Мы с Аделью перестали ходить в музыкалку, и я написала её школьной учительнице, что теперь Адель может оставаться на дополнительные занятия по русскому и математике. У Адель прекрасная учительница, она задерживает после уроков тех детей, которым сложно осваивать программу, и объясняет им всё ещё раз. И ещё раз. И ещё раз. Учительница просила, чтобы и Адель задерживалась, однако Адель должна была бежать в музыкалку. Но если нет музыкалки – да пожалуйста!
Ну, это я так решила.
Адель же была возмущена.
– Это почему ещё я должна оставаться на дополнительные уроки?! – ошарашенно спросила она.
– Потому что ты отстаёшь, – сказала я.
– Ну и что? Раньше же я не оставалась?
– Раньше ты ходила в музыкальную школу.
– Ну и что?
– Ну и ничего, Аделечка, – сказала я. – Если ты бросила музыкалку, подтягивай русский с математикой, чего зря время терять.
– Это ты бросила мою музыкалку! – завопила Адель. – Я её не бросала! Обожаю музыкальную школу! Хочу петь! Хочу хор! Хочу сольфеджио! Где моя гитара? Вот, пожалуйста, уже беру гитару! Смотри, сейчас буду на ней играть!
– Ты же сказала, что больше не хочешь играть на гитаре?
– Всё, снова хочу!
– Аделечка, – сказала я, – давай вернёмся к этому через год. Это же не обязательно – ходить в музыкальную школу. Можно найти какой-нибудь хоровой кружок.
– Я не хочу кружок! – вопила Адель. – Я хочу музыкальную школу! Да я сама туда сейчас пойду, вот что!
– Не вопрос, – ответила я, – иди.
– А какой у меня сегодня урок?
– Понятия не имею.
Адель покричала, поплакала. Она никуда не пошла, зато на следующий день пожаловалась школьной учительнице, что я отказываюсь водить её в музыкальную школу, препятствуя тем самым развитию её молодого дарования. Слезы, как водится, лились ручьями, учительница была впечатлена и позвонила мне, чтобы разобраться в этой беде.
– Яна Александровна, что случилось? – спросила она. – Ведь у Адели есть несомненные способности к музыке. Почему вы решили бросить музыкальную школу? Девочка так переживает. Ну да, русский с математикой ей даются с трудом, но в музыке, как мне кажется, Адель могла бы добиться успеха. Зачем же лишать ее этой возможности?
А через пару недель позвонила и музыкалка.
– Куда это вы пропали? – спросила наш знакомый завуч. – У нас тут уже зачеты скоро, а Адель не ходит. Если она заболела, вы нам справку, пожалуйста, подвезите.
– Она отказывается заниматься, – сказала я, – и у меня нет сил ее заставлять.
– Ну здрасьте, – огорчилась завуч. – И зачем же мы с вами её поступали?
– Простите! – сказала я.
– Нет уж, – сказала завуч. – Так не годится. Подъезжайте – обсудим. Может, ей надо педагога поменять? Или инструмент?
Я подъехала, мы обсудили. И договорились, что с Адель попробует позаниматься юная и милая преподавательница по фортепиано, которая очень нравится детям.
Адели она тоже очень понравилась! Но в целом это ничего не изменило – она всё так же капризничала, ныла, злилась, отлынивала от домашних заданий и скандалила на уроках в музыкальной школе.
Я сказала, что больше не буду с ней туда ходить, – если хочет, пусть ходит сама. И заниматься я с ней тоже не буду – если хочет, пусть занимается сама. А нет так нет.
– Мама! – воскликнула потрясённая Адель. – Тебе что, совсем на меня наплевать?!
Я дрогнула и переместилась на компромиссную позицию: не вожу, но занимаюсь. Иногда. Запасаясь терпением и шоколадкой с чаем, которые должны поддержать меня на огневых рубежах.
До конца учебного года мы как-то дотянули, но юная и милая преподавательница сказала, что в следующем году не сможет учить наше молодое дарование. Ничего личного, просто так сложились обстоятельства.
Я снова пошла к знакомому завучу.
– Вы знаете, – сказала она, – я, конечно, прошла модные курсы по обращению с трудными детьми. Но вот смотрю на вашу Адель и думаю – может, с ней лучше по старинке?
– Ремнём, что ли? – спросила я.
– Нет, ну зачем ремнём. Но давайте попробуем педагога построже?
– Давайте! – сказала я.
На первый урок педагога построже мы с Аделью пришли вместе.
Педагог построже оглядела Адель с таким скепсисом, что та сразу выпрямилась, во-первых. И разрыдалась, во-вторых.
– Так-так! – сказала педагог построже. – Как я поняла, начать придётся практически с нуля.
И педагог построже так властно взялась за Адель, что уже к концу первого урока молодое дарование превратилось в образцовую ученицу – с застенчивой улыбкой и стремлением угождать.
Педагог построже – это сила!
Я же для себя решила, что не буду заниматься с Аделью музыкой вовсе. Потому что у меня это плохо получается. Но иллюзий, что Адель сможет тянуть музыкалку сама, у меня тоже не было. И мы договорились о еженедельных занятиях с дочкой моей подруги, студенткой музыкального училища. Она добросовестно поддерживает юный талант, разбирает с ней пьесы и помогает с заданием по сольфеджио.
Конечно, Адель скандалит и с ней. Но в музыкалку она ходит. На уроках занимается. Зачёты сдаёт. Ее хор выступает на концертах и конкурсах, и Адель кажется совершенно органичной его частью.
В последнее время её всё реже ругают и всё чаще хвалят, и я вполне искренне ею горжусь.
