Первая часть рассказа здесь
2.
Мелкий весенний дождь тихо шелестел, падая на перрон. Я заходил в электричку последним, поэтому успел изрядно промокнуть. Дверь электрички закрылась за моей спиной, и, набирая скорость, поезд повёз меня из Москвы домой. Я прошёл внутрь вагона и сел на свободное место рядом с молодой мамой, держащей на руках девочку двух-трёх лет в ярко-синей вязаной шапочке. Удивительно, что шапочка синяя – обычно девочкам покупают розовые, красные или жёлтые. Хотя, была бы у меня дочь – кто знает, какого цвета шапку она бы носила. Я непроизвольно вздохнул. У меня дочери нет, и пока не предвидится, впрочем, как и сына. А жена была да сплыла в неизвестном мне направлении. Да и чёрт с ними, и с моей бывшей женой, и с девочкой, и с её шапочкой, и с мамашей!
До чего же тяжёлый был сегодня день! Как приеду домой – сразу напьюсь, чтобы всё забыть. В пакете с продуктами лежала заранее купленная бутылка. Не хотелось вспоминать, но в памяти невольно всплыл разговор с директором нашей компании…
– Андрей! – строго сказал Олег Владимирович. – Я предупреждал тебя неоднократно, но ты игнорируешь все замечания. Теперь пеняй на себя – моё ангельское терпение лопнуло!
Я стоял в его кабинете и с тоской смотрел в окно. Ну вот, зарядил свою шарманку, а я должен это слушать и согласно кивать головой.
– Четыре года назад, когда по окончании магистратуры ты пришел в нашу логистическую компанию, я сразу же разглядел в тебе ответственную неординарную личность, – Олег Владимирович сделал паузу. – У тебя были прекрасные характеристики, ты с блеском защитил диплом, и я надеялся, что твоё появление принесёт нам только пользу. Вначале ты действительно проявил себя: быстро вник в суть работы, улучшил программу по работе с клиентами, но на этом всё закончилось.
– У нас многие работники просто выполняют свои функции, ничего не улучшая и не модернизируя, – огрызнулся я.
– Да, конечно, – согласился директор. – Ты мог стать обычным винтиком в сложном рабочем механизме. Я бы, в этом случае, признал, что переоценил тебя. И всё. Но ты начал систематически допускать ошибки, а они выливаются компании в копеечку. Начальник твоего отдела постоянно жалуется, что ты хамишь коллегам. Андрей, – Олег Владимирович встал, упершись руками в стол, – я знаю, что у тебя больная мать, и только по этой причине не увольнял, а старался образумить. Но ты перешёл все границы! Заявляться на работу пьяным – это слишком! Я вынужден просить тебя уволиться по собственному желанию, в противном случае – уволю по статье!
…Вот так, вынудил меня уволиться! Я вздохнул. Ну и ладно, к чёрту эту Москву! Найду какую-нибудь работу в родном подмосковном городке. Хотя, конечно, с этой работой мне повезло. И ездить было удобно – не надо стоять в пробке в машине, сел в электричку, доехал до конечной, прогулялся десять минут пешком, и уже на рабочем месте. И компания была известная и очень престижная. Я так поначалу гордился, что меня туда взяли! Какая была перспектива карьерного роста! Маринка (это моя бывшая) размечталась, как будем денежки тратить! А вот теперь еду я в промокшей одежде, и нет у меня ни работы, ни Маринки, ни денежек! Под мерное покачивание электрички я погрузился в далёкие воспоминания…
Я вспомнил, как ровно десять лет назад примчался в больницу, в которой мама сутками дежурила, надеясь на выздоровление моего младшего брата. Я принёс продукты и застал рядом с мамой какого-то мужчину, быстро ретировавшегося при моём появлении. Я тогда очень спешил, ребята ждали меня на финальную игру, а мама пыталась рассказать о каком-то Контракте. В этой игре наша команда триумфально победила. Как же мы радовались и ликовали!
Поздно вечером я, окрылённый победой, вернулся домой. Там меня дожидалась мама с радостной новостью, что Ванино лечение продолжится в частной клинике. Как только она подписала Контракт, представители оформили документы и уже перевезли Ванечку в лечебное учреждение где-то на окраине Москвы. У нас появилась надежда на его выздоровление. А утром нам позвонили из клиники и сообщили, что Ваня пошёл на поправку и начал самостоятельно дышать. Мы с мамой плакали от счастья и порывались к нему поехать, но строгий голос категорически запретил нам появляться в клинике. Потом, смягчившись, маме пояснили, что строжайший санитарный режим является залогом выздоровления безнадёжных больных. Но как только Ваня окрепнет – он сможет разговаривать с нами по телефону.
