Шурка работала, как заводная. Угнаться за нею не мог никто. Впрочем, и гнаться-то было некому. В колхозе только два трактора. На одном - она, а на другом мальчишка пятнадцатилетний. К тому же его трактор часто барахлил, а ремонтировать он его, конечно, не умел. А у Шурки всегда на ходу: еще до войны научилась у старого тракториста Петровича. Правда, старым он только ей казался - было ему сорок лет. В первые дни войны его мобилизовали, и оставил он свой трактор Александре.
- Ну, Шурка, смотри, на тебя оставляю свой агрегат. Он у меня любит ласку, внимание и смазку. Береги его, может, еще мне удастся на нем поработать.
Не удалось. Похоронка на него пришла перед Новым годом. А трактор остался за Александрой.
Весной пришел с войны Гришка Грач, комиссованный «подчистую»: раненый был в грудь, легкие зацепило. С медалью «За отвагу». Кашлял часто, но механизаторов не хватало, и стал он тоже трактористом. Теперь можно было говорить о подменном трактористе, не сутками работать на пахоте и севе. А в конце лета случилась у Александры и Григория любовь.
Вечером после работы поехали на пруд, смыть дневную пыль и пот. Александра ушла за камыши, разделась и вошла в воду. Река обняла ее разгоряченное тело прохладой, нежно прикоснулась к груди, ласково трогала живот. А за камышами купался Григорий, шумно фыркал, плескался. Круги от него расходились по воде, доходили до Александры и, казалось, связывали их невидимыми нитями. Солнце село, заря отражалась в воде алыми пятнами и полосами, разрывалась легкими волнами, превращаясь в легкие блики. Александра не заметила, как Григорий подплыл сзади, осторожно обнял ее за плечи, рука соскользнула ниже, коснулась груди. Александра задохнулась от неизведанного раньше ощущения, не отвела руку Григория, повернулась к нему лицом. Не глядя на него, прикрыла глаза, потянулась к нему губами. От поцелуя закружилась голова. Григорий поднял ее на руки, вынес из воды, положил на мягкую траву...
Уже было темно, когда он проводил Шурку до дома. Оглянувшись по сторонам, поцеловал ее. У калитки постояли. Шурка зашла в дом, молча налила из крынки в кружку молока, отрезала кусок хлеба.
- Санька, сядь да поешь, как люди, за столом. - сказала мать. – Что ты как в поле? Устала, небось? Чего так долго-то сегодня?
Шурка молчала. Произошедшее между нею и Григорием волновало и беспокоило ее. Она думала, что он сразу скажет о том, чего она ждала – о женитьбе. Но Григорий молчал об этом. Он горячо целовал ее, не хотел отпускать, но о том, что он теперь ее муж, не сказал, а она не решилась спросить. Как встретятся они завтра? Что он скажет? Как она будет смотреть на него?
- Нужно было трактор подготовить на завтра – начинаем стягивать солому, - наконец ответила она матери.
Александра сразу пошла спать. Однако сон не шел к ней. Она все думала о Григории, закрывала глаза и снова окуналась в воды реки, в омут тех чувств, которые Александра не могла объяснить, но хотела бы испытать их снова и снова... Уснула она незаметно, и снился ей Григорий, который смотрел на нее и молчал, а она все ждала его слов.
Утром Александра проспала. Мать разбудила ее, когда солнце уже полностью вышло из-за горизонта и уже утрачивало свою красноту, наливалось золотом. Санька быстро умылась, надела комбинезон, подошла к зеркалу. На нее взглянуло загорелое лицо с выгоревшими бровями и ресницами. Надев свою повседневную косынку, Александра, подумав минуту, сняла ее. Достала из сундука привезенный Пелагеей шелковый платок, повязала его. Мать, увидев это, не стала говорить ей ничего. Она поняла, что у дочки появилась на это причина. «Ну слава богу! - подумала она. – Пора ей замуж. А то вон уже Варька невестится, не сегодня-завтра жених появится. Хотя откуда им, женихам, взяться? Скоро война кончится, глядишь, мужики домой вернутся. Хоть и не все – только в их деревню сколько похоронок уже пришло!» Мать вздохнула и пошла во двор управлять скотину.
Александра пришла на мехдвор, сразу отметила, что Григорий уже возится около своего трактора. Увидев ее, улыбнулся, сделал шаг в ее сторону. Сторож Петро, однорукий, потерявший руку еще в гражданскую, опередил его:
- Опаздываешь, трактористка! Чего это ты проспала? Или кто-то пригрел так, что вставать не хотела?
- Скажешь тоже! – Шурка покраснела. – Кто это у нас может так пригреть?
- А вон хоть Гришка! – сторож махнул в его сторону. - Чем не кавалер?
- Да ну вас! – Александра, не глядя ни на кого, пошла к своему трактору.
Григорий подошел, постоял молча, спросил:
- Как спалось?
- Да ниче, - проговорила она, не глядя в его сторону.
- Сегодня солому стягивать будем, - сказал Григорий, - пылища будет! Не жалко платка? Красивый!
- Да ну, - ответила Александра, - тряпка она и есть тряпка.
- После работы пойдем на речку? – тихо спросил Гришка.
Александра покраснела. Оглянулась на сторожа – не слышит ли.
- А что, понравилось? – спросила она, взглянув на Гришку.
- А тебе? – вопросом на вопрос ответил он.
Александра промолчала.
- Ну так что? – настаивал тот.
- Видно будет, уклончиво сказала Шурка. - Пора выезжать – солнце уже вон где.