Предисловие
Мы перевели статью из англоязычного журнала о Шостаковиче про то, как в современной России исполняют музыку композитора.
Текст написан по впечатлениям корреспондента France-Presse и любителя музыки Шостаковича, Стюарта Вильямса. Он жил в России с 2008-го по 2014-й, ходил на концерты и расстраивался, когда не находил в репертуаре своего любимого композитора.
Автор делится своими наблюдениями и замечаниями: как русские Шостаковича исполняют, понимают, помнят. Взгляд порой резко критический и едкий, читать эти моменты не очень уютно, не потеряйте за ними суть.
Статья
Со дня смерти Шостаковича прошло уже почти 40 лет, но на родине его наследие до сих пор вызывает споры: в российских концертных залах музыка композитора исполняется нечасто. Сложность музыкального языка и обращение к трагическим эпизодам советской истории на протяжении долгого времени отпугивали слушателя. Но вкусы публики постепенно меняются, и концертные программы становятся более экспериментальными, а репертуар более сложным.
Когда я приехал в Россию по работе в 2008 году, я готовился окунуться в мир музыки моего любимого композитора, Дмитрия Дмитриевича Шостаковича. Мне посчастливилось жить и работать в двух городах, где он когда-то проводил большую часть своего времени. Я жил в нескольких минутах от Московской консерватории, в свое время бывшей центром советской музыкальной жизни. Именно в Большом зале Московской консерватории прошла премьера грандиозной Тринадцатой симфонии в 1962 году. Большой театр находился в десяти минутах ходьбы — там исполнялась опера «Леди Макбет», настолько не понравившаяся Сталину, что он покинул театр, не дождавшись окончания спектакля.
В Санкт-Петербурге я побывал в Михайловском театре, который в советскую эпоху именовался громоздким акронимом МАЛЕГОТ (Государственный академический Малый оперный театр) и в котором состоялась успешная премьера «Леди Макбет» в 1934 году. Напротив Площади Искусств находился Большой зал Санкт-Петербургской филармонии, сегодня именуемой в честь Шостаковича. Cписок можно продолжать: и Москва, и Санкт-Петербург полны мест, связанных с великим композитором. Но моя статья не о них.
Прошло несколько месяцев, и моя восторженность сменилась недоумением: а где же музыка Шостаковича? Учитывая популярность композитора во всем мире, было поразительно обнаружить, насколько мало его музыка исполнялась в России. В Лондоне Шостакович исполняется не реже Бетховена и Моцарта — а в Москве мне удалось послушать симфонию Шостаковича только через несколько месяцев после прибытия. Программа московских классических концертов была предсказуема: для начала фортепианный концерт Бетховена, а потом симфония Брамса; консервативно по меркам любителя классической музыки из Лондона или Берлина!
Я оставался в России до лета 2014 года. За это время мне довелось быть свидетелем изменений в российской музыкальной культуре. Музыкальные заведения стали чаще идти на риск и разбавлять традиционную программу. Когда Шостаковича исполняют в России — это потрясающе. В сочетании с залом или оперным театром, связанным с именем композитора, музыка Шостаковича оставляет неизгладимое впечатление.
Главного дирижера Мариинского театра Валерия Гергиева часто критикуют за связи с Кремлем, но отрицать его вклад в пропаганду исполнения музыки Шостаковича в России невозможно. Вспоминается Пятая симфония в Мариинском концертном зале, потрясшая публику мощью звука; или же Восьмая симфония в Большом зале консерватории, своим нарочито медленным темпом напоминающая реквием.