Через три дня мы уже беседовала с Ваней, а ещё дней через десять его, абсолютно здорового, привёл под дверь нашей квартиры тот самый мужчина, которого я видел в больнице. Он не стал заходить, просто напомнил маме, что, начиная со следующей недели, Ваня будет обязан посещать их школу. С тем и откланялся. А у нас в этот день был праздник! Ваньку чуть не задушили в объятиях!
И жизнь потекла своим чередом. Мы снова вместе ходили в школу, вместе возвращались. Правда, теперь, выходные у нас проходили раздельно – каждую пятницу за Ваней приезжала машина и увозила его в неизвестном направлении до вечера воскресенья. Но я даже был рад, что меня никто не отвлекает – усиленно готовился к сдаче ЕГЭ и поступлению в университет.
После посещений «своей школы» Ваня возвращался немного странный, слишком, не по-детски, серьёзный. Мог часами сидеть, в задумчивости уставившись в стену, хотя до болезни был очень весёлый мальчишка. Мы раньше часто дурачились, устраивая подушечные бои. Как-то я попытался запустить в него подушкой, но он взглянул мне в глаза с таким выражением, что у меня мурашки по спине побежали, и сказал:
– Больше никогда так не делай!
Я попытался обратить всё в шутку:
– Да ладно, ты чего? Мы всегда раньше так играли!
– А теперь – нет! – ответил он мне. – Я тебя предупредил!
Однажды мама не выдержала и начала за ужином расспрашивать Ваню о том, где находится школа, и что он там делает. Ваня не ответил, а якобы нечаянно задел свою чашку, она упала на пол и разбилась. Он быстро собрал осколки, а потом, держа в руках самый большой, начал медленно вести им по своей шее, так, что выступили капельки крови. Я схватил его за руку и закричал:
– Ты что делаешь?!
Но мама бросилась к нему со словами:
– Прости! Прости меня! Я не должна была тебя расспрашивать!
…Я отвлёкся от своих воспоминаний. Девочка в синей шапочке задремала на руках у матери, и её ножка в грязном ботиночке легла мне на колено. Я с неприязнью посмотрел на неё, а про себя махнул рукой, подумаешь, брюки мне испачкает. Какая разница безработному, в чистых он брюках или грязных!..
А потом моя мечта сбылась – я поступил в один из лучших университетов Москвы на специальность, которая сулила мне перспективную и интересную работу в будущем. Годы студенчества летели один за другим. Меня захватила столичная жизнь, появилось множество друзей. Я переехал в общежитие, чтобы не добираться каждый день пригородной электричкой, но обещал матери бывать на выходных. Поначалу так и делал, но потом стал приезжать через выходные, позже – раз в месяц. С братом мы практически не общались. По выходным я не заставал его дома. Только во время моих студенческих каникул у нас было время на общение. Но он отдалился от меня и секретами своими не делился. Мама жаловалась на то, что учёба у него сильно хромает, пришлось даже перевести его в другую школу, но я не обращал внимания. Был занят своей учёбой.
А на магистратуре добавилась ещё и личная жизнь. Маринка! Я усмехнулся. Она училась в этом же университете на втором курсе. Красивая девчонка быстро сбила мне крышу! Я влюбился и после недолгого цветочно-конфетного периода сделал ей предложение. Марина мечтала о шикарной свадьбе с множеством гостей и свадебным путешествием, но на это предстояло ещё копить и копить, а пока мы решили пожить в гражданском браке. После получения диплома магистра меня взяли на работу в престижную логистическую компанию, и с первой же зарплаты я снял квартиру для нас двоих. Домой практически перестал ездить, всё моё время было занято работой и Мариной.
Но как-то весной мама позвонила мне и со слезами умоляла приехать среди рабочей недели, чтобы застать Ваню дома. Она сказала, что у него большие проблемы, и ей необходима моя помощь. Ванька в этом году заканчивал учёбу в школе, и я решил, что она хочет обсудить его дальнейшие планы, взял на работе отгул и приехал с самого утра. Мама выглядела очень взволнованной.
– С Ваней происходит что-то страшное, – сообщила она.
– С чего ты взяла? Может, преувеличиваешь?
– Нет, послушай. Позавчера меня вызвала директор его школы. Она сообщила, что Ваня не получит аттестат о среднем образовании. Я просто ушам своим не поверила! Как это не получит, у него что, настолько плохая успеваемость? Конечно, многие учителя жалуются на его нежелание учиться, но чтоб без аттестации! Она удивлённо посмотрела на меня и говорит: «Нет, Татьяна Викторовна, в связи с тем, что он не посещает школу уже около трёх месяцев, его не могут аттестовать по некоторым предметам. Я понимаю, мальчик сильно болеет, но что же делать учителям? Они не могут ему оценки из воздуха поставить?» – рассказывала мама.
