«Вы хотите, чтобы я сказал несколько слов о Левитане, но мне хочется сказать не несколько слов, а много. Я не тороплюсь, потому что про Левитана написать никогда не поздно»
(А. П. Чехов С. П. Дягилеву, 20 декабря 1901 г.)
Родился художник в бедной еврейской семье, рано потерял родителей и долгое время, не имея достаточных средств к существованию, выживал, как мог. При этом он продолжал учиться в Московском училище живописи, в котором также проходил обучение его старший брат Адольф (Авель) Ильич. Вскоре Левитана, который не смог внести ежемесячную плату за образование, попросили не приходить более на занятия. Однако, благодаря способностям юноши и его уже в то время талантливым работам Совет училища пересмотрел своё решение и освободил студента от платы. Ему была назначена стипендия генерал-губернатора Москвы. Левитана стали снабжать красками и прочими художественными принадлежностями. Известный в то время коллекционер П. М. Третьяков (основатель Третьяковской галереи) оценил талант молодого художника и купил за сто рублей одну из первых его работ «Осенний день. Сокольники». Это единственная картина Левитана, на которой присутствует человек, женщина. Появилась она на полотне благодаря Николаю Чехову, который дорисовал женскую фигурку, а потом помог в выборе названия.
Следует отметить, что семья Чеховых сыграла важную роль в жизни Левитана и стала неким оплотом для художника, находящегося в постоянных перепадах настроения: от хандры до величайшего творческого подъёма. Но самым главным и единственным человеком, кому Левитан, несмотря на замкнутость, доверял настолько искренне, что смог раскрыть душу, стал именно Антон Павлович Чехов. Познакомил их Михаил Чехов, брат будущего писателя. Он привёл Антона к своему заболевшему другу в качестве врача. Эта и последующие встречи послужили предлогом к зарождению настоящей дружбы между Антоном и Исааком. Особенно душевной она стала после их совместно проведённого лета в подмосковной усадьбе Киселевых Бабкино близ Нового Иерусалима. Именно в тот сложный для художника, испытывающего душевный кризис и чуть не покончившего жизнь самоубийством, период как нельзя кстати оказался рядом Антон Павлович.
Семья Чеховых была шумной, весёлой. С раннего утра и до позднего вечера шутки, хохот, невероятные рассказы и выдумки. И больше всего шутили над Левитаном. Даже как-то устроили над ним суд. Антон Чехов предстал в роли загримированного прокурора, произносившего обвинительную речь, Николай Чехов изображал дурака-свидетеля, а Александр Чехов - защитника, пропевшего высокопарную актерскую речь. Сценка то и дело прерывалась безудержным заливистым смехом всей дружной компании. Но Левитан не всегда понимал и принимал остроумные шутки своих друзей и часто обижался, чем ещё больше провоцировал веселье братьев Чеховых. Поводом для шуток служил не только мнительный характер Левитана, но и его красивое еврейское лицо. В своих письмах Чехов часто упоминал о красоте друга: «Я приеду к вам, красивый, как Левитан».
Исаак Ильич действительно был необыкновенно красив: черноволос, смугловат, с печалью в глубоко посаженных глазах, к тому же высок. Женщинам безусловно нравился этот страстный холеричный брюнет. Как только он входил в партер Большого театра, на него сразу же были обращены множество удивленных и раскрытых глаз. Левитан знал об очаровании, производимом им, и поддавался маленькой слабости - кокетничал перед женщинами. Обладая неотразимым обаянием, сам был ужасно влюбчив, порою до смешного. Он увлекался быстро, бурно и часто. Понравившуюся женщину мог долго и упорно преследовать, не обращая внимания ни на её семейное положение, ни на присутствие окружающих. Чувства он проявлял в силу своего темперамента, чем нередко отпугивал женщин. Однако если роман случался, то заходил далеко и порой с угрозой для жизни самого художника. Но ни одна женщина, даже самая любимая, не была допущена в его хрупкий внутренний мир настолько, насколько это было возможно для Антона Павловича Чехова.
Особенно близкими двое друзей, Чехов и Левитан, были в самых сокровенных основах своего мироощущения и в понимании искусства. Константин Паустовский так описал их духовное единение, отразившееся в творчестве двух талантливых людей: «Картины Левитана требуют медленного рассматривания. Они не ошеломляют глаз. Они скромны и точны, подобно чеховским рассказам, но чем дольше вглядываешься в них, тем все милее становится тишина провинциальных посадов, знакомых рек и проселков». Эта близость прослеживается в их переписке. К сожалению, перед своей смертью Левитан завещал уничтожить все письма, хранившиеся у него. Письма его друзей, знакомых, родных, любимых женщин, полученные за всю жизнь, были безоговорочно преданы огню. Среди них, увы, были письма Чехова, Третьякова, Поленова, Васнецова, Бенуа, Дягилева и многих других друзей художника. К счастью, сохранились написанные рукой самого Левитана, отрывки из которых я приведу ниже, чтобы показать насколько сильной и преданной может быть дружба между двумя мужчинами.
«Дорогой Антон Павлович! Москва - ад, а люди в ней - черти!!! Лежу в постели пятый день. У меня катаральная лихорадка по определению доктора Королевича (не Бовы), которая обещает продержать меня в постели еще неделю или две. Вообще, мне нескоро удастся урваться к Вам, и об этом я страшно горюю. Напишите мне, здоровы ли все у Вас и как Вы поживаете в Вашем милом Бабкине?» (Чехову, Москва, 23 июня 1885).
У человека лихорадка, а он интересуется здоровьем другого, печалится и горюет по поводу невозможности встретиться здесь и сейчас. Или вот ещё одно письмо:
«Не писал Вам все это время; не хотелось вновь говорить о моем беспрерывном, бесплодном разладе, а отрадного ничего не было... Меня не ждите - я не приеду. Не приеду потому, что нахожусь в состоянии, в котором не могу видеть людей. Не приеду потому, что я один. Мне никого и ничего не надо. Рад едва выносимой душевной тяжести, потому что чем хуже, тем лучше, и тем скорее приду к одному знаменателю. И все хорошо...» (Чехову, весна 1887).
Очередной эмоциональный спад и уход в себя. И даже несмотря на отдаление от толпы, Чехов - всё тот же единственный друг, которому в своём почти детском доверии Левитан изливает все свои сумбурные, хаотичные мысли, в которых сам же и не умел разобраться... Но Чехов своей дружелюбной иронией и долгими беседами всё расставлял по своим местам. И после спада неизменно следовал подъём... Левитан, вновь и вновь находивший в себе силы и любовь к жизни, неизменно обращал свой взор на русскую природу, и она, как в первый раз, очаровывала его богатой палитрой ярких сочных красок.
Тем не менее, как это часто случается между друзьями, и даже родственные души не в силах избежать этого, они ссорились. Не без участия женщин...
Продолжение здесь:
https://zen.yandex.ru/profile/editor/id/5e42a8a011c5181b5f6f3c5c/5e74a14bda5c1b754cad81d0/edit
