Утро 27 июня 1740 года выдалось ясным и солнечным – день преподобного Сампсона. Годовщина Полтавской битвы. Народ на площади Сытого рынка бурлил. Ждали большой публичной казни. Должны были казнить трёх человек. Не просто казнить – четвертовать! Давно такого не было. Да и преступниками выступали не разбойники и душегубцы, а элита, принадлежавшая к высшему петербургскому обществу, государственные деятели XVIII века: кабинет-министр А. П. Волынский, архитектор П. М. Еропкин и советник Адмиралтейской конторы А. Ф. Хрущов.
Заговорщики, принадлежавшие к высшему петербургскому обществу, выступали против засилья иностранцев при царском дворе («бироновщины»), добивались усиления политической роли русского дворянства, составляли проекты государственного переустройства (в том числе ограничения самодержавия посредством дворянского представительства).
Из воспоминаний председательствующего в комиссии по расследованию заговора, генерала Григория Чернышова:
«Назначен был верховный суд из сенаторов и пятнадцати особ, по указанию императрицы. Ушаков и Неплюев, производившие следствие над подсудимыми, были в числе судей, хотя это было противно основным, везде господствующим правилам юриспруденции.
Этот суд приговорил Волынского к смертной казни через посажение на кол. Прикосновенные к его делу друзья, которым он читал свой проект, поданный потом государыне, и слышал от них одобрения, приговорены: президент коммерц-коллегии Мусин-Пушкин к лишению языка и ссылке в Соловки, архитектор Еропкин и Хрущов - к отрублению головы, Соймонов, секретарь кабинета Эйхлер и де ля Зуда - к наказанию кнутом и к ссылке в каторжную работу. Когда пришлось подписывать смертный приговор, у Анны Ивановны проснулось чувство жалости к человеку, которого так недавно она любила и уважала, но Бирон опять заявил, что если Волынский останется жив, то его, Бирона, не будет в России. Анна Ивановна снова поддалась любви и привычке к Бирону, - она подписала приговор. 27-го июня совершился жестокий приговор. Эшафот для казни был устроен под распоряжением Ушакова и Неплюева на Сытном рынке близ крепости. Прежде всего в тюрьмах отрезали языки Волынскому и Мусин-Пушкину. Последний, будучи другом Волынского, призванный на суд, начал порицать слабость императрицы и ее пристрастие к немцам, а когда от него требовали указания таких черт в поступках Волынского, которые послужили бы к его обвинению, Мусин-Пушкин сказал: "Я вам не доносчик!" По совершении этих операций, Ушаков и Неплюев повели Волынского на казнь. Кровь лилась ручьем из отрезанного языка. Ему устроили повязку - род намордника, чтобы остановить течение крови; но, не находя исхода через рот, кровь хлынула в горло. Волынский стал лишаться чувств, так что двое служителей втащили его под руки на эшафот. При виде ужасных орудий казни, ожидавшей его, он задрожал; но тут прочитан был указ, в котором было сказано, что государыня смягчает ему казнь, заменяя посажение на кол отрублением головы. Это приободрило несчастного в последние минуты».
Из записок о России, Христофора Манштейна:
«Волынский был умен, но и чрезмерно честолюбив; гордый, тщеславный, неосторожный, он был склонен к интриге и всю жизнь свою слыл за неугомонного человека. Несмотря на эти недостатки, которых он даже не умел скрывать, он достиг высших должностей в государстве. Он начал с военной службы, на которой дослужился до генерал-майора. Отказавшись от военных занятий, он занялся гражданскими делами. Еще при Петре I его посылали в Персию в качестве министра. Он был вторым уполномоченным на Немировском конгрессе, а спустя два года по смерти графа Ягужинского, умершего к концу 1736 г., Волынский получил его должность кабинет-министра. Но здесь он не мог долго удержаться, не рассорившись с графом Остерманом, который в своих сослуживцах терпеть не мог ума. Навлекши на себя еще гнев герцога Курляндского, он не мог кончить иначе как несчастливо».
Казнь Волынского по обвинению в политическом заговоре плохо объяснима. Политический террор обрушивался в аннинское царствование на клан Долгоруких и Д.М. Голицына, действительно желавших захватить власть в 1730 году, и Волынский оставался к началу своего процесса одним из доверенных лиц императрицы. (Императрица неохотно дала согласие на его осуждение). Проигрыш в придворной интриге Остерману и Бирону не должен был обязательно вести на эшафот: в распоряжении Анны были другие меры наказания (от перевода по службе до ссылки), и даже Д.М. Голицыну в 1737 году она заменила смертный приговор тюрьмой. Казнь Волынского вытекала не столько из его провинностей или исходившей от него опасности, сколько из символических сценариев суверенитета и террора, запущенных Бироном. Элементом такого сценария и был заговор, вымышленный обвинителями Волынского.
Но вернёмся, собственно, к самому памятнику. Тот вариант, который мы видим сегодня находится у ограды Сампсониевского собора на Выборгской стороне. Он был выполнен по проекту М. А. Щурупова. И был установлен в 1885 году. Немного истории.
К началу 1880-х годов памятник изрядно обветшал. Как раз в тот период, под влиянием выступлений Бисмарка против России, в обществе усилились анти-германские настроения, и мученически погибший Волынский как противник немецкого засилья стал восприниматься как истинный патриот и национальный герой. По инициативе и под руководством редактора журнала «Русская старина» тайного советника М. И. Семеновского в 1885 году был объявлен сбор средств и сооружен новый памятник на могиле А. П. Волынского, П. М. Еропкина и А. Ф. Хрущева по проекту архитектора М. А. Щурупова. Скульптурные работы взял на себя А. М. Опекушин, автор известного памятника А.С. Пушкину в Москве.
Архитектор М.А. Щурупов, скульптор А. М. Опекушин и художник Ф. Г. Солнцев выполнили свою работу безвозмездно.
Облик памятника на месте предполагаемого захоронения казненных «по делу Волынского» отличается простыми и благородными формами. Окруженный ажурной оградой на гранитном постаменте надгробный монолит из темной бронзы выполнен в виде усеченной пирамиды, напоминающей античную стелу. В нижней части монумента находятся три саркофага. Колонка, составлявшая главную часть старого монумента, положена внутрь бронзового монумента, а старая плита с надписью помещена под каменный свод постамента.
Лицевая (восточная) сторона памятника посвящена Артемию Петровичу Волынскому. В полукруглом навершии стелы — изображение родового герба Волынского, а на основном углубленном поле стелы — золоченый барельеф «Гений Истории». Правой рукой крылатая символическая женская фигура («богиня истории», муза Клио) указывает на уползающую змею (аллегорию зла), а в левой держит лавровый венок и развернутый свиток, на котором начертаны слова императрицы Екатерины II (1765): «Волынский был добрый и усердный патриот и ревнителен к полезным поправлениям своего Отечества»; ниже — стихотворные строки из думы поэта и декабриста К. Ф. Рылеева «Волынский» (1822):
И пусть падет! Но будет жив
В сердцах и памяти народной
И он, и пламенный порыв...
Сыны отечества! в слезах,
Ко храму древнего Сампсона!
Там за оградой, при вратах
Почиет прах врага Бирона.
Здесь же — горящий светильник (аллегория правды), обвитый ветвью оливы в знак примирения с прошлым. Другие грани стелы посвящены соратникам, Андрею Фёдоровичу Хрущову и Петру Михайловичу Еропкину.