– Мам, Ванька столько времени болеет, а ты мне не сообщила? – взволнованно спросил я.
– В том-то и дело, что он абсолютно здоров, – она понизила голос. – Андрей, каждое утро мы вместе выходим из дома. Днём он возвращается домой после школы. Во всяком случае, я так думала, – она обхватила голову руками. – Не понимаю, что происходит.
– Давай, дождёмся его и попросим объясниться, – успокоил я её.
В середине дня хлопнула входная дверь – это вернулся Ваня. Как же он повзрослел и изменился! На пороге комнаты стоял семнадцатилетний парень с нечёсаными тёмными волосами до плеч. Из-под длинной чёлки он бросил на меня взгляд маленького злобного зверька.
– Какие гордые столичные птицы к нам сегодня залетели, – процедил он сквозь зубы.
– Вань, ты поздороваться не забыл?
– Привет, – буркнул он.
– Как у тебя дела? – осторожно начал я издалека. – Что в школе?
– Всё в полном порядке! – ответил он, пряча глаза.
– Ванечка, да как же в порядке? – не выдержала мама. – Мне сообщили, что ты не ходишь в школу уже около трёх месяцев, прикрываясь несуществующей болезнью! Ты что, врал мне всё это время? О чём ты думаешь?! Ты даже аттестат не получишь! Как будешь дальше жить?!
Он с ненавистью взглянул на неё и развернулся, стремясь выйти из комнаты, но я схватил его за руку:
– Не смей уходить, не ответив матери!
Брат попытался вывернуться, и рукав его рубашки задрался, обнажив часть предплечья, покрытую синяками. Я в недоумении уставился на синяки, мама охнула, а он с ещё большей силой рванулся, но я крепко вцепился в его запястье.
– Ты наркоман? – в ужасе спросил я. – Ваня, как ты докатился до этого?
Он перестал вырываться и гордо выпрямился. Его лицо дышало злобой, глаза смотрели в какую-то даль, видимую только ему одному, а губы прошипели ответ:
– Вы – жалкие! Вся ваша жизнь – это прозябание в неведении. А мне открыты знания, о которых вы и не подозреваете! Моя цель – моя миссия! Она ведёт меня своим путём, вам не понятным, и никто не остановит меня!
Я выпустил его руку и с ужасом слушал этот бред, понимая, что мой брат – сумасшедший. Позади меня что-то рухнуло. Я обернулся и увидел, что мама лежит без сознания. Ваня воспользовался суматохой и выбежал из квартиры. Но мне было не до него. Я вызвал «скорую», маму увезли в больницу, где диагностировали микроинсульт.
С того самого дня моя жизнь покатилась под откос. Я разрывался между работой, Мариной и больной матерью. К счастью, мама быстро пошла на поправку, через две недели её выписали. Но из школы она ушла, не выдержав позора, и устроилась нянечкой в детский сад. Мы пытались повлиять на Ваню – умоляли его лечиться, пытались водить к психиатру. Всё было тщетно, он полностью замкнулся в себе, с нами не разговаривал, а домой приходил только ночевать. Но, по-прежнему, каждые выходные уезжал в «школу». Я понимал, что именно в этой «школе» кроется причина наших бед. Снова и снова брал в руки злосчастный Контракт, пытаясь разобраться в его условиях. Но буквы либо расплывались большим серым пятном, либо исчезали со страниц. И только мамины подписи на каждом листе были яркими и чёткими. Я пытался проследить на машине местонахождение школы. Но один раз меня остановила сосна, рухнувшая на дорогу перед машиной, а второй раз я пробил сразу четыре колеса! Мама, узнав об этом, умоляла меня больше не пытаться следить за ним. Тогда я обратился в полицию. Но там развели руками, связавшись с мамой и узнав, что всё происходит добровольно и с её согласия.
Марина была мной страшно недовольна, постоянно жаловалась, что я уделяю ей мало времени. Теперь, почти каждые выходные я старался ездить домой, поддерживать маму. Однажды взял Марину с собой, но поездка ей крайне не понравилась. Она заявила, что моя мать «курица», а наш городишко «убог», и больше ни разу меня не сопровождала. На работе меня постоянно отвлекали невесёлые мысли о Ванькином будущем, я начал допускать ошибки, стал раздражительным.
