Николай Фешин заканчивал свое образование в мастерской Репина. Илья Ефимович его не очень любил, но, при этом, говорил, что «Фешин среди современных живописцев самый крупный».
Такое противоречивое отношение мэтра можно понять. С одной стороны, Фешин был выраженным модернистом, но с другой стороны то, что он делал был очень близко к тому как Репин представлял себе модерн и как он сам его пытался рисовать ( вспомните, например, “Гопак” ): широкие взвихренные мазки, яркость впечатления, мимолентность и одновременно , в отличие от импрессионистов, эмоциональная и смысловая насыщенность образа.
Это, пожалуй, особый стиль русских модернистов так и никогда полностью не отказавшихся от наследия передвижников. Этот “смешанный” стиль местами можно встретить уже у Левитана, Коровина и Серова, а позже у Малявина.
Все черты этого “русского модерна” есть и в одной из лучших картин Фешина “Золотые волосы”. Здесь и схваченный в движений краткий миг и порывистое эмоциональное письмо и сложная причудливая композиция живописи ХХ века.
Девушка сидит к нам спиной, но мы видим её лицо в виде отражения в зеркале и создается впечатление, что это не девушка смотрится в зеркало, а ее отражение изучает ее.
Зазеркалье перетягивает вес реальности на себя, нас не покидает ощущение независимости отражения от своего источника. Формально не придерешься, но смотрится так, как будто отражение не стопроцентно повторяет девушку.
“Зеркала и совокупление отвратительны, ибо увеличивают количество существ”, писал один из героев Хорхе-Луиса Борхеса, выражая основную мысль модерна о многомерности реальности.
В каком-то смысле модерн и начинается с зеркала в “Баре Фоли-Бержер” Мане, отражающего не то, что оно должно отражать, а что-то своё.
Зеркало Фешина показывает вроде бы то, что положено, но делает это так, что оставляет открытым вопрос кто тут действительно на кого смотрит, и, что более реально сама девушка или её отражение.
Да и золотые волосы не у самой девушки , а у её зеркального дневника - их окрашивает в свой цвет преломлённый в зеркале луч солнца.
Еще одна картина Николая Фешина - “Бойня” 1919 года. Одно из немногих жанровых полотен в его творчестве.
Глядя на год создания картини, можно заподозрить тут метафору бушевавшей в это время в России Гражданской войны, но, как раз в данном случае это будет ошибкой.
Замысел картины возник у Фешина ещё в мирном 1904 году, во время поездки Фешина в Южно-Енисейскую тайгу, где он видел, как в деревнях резали скот прямо на открытом месте. С 1905 года он писал эскизы и этюды, а к самому полотну приступил в 1912 году и работал до самого 1919 года.
А, кроме того. это видно из самой картины - в ней нет ужаса. Наоборот, художник любуется тем, что изображает, его привлекают красочность и динамика.
Сам забой он оценивает совершенно нейтрально, для него здесь этот процесс- эффектное зрелище, выражающее собой все буйство красок жизни, которые становятся только ярче и эмоциональнее от того, что к ней добавлена серьезная порция смерти.
Огромное мощное черное тело быка в луже красной крови одновременно сливается и контрастирует с белой тушей распоротой свиньи и светлой рукой юного помощника мясника, перерезающего горло животного.
Безумие цвета вместе динамикой направленных движений персонажей и яростными выражениями их лиц создают картину какого-то изначального буйства жизни как таковой, которая не умещается в рамки добра и зла и не поддается моральной оценке.
Она просто есть, она бурлит и она красива в этом своём яростном буйстве.
Но...художник отделяет нас от этой жизни, словно боится испачкаться сам и испачкать нас кровью. Мутная полоса левее от центра, расположенная на самом заметином месте картины , по линии золотого сечения, намекает, на то, что мы смотрим на всё сквозь стекло, по которому стекает вода.
При этом композиционно никакого окна тут быть не может и кровь убитого быка должна затекать к нам под ноги.
Еще больше о живописи в блоге @ihaskovitch
