Лабиринты изумрудного города (Глава 17)
В том, что Софья была беременна, были свои преимущества и она их по достоинству оценила. Егор Коновалов стал относиться к ней, как к священному животному и почти не прикасался, за редким исключением, когда уж совсем становилось невмоготу.
Он обезопасил себя тем, что по внутренним документам провёл наличие у заключённой Софьи Брилёвой нескольких свиданий с мужем. Неважно, что они были уже в разводе, мало ли, вдруг бывшего мужа снова потянуло к бывшей жене?
Теперь, даже если будут проверки, с кума и взятки гладки. Да залетела, но на свидании с мужем, а что не запрещено, то разрешено. Он даже рассказал об этом Софье и та только усмехнулась в ответ на коварство своего любовника. Видно не зря она снюхалась с ним, одного поля ягоды.
А в один из дней в колонии свершилось то, чего все уже давно ждали. С новой партией заключённых женщин, в колонию прибыла одна разбитная молодуха.
Внешне она обладала той притягательной манкостью, что не оставляет равнодушным ни одного мужика, если конечно он не слеп или не глух. Ей сразу же дали две кликухи - Белокурая бестия и Синеглазка, в итоге прижилось второе погоняло.
Она схлопотала срок за то, что пырнула, якобы по неосторожности, своего сожителя. Те, кто хотел сместить королеву Софью с трона, тут же стали подзуживать Синеглазку.
Мол, а слабо тебе самого кума положить на обе лопатки? Да где уж тебе тягаться с самой королевой? И Синеглазка повелась. За всей этой эпопеей с охмурением кума наблюдали все, начиная от охранниц и заканчивая заключёнными.
Некоторые стали делать ставки, ставя на кон сигареты целыми блоками или просто деньги. Вскоре многим наскучило ждать падения королевы. Осада длилась почти месяц, а воз и ныне был там.
Когда процесс охмурения достиг своего апогея, Егор Коновалов наконец обратил внимание на бедовую красивую девицу. Она всякий раз призывно и томно смотрела на него, когда он проходил мимо неё. Взгляд её обещал куму неземное наслаждение.
Майор держался до последнего. Пока что в его голове была только одна Софья. Но день ото дня любовь всей его жизни всё чаще сказывалась то больной, то уставшей, что однажды он не выдержал. Крепость кума рухнула под длительной осадой Синеглазки.
Все, кто выиграл это пари, потирали руки, подсчитывая барыши и подтрунивая над проигравшими. Королева Софья узнала обо всё последней, но её это оставило равнодушной.
Она ждала только одного, чтобы Егор выполнил своё обещание и похлопотал о получении для неё УДО. Когда она родит, то отсидит уже ровно два года, но рожать в колонии ей категорически не хотелось.
Егорушка навещал её всё реже и реже, казалось,что он утратил интерес к ней. Ещё бы, срок беременности подходил уже к третьему триместру. Некогда стройная утончённая Софья теперь походила на слона.
Синеглазку не обмануло спокойствие королевы. Её наоборот раздражало, что та никак не реагирует на неё с величием знатной благородной особы. Не королевское это дело обращать внимание на проделки, мелкое воровство и пакости челяди.
Новую пассию начальника колонии то и дело подзуживали остальные. Они стращали Синеглазку тем, что как только Софья родит, кум сразу же перестанет обращать на неё внимание, как было уже со всеми его прошлыми фаворитками.
Бесстрашная девица решила раз и навсегда покончить с Софьей. Она подкараулила её в душе, когда та мирно мылась под мощной струёй воды, пользуясь своими привилегиями.
Синеглазка пырнула королеву заточкой и с усмешкой наблюдала, как та повалилась на бетонный пол и истекала кровью, хватая ртом воздух. С чего она вдруг решила, что кум её прикроет?
Эта сумасшедшая слишком переоценила своё влияние на Егора Коновалова. Софья выжила, но ребёнка спасти не удалось. Узнав об этом, Егор ревел, как раненый бизон.
Синеглазке, которую в тот же день заковали в наручники и увезли, повезло, иначе кум лично бы её порешил. В итоге женщине не удалось спрятаться от возмездия. На той зоне, куда её перевезли, Синеглазку так же посадили на перо и выжить ей не удалось.
Оклемавшаяся Софья вскоре вышла из больнички, но кума к себе не подпускала даже близко. Ей оставалось протянуть ещё год до поселения. В колонии после этого случая прошёл целый ряд комиссий и проверок.
Начальнику колонии удалось избежать наказания благодаря тому, что он в своё время подсуетился и оформил заключённой Брилёвой свидания с мужем. Майор отделался внушениями по службе и на время притих, став добрым семьянином.
Королеву Софью по-прежнему считали неприкосновенной особой, так распорядился кум. Он чувствовал себя виноватым перед этой женщиной и даже самому себе не смог бы объяснить, почему позволил себе так с ней поступить, ведь его чувства к ней были настоящими.
Во всём была виновата его кобелиная сущность. Об этом и о многом другом могла поведать его законная супруга, которая давно уже махнула рукой на своего непутёвого мужа и смотрела на все его проделки сквозь пальцы.
В конце концов, кто сказал, что другой будет лучше? Снова сработало наше извечное, женское: какой-никакой, а муж, плохонький, да свой, зато не пьёт и не курит. И далее по списку в том же духе.
Софья после этого случая сильно изменилась. Внешне она всё ещё оставалась красавицей, но уже не той прежней, а более сильной духом. Во взгляде появилось что-то жёсткое, любому становилось понятно, что с ней лучше не связываться.
У Матильды и Тараса всё протекало совершенно в ином ключе, на воле совсем другие законы и понятия. Подрастал сынишка Матвейка, ему было уже полгода, а Алисе пошёл пятый год. Постепенно она стала забывать мать и всё чаще называла мамой Матильду.
Девочка по-прежнему обожала отца и конечно же не подозревала, что она ему не родная. Их семья так и проживала в том небольшом доме, где им всем хватало места. На предложение Матильды заняться делами компании, Тарас отвечал неизменным отказом.
Он не хотел чувствовать себя нахлебником жены и продолжал трудиться на старом рабочем месте. Даже машина у него была всё та же. Тойоту Тараса нашли на том же месте, куда в своё время её отогнал Иван.
Матильда шутила над мужем, когда он заезжал во двор их дома:
- Тарас и его тарантас пожаловали.
А он и не обижался. Тарас называл себя консерватором, говорил, что привязан к своему тарантасу и другая машина ему пока без надобности. О Софье он даже не вспоминал и очень бы удивился, что по документам выходило, что он ездил к ней на свидания, да ещё и заделал ей ребёнка.
Если бы ребёнок выжил, Софья наверное не смущаясь снова записала бы на него этого малыша, чай не впервой. Но ему не суждено было родиться, то ли к счастью, то ли к сожалению.
О том, что ребёнка Софьи не удалось спасти, жалковал только Егор Коновалов, особенно когда узнал, что у него должен был родиться сын. Но он сам был виноват в том, что так случилось и хорошо это понимал.
А ещё он знал, что Софье больше не суждено стать матерью, ей вырезали всё. Синеглазка знала куда бить своей заточкой. В конце концов она поплатилась за своё злодеяние и давно лежит в сырой земле.
Да только Егору от этого не легче, он стал всё чаще заглядывать на дно бутылки, пытаясь там найти успокоение от своих грехов. Но успокоение всё не приходило и некогда сильный мужик постепенно спивался.
