День выдался непростой. Солому стягивали с двух полей. Было жарко, к тому же поднялся ветер. Александра пожалела, что надела шелковый платок. Он сползал то на глаза, то на затылок, в конце концов она сняла его. Полова залезала везде: за шиворот, в носки, в рукава, щекотала в ноздрях, мешала смотреть.
Наконец солнце перевалило на запад, но прохладнее не стало. Было душно, спасти мог бы хоть слабый ветерок, но стоял полный штиль. Григорий остановил трактор у лесополосы, от которой уже пошли длинные тени, помахал рукой Александре. Она скинула очередную копну соломы, развернула трактор и подъехала к нему.
- Отдохни, - сказал Григорий, - а то без передышки гоняешь. Я уже устал за тобой успевать.
Они сели в траву у края лесополосы.
Григорий достал фляжку с водой, открыл ее, сделал глоток и тут же выплюнул воду.
- Теплая!
- А ты хотел, как из колодца?
- Не мешало бы. Я что-то не видел, чтобы нам привозили воду. Может, где-то здесь стоит, а мы не видим?
Он подвинулся к Александре, обхватил ее за талию, притянул к себе.
- Не надо, Гриша, - Александра попыталась освободиться. – Увидит кто.
- Кто? – Григорий делано огляделся. – Может, зайцы? Я, кстати, спугнул сегодня одного из-под кучи.
- Я в пыли, потная, - словно извиняясь, проговорила Александра.
- Потом вымоемся на речке, - Гришка был настойчив и уже добирался до застежки на комбинезоне.
Александра резко встала.
- Пойдем, хватит сидеть! Надо поле добить, а то скоро приедет Федор, учетчик, будет проверять, сколько мы наработали.
Федор тоже пришел домой по ранению, хромал сильно, говорил, что осколок в ноге сидит, в самом суставе, не стали вынимать пока, чтобы совсем не повредить его.
- Да хорошо мы наработали – трудодня на три потянет, а то и больше.
Григорий встал и пошел к своему трактору. Александра тоже встала, идя к своей машине, она поглядывала в сторону Григория, но он даже ни разу не оглянулся.
«Обиделся, - подумала Александра, - но нельзя же так...»
Федор приехал на бедарке, когда солнце уже зашло за лесополосу и готовилось спрятаться за горизонт. Достав сажень, он пошел, хромая, вдоль поля, отмеряя двухметровым инструментом расстояние.
- Федька! – прокричал Григорий, - чего меряешь, ты ж знаешь, сколько метров это поле! А мы его все убрали. Можешь проехать по нему. Вся солома стянута на край, притом в одно место, заметь!
- Вижу, все вижу, не учи меня. А мерять я должен, потому как должность моя такая.- Федор упрямо шел вдоль поля. Лошадь послушно шла рядом.
- Вот вредный! – проговорила Шура. - Специально чтоб нас не отпускать.
Федор, будто услышав ее слова, прокричал им:
- А вы идите, я вас не держу! Я тута сам управлюсь.
Трактористы сели на свои машины и поехали с поля. Александра пропустила вперед Григория – мужик все-таки! Сдав трактора в бригадном гараже, они пошли на реку. Александра волновалась. Вспомнила вчерашнее, сердце вновь застучало где-то в горле. Шли молча. На берегу не было никого, здесь, впрочем, редко кто купался. Больше возле моста, там и глубже, и вода чище, течение видно. А здесь была заводь, течение было где-то на середине реки, а в камышах было спокойно, гнездились утки, перелетали камышовки, едва слышно шурша своими легкими крылышками. Особое раздолье здесь было стрекозам – они летали низко над водой, присаживались на торчащие из воды побеги камыша, на его листья.
Александра остановилась у берега. Подошла к раскидистой иве, под низко опущенными ее ветвями она вчера раздевалась. Григорий, как и вчера, отошел за камыши.
Александра быстро сняла с себя комбинезон, сняла кофточку, брюки. Не оглядываясь, вошла в воду, потом поплыла на середину реки. Когда развернулась, увидела, что Григорий смотрит в ее сторону.
Она поплыла обратно, не спеша, тихо раздвигая воду плавными движениями. Григорий встретил ее у камышей, подхватил под мышки, прижал к себе. Александра ощущала все его тело, желавшее ее, не сопротивлялась его рукам, таким сильным, и таким нежным. И снова заря окрасила их свидание в розовые оттенки, снова трава была прохладной и мягкой, а ива укрывала их своим пологом...
Они лежали рядом, Александра прикрылась своим шелковым платком. Оба молчали. Первые комары начинали свои песни. Наконец Александра тихо проговорила:
- И что теперь, Гриша?
- А что теперь? – повторил он ее вопрос.
- Как мы будем дальше?
- А тебе не нравится так? – Григорий приподнялся на локте.
Александра промолчала. Вопрос поставил ее в тупик. То есть он считает, что это ей нравится и что можно продолжать в том же духе.
- Кто ты мне, а я тебе? – продолжала девушка.
- Ах вот ты о чем! – протянул Гришка. – Ну, не знаю. Кавалер, наверно.
Он потянулся к ней поцеловать, его рука скользнула вниз по бедру Александры. Она отодвинулась.
- Ты чего? – Григорий приподнялся над нею, посмотрел ей в лицо. - Шура, ты мне очень нравишься, мне с тобой хорошо! А тебе?
Шура не знала, что ответить. Ей нравилось, что он обнимает, целует ее, что шепчет хорошие слова. Ей казалось, что он задыхается от любви к ней, такой горячий и ненасытный... Вчера ей было и больно, и хорошо, он был первым ее мужчиной. Когда потом они лежали, глядя в звездное небо, Гриша вдруг сказал:
- А я думал, что ты не девка...
Это очень обидело Александру. Значит, он позволил себе все это потому, что считал себя не первым? Считал, что она доступна каждому? Так ведь и мужиков-то в селе не было.
- А если бы знал? – тихо спросила Шура.
Григорий ничего не ответил, закрыв ей рот поцелуем.