Но эти концерты — скорее исключения, чем правило. Возможно, это и к лучшему: так музыку не принимаешь за данность. Мне приходили в голову мысли, что есть что-то тревожащее в музыке Шостаковича и по современным меркам. Странные напряженные звуки и мрачность не по вкусу Росcии, которая никак не может смириться со своим темным прошлым. Да, Седьмая симфония стала символом страданий Ленинграда во время Второй мировой войны — но сколько россиян слушали ее от начала до конца? Консервативным слушателям неблизки диссонансы и экспериментальность наилучших произведений Шостаковича. События советской истории необъективно оцениваются российским государством, особенно при Владимире Путине. В 2014 году опрос «Левада-Центра» показал, что 56 процентов россиян считают, что Сталин сыграл позитивную роль в истории. Только 30 процентов считают иначе.
Из всех произведений Шостаковича самым неудобным оказалась опера «Леди Макбет». Ее практически не ставят. Cмело показанная сексуальность героини и отображение ее в музыке считаются шокирующими в стране, где моральный консерватизм силен как никогда, в особенности после знаменитого дела Pussy Riot в 2012 году.
Действие последнего акта оперы происходит в тюремном лагере, что можно интерпретировать как метафору, изображение современной России, где тюремная система осталась с Советского Союза. В Европе в последние годы опера с размахом ставилась несколько раз, но не в России. Мне удалось лишь один раз увидеть ее в Большом театре, и то не на исторической, а на новой сцене. Недавно анонсировали премьеру новой постановки «Леди Макбет» великого литовского режиссера Римаса Туминаса. Любопытно, что вместо привычной на Западе оригинальной редакции Шостаковича была выбрана версия переделанная, которую ставили в Советском союзе в 1960 годах после того, как оперу вновь разрешили ставить после долгого запрета. В этой редакции опера и называется по другому — «Катерина Измайлова». В Мариинском театре эта опера изредка идет в старой редакции. В Михайловском она не ставится вообще — и это учитывая, что именно в Михайловском прошла ее премьера. В оригинальной редакции «Леди Макбет» не исполнялась десятилетиями, во многом по инициативе Шостаковича после знаменитой статьи «Cумбур вместо музыки», критикующей произведение. То, что эта опера до сих пор задевает за живое, многое говорит о ее монументальности и значении в музыкальной истории. К сожалению, много и других мало исполняемых произведений великого композитора: поздние струнные квартеты, Четырнадцатая симфония, скрипичная и альтовая сонаты и четыре концерта.
Не русский, а британский филармонический оркестр (под руководством дирижера Эса-Пекка Сáлонена) впервые исполнил недавно найденный ранний шедевр Шостаковича — незаконченную оперу «Оранго» (1932). Она повествует о получеловеке-полуобезьяне, появившемся на свет в результате эксперимента. Партитуру нашел русский музыковед в Москве в 2004 году, но на исполнение находки не нашлось финансирования. Запоздалая московская премьера в 2014 году прошла с огромным успехом, благодаря Филармонии и ежегодному фестивалю имени Мстислава Ростроповича. Но десятилетний перерыв между открытием и российской премьерой заставляет задуматься. На том же концерте после «Оранго» играли Четвертую симфонию Салонена — возможно, это был один из лучших концертов с музыкой Шостаковича, на котором мне когда-либо доводилось присутствовать.
Балеты Шостаковича не подвергались таким гонениям. «Светлый ручей» и «Болт» были поставлены под руководством Алексея Ратманского. Постановки Ратманского подчеркивали театральный и музыкальный потенциал произведений, несмотря необычные и на первый взгляд не подходящие для балетов сюжеты.
«Болт», к сожалению, исчез с афиш Большого театра, но «Светлый ручей» по-прежнему является частью его репертуара и регулярно исполняется – давая слушателям возможность насладиться восхитительной партитурой и пасторалью, подражающей классическому балету Сильфида. В 2014 году предполагалось возрождение балета о футболе «Золотой век», однако по неизвестным причинам этого не случилось. Вместо этого две шекспировские пьесы — «Укрощение строптивой» и «Гамлет» — были поставлены в 2014 и 2015 году под музыку Шостаковича.