…На предпоследней остановке в электричку ввалилась гурьба мальчишек лет десяти-двенадцати со спортивными рюкзаками за спинами. Вагон сразу заполнился шумом, ребята громко переговаривались. Девочка в синей шапочке проснулась и с любопытством крутила головой, осматривая шумную компанию. Последним в вагон зашел парень в чёрной куртке с нетбуком в руках. Странно, что с нетбуком, сейчас все со смартфонами и планшетами. Фигура парня и его движения показались мне смутно знакомыми, но широкий капюшон, наброшенный на голову, скрывал его лицо. Парень уселся на свободное место рядом с дверью, раскрыл нетбук и, низко склонившись над ним, начал что-то набирать на клавиатуре…
Рано утром в день Ваниного совершеннолетия, мне позвонила мама, задыхаясь от слёз. Она сообщила, что брат собрал документы и вещи и навсегда ушёл из дома. Он предупредил, чтобы мы его не искали, иначе заявит на нас в полицию о преследовании. Мама горько плакала в телефон, я её успокаивал, как мог, а днём мне позвонили из больницы и сообщили, что мама госпитализирована с обширным кровоизлиянием в мозг. В этот раз выздоровление было медленным, у неё отнялась левая сторона. Почти все деньги уходили на мамино лечение – лекарства, массажи, реабилитационные процедуры. Марина быстро сообразила, что в ближайшее время шикарной свадьбы ей не видать, и однажды, вернувшись в нашу с Мариной съёмную квартиру, я обнаружил отсутствие её вещей и письмо, в котором слово «ничтожество» по отношению ко мне повторялось несколько раз. В тот день я впервые напился до потери памяти. Квартиру вернул хозяевам, а сам переехал к маме, нуждающейся в моей помощи. Она не могла самостоятельно выходить на улицу, только с трудом передвигалась по квартире, приволакивая левую ногу, да и левая рука всё ещё полностью не функционировала. А мне приходилось каждый день на электричке ездить на работу и обратно. Дни тянулись серые и однообразные. Чтобы как-то их скрасить я начал устраивать себе «периоды расслабления», напиваясь до бесчувственного состояния. О Ване мы старались не говорить. Прошло уже два года, как он ушёл из дома. За это время у нас о нём не было никаких известий.
…В кармане моей куртки раздался сигнал входящего сообщения. У женщины, сидящей рядом, тоже пиликнуло, и она достала из сумочки мобильный. В своём смартфоне я с удивлением прочитал: «Готовься к смерти!» Отправитель был неизвестен. Рядом охнула соседка – на экране её телефона высвечивался точно такой же текст. Женщина подняла на меня глаза в недоумении, а я показал ей свой мобильный. Вокруг гудели возмущённые людские голоса. Я в тревоге огляделся – почти все пассажиры вагона читали угрожающие сообщения. Мальчишки со спортивными рюкзаками громко переговаривались, показывая друг другу текст послания.
«Странная рассылка, похоже на вирус», – подумал я и невольно взглянул на парня в чёрной куртке. Он единственный не возмущался, а продолжал сидеть, склонившись над своим нетбуком. Мне очень хотелось увидеть его лицо, скрытое чёрным капюшоном. Поезд подъезжал к станции, ещё минута – и можно будет выйти из вагона.
– Как вы думаете, это какой-то розыгрыш? – взволнованно спросила у меня мама девочки в синей шапочке.
Я не успел ответить, так как внимание всех внезапно привлек к себе парень в чёрной куртке. Он отложил нетбук в сторону, встал во весь рост, перекрывая выход из вагона, откинул с головы капюшон и распахнул куртку. Под курткой, вокруг его торса был намотан какой-то сложный механизм с разноцветными проводами.
– Готовьтесь!!! – выкрикнул парень.
Его голос перекрыл стук колёс и гул голосов в вагоне. Страшные слова прозвучали, как приговор. Парень медленно поднимал руки, сжимавшие чёрный продолговатый предмет с красной кнопкой на конце. На одно мгновение все замолчали, а потом поднялся визг и крики. Люди инстинктивно бросились в сторону, противоположную той, где стоял парень.
В тот момент, когда парень откинул капюшон, я с трудом, но узнал его! Длинные тёмные волосы до плеч, недельная щетина и абсолютно безумный взгляд! Как же он изменился за два года!
– Ваня, остановись! Не делай этого! Это я, твой брат Андрей! – Я вскочил со своего места и громко закричал.
Он услышал и узнал меня! На одно мгновение в его глазах мелькнуло что-то человеческое! Руки дрогнули, останавливаясь. Но это длилось только одно мгновение! В следующий миг лицо исказилось от ярости:
– Ты не брат мне! – он поднял руки вверх.
В это время поезд остановился на перроне, и за секунду до момента открывания дверей, мой брат крикнул:
– Контракт выполнен! – и нажал красную кнопку.
Фрагмент рассказа опубликован в сокращении.
Продолжение здесь
Tags: ПрозаProject: MolokoAuthor: Левина Нина
Книги автора здесь Другие рассказы этого автора здесь и здесь