Дышать.
Дышать.
Дышать.
Еще дышать, еще дышать, еще и еще, на миллион строк, на миллион страниц, миллион миллионов томов.
Ды-шать, ды-шать, ды-шать…
Наконец-то – по настоящему, наконец-то – не обрывками, остатками сожранных недугом легких, а по-настоящему, хватать воздух, кубометры, кубокилометры, кубокилопарсеки, кубические световые года воздуха…
Вдыхать.
Вдыхать.
Так жадно, что даже забывать выдохнуть, как это у меня получается вообще… воздуха, воздуха, воздуха, больше, больше, больше, и даже не так – я теперь сам воздух, воздух, закрученный бешеным вихрем, который бесконечно вдыхает сам себя…
Не сразу спохватываюсь – может, проходит несколько часов, а может, несколько тысяч лет – вспоминаю, что вообще-то воздух – это еще не весь я, что воздуха – это то, что для легких, а сами легкие…
Легкие, легкие, я ищу свои легкие – не нахожу, нет никаких легких, и тяжелых тоже нет, и было же еще что-то… руки… пальцы… зубы… Память дается с неимоверным трудом, память не хочет ничего подсказывать, но было же, было же еще что-то, не могу же я весь быть только – воздух…
А вот.
Воздух.
Вихрь.
Дышать, дышать, дышать, без конца вдыхая самого себя.
Все еще пытаюсь найти себя, каким я должен быть, каким я был, кажется, только мгновение назад, бился в предсмертных судорогах, тяжелый, живой, плотный, пульсирующий – а не бестелесный невесомый вихрь…
…не нахожу.
Вот так и бывает после смерти, говорю я себе, вот теперь я знаю, как это бывает, когда после смерти, когда хватаешься за пустоту, когда глотаешь воздух, которого нет, а глотать нечем, и тянешься, и тянешься куда-то в бесконечность, а потом –
Дышать.
Дышать.
Дышать.
Не просто хватать воздух, а самому стать им…
Смотрю на небо в лилово-багровых разводах, смотрю на потоки раскаленной магмы где-то там, внизу.
Так выглядит ад, говорю я себе.
Так выглядит ад.
Осталось понять – за что, говорю я себе, осталось понять за что.
Вспоминаю, ничего толком не вспоминается, какие-то разбитые чашки, тарелки, да-как-тебе-не-стыдно, чувствовал себя тогда величайшим преступником в мире… нет, не то, не то… Девчонку какую-то учебником хлопнул, нет, ну а чего она весь урок циркулем в меня тыкала, вот и дотыкалась, выхухоль недоделанная, что я её треснул…
Не то. На кассе щелк-щелк, десять копеек есть? – нету – потом занесете – ладно – и ведь не занес, не занес, а ведь восьмая заповедь как-никак… Нет, не то, так бы все в аду были, а может, тут и есть все…
Да ты на экономиста пойдешь, да чтоб твою флейту не слышала даже, скандал, какие-то вещи в сумку, хлопаю дверью, бегу вниз по лестнице в никуда…
Вроде пятая заповедь… почитай родителей своих… нет, не то, там продолжение, вроде, есть, но не дай им управлять тобой…
Дальше что… вспоминаю, ничего не вспоминается, флейта, флейта, флейта, музыка, музыка, музыка, вдох, выдох, вдох, выдох, дышать, дышать, дышать, вся жизнь – дыхание…
…нет, все-таки это не ад, тут другое что-то, кто-то как будто почувствовал мое желание, меня самого, кто-то сделал меня дыханием, одним сплошным дыханием, мелодией, голосом, ветром…
…или нет…
…или ад…
…Иса.
….Ии-и-и-и-и-с-с-с-с-а-а-а-а, - шепчу, свищу её имя, как будто Иса может меня услышать.
Иса.
Поцелованная солнцем – так про таких говорят.
Волосы цвета солнца.
Флейта в тонких крапчатых пальчиках.
Иса.
Не так, не так, - морщусь, когда слышу фальшивую ноту, осторожно перебираю флейту вместе с Исой, пальцами, пальцами, ноту за нотой…
Думаю, что будет, если поцеловать её в плечо, вот так, легонько, как бы невзначай… потом будут крики, пощечины, хлопнувшая дверь, стук шагов по лестнице…
…касаюсь губами крапчатого плеча.
Сам не знаю, зачем.
Иса обнимает, флейта ускользает куда-то в никуда…
И-и-и-и-с-с-сс-с-с-а-а-а…
А ведь седьмая заповедь, говорю я себе, вращаясь бешеным вихрем, седьмая заповедь как-никак, и…
…нет, не то, тогда бы все мы были здесь, а может, мы и есть здесь все…
Кричу. Без рта, без голоса, кажется, мысленно – кричу в пустоту раскаленной равнины, к бесконечно далеким скалам в тумане – есть тут кто? Безмолвный крик рассыпается по пустоши беззвучным эхом, раскатывается, умирает.
«Декарт».
…нет, все-таки…
«Декарт».
…или это не рай, и не ад, а…
«Декарт».
«А»?
«Декарт».
Кто-то отвечает мне, кто-то говорит, нет, не говорит, мыслит, нет, не мыслит, он просто – Декарт.
Отчаянно пытаюсь понять, откуда этот Декарт, да ниоткуда этот Декарт, не может здесь быть никакого Декарта, а вот есть, - раскаленный кратер на вершине горы, тускло светится багровым сиянием, безмолвно говорит – Декарт.
Пытаюсь спросить еще что-то, почему Декарт, как Декарт – понимаю, что ничего не спрошу, что говорить здесь не получится, только бросать короткие сигналы – кто здесь, я здесь…
Бросаю в багровую пустоту –
«Это ад?»
