Я обзвонила ещё какое-то количество музыкалок, прослушивания везде уже закончились. Вдобавок туда было далеко ездить. Я почти отчаялась, но внезапно увидела на карте ещё одну небольшую хоровую школу – она занимала два этажа в бывшем доме пионеров, ютилась среди самых разных секций и кружков. Добираться до неё было более-менее удобно. Я позвонила туда, и мне ответила пожилая дама:
– Вообще-то мы уже набрали детей в первый класс, – сказала она, – но если вы подойдёте прямо сегодня, я послушаю вашу девочку.
Адели рядом не было, и я решила, что должна произвести подготовительную работу:
– Вы понимаете, – сказала я, – у меня очень пугливая девочка. Она хочет петь, но стесняется и от страха начинает плакать. При этом она очень способная, честное слово! Дома прекрасно поёт! Можно мы к вам подойдём как бы познакомиться, вы немного пообщаетесь, и уже потом вы её послушаете?
– То есть вы ставите передо мной сложную педагогическую задачу? – уточнила дама.
Мне послышалась ирония в её голосе, и я решила, что сейчас она нас пошлёт.
– Простите! – сказала я. – В сущности да.
– Ну что же, – неожиданно весело ответила дама. – Это интересный случай! Ведите вашу мадемуазель, буду искать к ней подход. Я недавно как раз прошла курс, который должен улучшать мои навыки взаимодействия с трудными детьми. Вот и поупражняюсь!
Она объяснила, когда и где будет нас ждать, а заодно представилась – оказалось, я говорила с завучем школы Серафимой Павловной.
Адель снова облачилась в своё особенное платье, и мы пошли.
До забора музыкальной школы мы добрались довольно бодро.
Но на крыльце Адель сказала, жалобно:
– Прости, мамочка, но я передумала. Я не очень хочу петь. Лучше я буду… Знаешь что? Я буду плести из бисера! И делать аппликации.
– Какие аппликации? – спросила я.
– Любые! Я буду резать цветную бумагу и клеить из кусочков аппликации.
– Аделичка, – сказала я, – это, конечно, заманчиво. Так и вижу пол детской, засыпанный твоими аппликациями. Чудесная картина.
– Я буду всё убирать! – воскликнула Адель. И решительно направилась обратно к забору.
– Адель, – сказала я, поймав её за руку, – пошли. Я договорилась, что мы подойдём к Серафиме Павловне познакомиться. Не захочешь петь – не будешь. Но она нас ждёт, и мы должны с ней пообщаться.
– Давай ты с ней сама пообщаешься, а тебя тут подожду, – ответила Адель, упираясь на пороге.
– Всё ж нет, – сказала я, затаскивая её в школу.
По лицу Адели привычно потекли слезы, она отчаянно вырывала у меня руку и пыталась пнуть меня ногой, пока мы поднимались по лестнице, но до кабинета завуча Серафимы Павловны мы всё же как-то добрались.
Серафима Павловна оказалась полной, пожилой и добродушной. При виде зарёванной Адели она широко улыбнулась.
– Какое у тебя необычное имя! – воодушевленно сказала она. – У нас в школе нет ни одной Адели, ты будешь первой.
Адель всхлипнула.
– Кто же так тебя назвал?
– Бабушка, – мрачно ответила Адель.
На стенах кабинета, где мы оказались, висели разные музыкальные инструменты, и Адель принялась их разглядывать.
– Приятно встретить такую воспитанную девочку, – сказала завуч. – Обычно дети, которые сюда заходят, сразу же хватают какой-нибудь инструмент и пытаются на нем играть. Хоть бы разрешения спросили.
– Можно мне, пожалуйста, вот ту штучку? – спросила Адель, шмыгнув носом.
– Укулеле, – сказала завуч, – та штучка называется укулеле. Конечно, возьми.
Адель сняла укулеле, подергала за струны. Слезы у неё подсохли.
– Почему-то когда дети берут укулеле, они обычно начинают петь песенку из «Бременских музыкантов» – знаешь такую: «Ничего на свете лучше не-э-ту...»
Адель кивнула и довольно бойко спела пару строчек, дальше она не помнила.
– Давай я сама спою куплет, а ты повторишь мелодию, но без слов? Пой, например, ля-ля? – предложила Серафима Павловна, усаживаясь за пианино.
Адель охотно проделала это номер.
– А сейчас я буду нажимать разные клавиши – постарайся повторить их звучание голосом, хорошо?
Адель постаралась.
– А если я возьму аккорд, сможешь спеть, из каких звуков он состоит?
С этим Адель справилась не так успешно.
– А споёшь песню, которая нравится тебе самой?
Адель спела. Про розовое облачко в тишине заката.
– Неплохо! – оценила завуч. – Не могу сказать, что у тебя выдающиеся способности, как считает твоя мама, но четверку я бы поставила. Может, даже с плюсом. Так что приходи к нам в сентябре, будем ждать!
Адель была страшно горда собой. И я была вполне горда собой. И завуч была весьма горда собой. На этом круто было бы поставить торжествующую точку, но какое там, всё только начиналось.