Настороженное отношение к музыке Шостаковича подчеркивается отсутствием памятников. В Англии не так уж и много памятников Элгару, но ведь в России обожают памятники. Тем не менее в Санкт-Петербурге, где именем Шостаковича названа филармония, есть всего несколько мемориальных досок на домах, где жил композитор. Есть в родном городе и его статуя, но даже там она находится далеко от центра города. (На самом деле в Петербурге есть два памятника — бюст во дворе Кронверкской улицы и на перекрестке Энгельса и улицы Шостаковича — прим. ред.) Бронзовый Шостакович сидит на лавке, окруженный партитурами — художественной ценности статуи вредит то, что она находится около торгового центра. На доме, где жил Шостакович в центре Петербурга, есть мемориальная доска. В доме находится единственный дом-музей. Квартира, в которой Шостакович начал работать над «Леди Макбет», была куплена великим виолончелистом Мстиславом Ростроповичем и его женой, сопрано Галиной Вишневской. Публичный доступ к ней так и не открыли — что досадно, учитывая, что квартира представляет собой музей с мебелью и произведениями искусства из коллекций семьи Ростроповича.
Сейчас в Москве нет памятника Шостаковичу (зато есть огромная статуя играющего на виолончели Ростроповича). Но городские власти обещают, что скульптура наконец появится в 2015 году в Московском доме музыки на набережной Москвы-реки. Идея такая: скульптура будет установлена в год сорокалетия со дня смерти Шостаковича, который совпадает с семидесятилетним юбилеем окончания Второй Мировой Войны. (Памятник открыли. Кроме того, мемориальные доски есть в Воронеже, Самаре, Новосибирске — прим. ред.).
Я считаю самым важным памятником Шостаковичу — Большой зал Московской консерватории, наверно, это от того, что я видел множество фотографий с репетиций и выступлений на этой замечательной сцене. Несмотря на недавний ремонт, атмосфера и облик этого места сохранились.
И все же я думаю, что пропаганда музыки Шостаковича в России — это дело безнадежное. Классическая музыка здесь — относительно консервативный вид искусства: составители концертных программ боятся, что сложновоспринимаемая музыка двадцатого века отпугнёт слушателей. Частенько люди выходят из зала во время исполнения «среднедиссонансного» произведения. Но всё меняется. На самом деле, динамика развития музыки, оперы и балета в России весьма обнадеживающая для страны, в которой процветают консервативные, даже, пожалуй, реакционные ценности, да и к тому же где было отставание во многих областях, среди которых — демократия и права человека. Возможно, самым значимым событием в русской оркестровой музыке последних пяти лет стало назначение Владимира Юровского музыкальным директором ГАСОР им. Светланова в октябре 2011. Это предотвратило художественную катастрофу. Его инновационный подход сотворил настоящую революцию в современной России: он поддерживает экспериментальные фестивали, включает в концерты музыку Шостаковича, Шнитке и Денисова, рассказывает о произведениях прямо со сцены.
Тем временем на Урале, в Пермском оперном театре — путеводной звезде на небосклоне актуальной классической музыки в России — на открытии майского Дягилевского фестиваля–2015 показали новые балеты в хореографии главного балетмейстера театра Алексея Мирошниченко. Спектакли поставлены по двум недавно восстановленным партитурам: опере Шостаковича «Оранго» и менее значимому произведению — оркестровой сюите «Условно убитый».
Для России Шостакович будет вечно жив, и, возможно, такое непростое отношение к нему и есть признание величия композитора на родине. «Шостакович был величайшим гением, недооценённым у себя на родине» — вспоминал великий русский дирижер и альтист Рудольф Баршай в прекрасном элегическом фильме «Нота», посвященном его жизни. Потом он озорно добавил: «В будущем историки напишут… что Сталин был просто важным политиком эпохи Шостаковича».
Первоисточник: DSCH Journal
Послушайте самую последнюю запись музыки Шостаковича.
Концерт для виолончели №1 в исполнении Ивана Почекина и Российского Национального Оркестра