- уже знаю, что не получу ответа, здесь вопросы повисают в пустоте – неотвеченные, беспомощные, потерянные…
Дышать.
Бесконечно вдыхать самого себя, вдох, вдох, вдох, играть мелодию, нет, не так – самому быть мелодией…
…аплодисменты.
Там.
В воспоминаниях.
Иса в первом ряду.
Поцелованная солнцем.
Волосы цвета солнца.
Иса.
Осень.
Земля, зацелованная солнцем, земля цвета солнца – золотая, багряная, рыжая, усеянная листьями.
Иса.
- А я замуж выхожу.
- А…
- …а ты его не знаешь.
Мир меркнет.
Иса.
Почему не остановил её тогда, надо было запереть, приковать, связать, не выпускать никуда….
Потому что…
Потому что…
Иса…
Голос в телефоне – голос цвета погасшего солнца.
- А я сегодня не могу…
- Ты чего, ты уже четвертую репетицию…
…гудки…
Иса…
- …ой, а то потом спрашивать будет, кто звонил, почему звонил…
Иса…
- …номер набранный вами не существу…
Иса…
Снимок в газете, Иса держит флейту, статья какая-то странная, убил из ревности, ну а Иса-то тут при чем…
Иса…
…номер, набранный вами, не существу…
Иса…
Почему Иса Сапсан, она же всю жизнь Окулова была, вот так, через О, а не через А, почему…
Иса…
Вспоминаю – не вспоминается, да и что может вспомнить воздух, бесконечно вдыхающий сам себя…
…показалось…
Нет.
Не показалось.
Не сразу понимаю, что вижу человека, еще одного, еще двух, идут по склону, отсюда вижу крохотные фигурки, облаченные не то в доспехи, не то во что-то защитное, ну, еще бы не защитное, лава течет ручьями, и сдается мне, что дышать в этой раскаленной пустыне могу только я, а то кислородом здесь и не пахнет…
Спрашиваю себя, что здесь, в аду, делают живые люди, как, почему, зачем…
Приближаюсь к ним – они отступают, прочь, прочь, прочь, я почти бегу за ними, вернее, как я могу бежать, у меня нет ног, - но бегу, кричу что-то, постойте, подождите, люди, люу-у-у-ди-и-и-и-и…
…не сразу спохватываюсь, что я делаю, что творю вообще, я же больше не человек, чтобы вот так мчаться за людьми, я же подхвачу их и унесу в небо, и грохну о камни…
…замираю – если это можно назвать замираю, - на склоне холма, не сразу вижу что-то, подхваченное мной, не сразу понимаю – карта.
Карта.
Холмы, изгибы расщелин, жерла вулканов, и – имена, имена, имена, вижу свою фамилию возле неприметной завитушки, должно быть, там и есть ураган, вижу Декарта над знаком кратера…
Смотрю…
Выискиваю, сам не знаю, что…
Дышу…
…что-то знакомое, нет, показалось, ничего знакомого, не слышал такой фамилии, нет, слышал, не далее как…
Сапсан.
Еще говорю себе, что это может быть какой угодно Сапсан, сокол сапсан, или поезд сапсан, или все, что угодно – нет, нет, я понимаю, что это за Сапсан… я чувствую…
«…ты его не знаешь…»
.
… в честь выдающегося флейтиста назван локальный смерч, который уже много веков бушует на одной из экзопланет…
.
Пробую сдвинуться с места – получается удивительно легко, скольжу по пустыне, взмывая лилвую пыль, отбрасываю карту.
Мне она уже не нужна.
Я уже знаю, куда направляться, я уже знаю, в какую сторону дышать…
Дышать…
Дышать…
.
…до сих пор не могут объяснить причину, по которой смерч изменил свое местоположение и направляется в сторону скалистых гор …
.
Сапсан…
…я вижу его.
Здесь.
Совсем рядом, я вижу причудливую скалу, изъеденную не то ветрами, не то временем, больше похожую на сыр, - я бросаюсь к ней, вздымая тучи песка…
Сапсан.
Здесь.
Совсем рядом…
«…убил из ревности…»
Вспоминаю, что так и не дочитал толком статью, да что там было дочитывать, и так все понятно…
…вонзаюсь в скалу – чуть не сказал с разбега, не может быть у меня никакого разбега, с разлета, с развздоха, с развыдоха – мое дыхание проносится через отверстия, мне кажется, я слышу мелодию – пронзительную, звенящую, мелодию исполинской каменной флейты…
…спохватываюсь, одергиваю себя, нет, нет, не за этим я стремился сюда через пустыню, не за этим – вгрызаюсь в скалу, вонзаюсь в каменную толщу, - терзать, терзать, терзать, камень поддается с хрустом и треском…
«…нет…»
Вздрагиваю, когда слышу сигнал отрицания – откуда-то оттуда, где был Декарт, вернее, кратер, который почему-то – Декарт, он обжигает меня сигналом – нет, нет, нет, он не хочет, чтобы я убивал Сапсана, они все вокруг не хотят, чтобы я убивал Сапсана, кто бы сомневался, они не хотят, чтобы в их странный, причудливый мирок врывалось что-то злое, - они не знают про Сапсана, я скажу им про Сапсана, даром, что не могу говорить, я скажу им – потом, потом…
Камень трещит, камень не поддается, чувствую, что в борьбе с камнем истрачу все силы, последние силы, что…
…не отступать…
…не…
…не отступать…
Иса…
Иса…
Иса…
.
…причудливая скала названа в честь выдающейся флейтистки Исы Сапсан, чья карьера оборвалась так трагично…
.
…еще успеваю понять, что скала разбивается на осколки, с оглушительным грохотом летящие на песок, проваливается сама в себя в туче лиловой пыли, гибнет – бесповоротно, безвозвратно…
…Иса…