изменилось. В лагерь пришла новая партия военнопленных из окруженной в Прибалтике и после долгих боев сдавшейся Курляндской группировки. Причем они прибыли в полной экипировке, что было странным для сражавшихся в окружении. Суп стал сытнее. Позднее заключенным разрешали приходить за добавкой, что стало настоящим праздником для голодных людей.
В августе в немецкий лагерь № 215 наведалась советская военная комиссия, всех заключенных повели на медосмотр, где всем был поставлен диагноз "дистрофия". К августу 1945 года из 2400 военнопленных старого состава в лагере в живых осталось не более 400 человек. В конце месяца было принято решение о досрочной отправке их в Германию.
Герберт Бамберг: "Я был наверное в числе первых немцев, репатриированных на Родину, последние же военнопленные вернулись домой лишь спустя десять лет!"
Незадолго до этого в лагере Герберт разыскал своего товарища по оружию Герда Кемпера. Тот увез его к своим родственникам в деревню недалеко от Голландии. Они на радостях зарезали корову, несмотря на запрет оккупационных британских властей. Откормившись на добротной деревенской пище, два друга, по словам Бамберга, вновь "превратились в людей".
Послесловие: В том же году Герберт вернулся на работу в городское управление столицы земли Северный Рейн-Вестфалия, откуда его призвали на фронт. В 1975 году он женился на своей первой и единственной супруге Марианне. Детей у них не было.
В 1993 году Герберт еще раз побывал в Ульяновске с правительственной делегацией г.Крефельда, которая подписывала с российскими властями соглашение о партнерстве двух городов. Немецкий турист совершил по Волге незабываемый круиз на теплоходе "Максим Горький". Господин Бамберг тогда же попытался отыскать место лагеря-фабрики, но безуспешно.
Известно, что оно располагалось в Засвияжском районе г.Ульяновска и предположительно находилось на территории радиолампового завода (сейчас ТЦ "Звезда").
Одно из мест массового захоронения немецких военнопленных было обнаружено в районе Засвияжского трамвайного депо и гаражей. В 1989 году пустующие территории были отданы под частные гаражи. Когда автовладельцы копали землю под смотровые ямы, но часто натыкались на человеческие останки, которые (по словам очевидца) просто выбрасывались вместе со строительным мусором. На Северном кладбище г.Ульяновска можно найти перенесенную братскую могилу немецких военнопленных, собранную в 1973 году из четырех разных захоронений.
В 1996 году он совместно с издателем Зигфридом Зюдом выпустил небольшим тиражом 500 экземпляров книгу-самиздат "Это был ад", в которой он детально попытался восстановить и изложить свои воспоминания в советском плену (октябрь 1944 - сентябрь 1945).
Автору данной статьи удалось встретиться с ветераном в его родном Дюссельдорфе во время учебы в Университете Дуйсбург-Эссен (Земля Северный Рейн-Вестфалия). Герберт Бамберг умер 3 января 2019 года, не дожив один месяц до 98 лет.
Записал Дмитрий КУЗИН
Фото автора и из сети интернет
Если вам понравилась статья, поддержите ее лайком и подпишитесь на мой канал. Дискуссии и комментарии по теме приветствуются.
