Дэвид Чейфец — уникальный художник, использующий чистые краски. Нам скажут: «Это не ново, приём давно известен и многие признанные мастера использовали его в своем творчестве».
А мы ответим: «Отыщите среди современных адептов этой техники того, чьи картины смогут встать вровень с произведениями Чейфеца в таком аспекте, как светотень. Того, кто сумеет так выраженно и ярко, но при этом — утончённо и выразительно передать игру солнечных лучей на самых различных поверхностях. Уже одним этим приёмом наделяя объекты текстурой, объёмом и температурой». В ответ услышим число фамилий живописцев не более, чем имеем пальцев на одной руке.
Тогда нам возразят: «Старые импрессионисты пошли в своих изысканиях на тему «монохрома» ещё дальше, и потому творения вашего любимчика Чейфеца не могут претендовать на уникальность».
Улыбнёмся и скажем: «Портреты и пейзажи Дэвида — современное прочтение реализма с привлечением классической абстракции. Её отвлечённых геометрических и цветовых решений. Если эманации импрессионизма порой и навещают полотна нашего героя, то в виде экспериментального исключения. Достаточно принять во внимание тот факт, что наш живописец является дипломированным архитектором, чтобы понять его постоянное стремление к синтезу двух излюбленных жанров, в которых он чувствует себя одинаково органично».
«Допустим, вы в чём-то правы», — не станет сдаваться наш визави. «И всё же для того, чтобы претендовать на титул исключительного, уникального творца, этого мало».
«Прекрасно», — ответим мы. «Но что Вы скажете о том, что его техника alla prima, подразумевающая нанесение финального мазка на полотно прежде, чем высохнет самый первый, — никогда не подкрепляется изначальными набросками? Свои картины Дэвид пишет стремительно, сильно, широко. Неотступно следуя исходному замыслу и не страшась пускать в дело до дерзости сочные цвета и их умопомрачительные сочетания. И всякий раз достигает великолепного результата! Там, где иных ждал бы заведомый провал, а соседство ярких оттенков превратило композицию в бестолковую буффонаду, его цвета ведут себя так, как подобает талантливым актёрам камерного театра, отыгрывающим свои роли, творя магию большого искусства. Между соседними тонами и различными слоями мазков идёт непрерывное взаимодействие, воспринимаемое зрителем на эмоциональном уровне. Достоверность очертаний объектов и контрастирующие с нею элементы абстракции отвечают за «сценарий», за общую драматургию, но минималистичность произведений Дэвида Чейфеца не справилась бы с задачей покорения умов и сердец взыскательной публики, если бы не эти её яркие тона и их неожиданные, но всегда гармоничные контрасты, похожие на диалоги персонажей увлекательной, остроумной пьесы, где столкновение противоположных характеров ведёт к рождению свежих, искренних эмоций в зрительном зале».
«И всё же нам не хватает какой-то «изюминки. Вишенки на торте», которая венчала бы вашу цепь рассуждений об уникальности дарования Чейфеца», — заявляет наш упрямый критик.
«Ну что же, раз Вам всё ещё мало наших рассказов, а также фактов широкого всемирного признания работ Дэвида — держите Вашу «вишенку», — ответим мы. «Как Вам такой аргумент: в век всеобщего пресыщения классическими живописными сюжетами тысячи людей выстраиваются в огромные очереди, дабы полюбоваться натюрмортами нашего героя. Именно они, а не портреты и пейзажи, полюбились ценителям изобразительного искусства Нового и Старого света. Достойно ли это обстоятельство увенчать собою наши рассуждения и стать их логической точкой, милый наш критик? Мы полагаем — вполне».
Автор: Лёля Городная
