«Москва не есть обыкновенный большой город, каких тысяча; Москва не безмолвная громада камней холодных, составленных в симметрическом порядке… нет! У неё есть своя душа, своя жизнь…»
– М.Ю. Лермонтов, «Панорама Москвы»
Эта жизнь с ее уютными двориками, золотом куполов, бурлящей торговлей, трактирами, стройками, усадьбами, бульварами, улочками (кто-нибудь, остановите меня) не раз становилась центральным образом в творчестве художников. Сколько мастеров ставили на ее мостовых свои мольберты? И как выглядели эти самые мостовые в их времена? Достаточно взглянуть на картину Поленова «Московский дворик», чтобы понять: совсем иначе. А ведь даже и не Садовое кольцо, а переулок Арбата!
Это небольшой тизер, а теперь поговорим обо всем по порядку и не спеша: от иконописи к современному искусству.
Да-да, я не ошиблась, заговорив об иконах. Откуда там взяться образам столицы? Оказывается, есть откуда. Миниатюрные изображения Кремля и церквей в нижней части древнерусских картин сразу дают понять, что перед нами – первопрестольная.
Так архитектурный пейзаж впервые занял свою нишу в русской живописи. С тех пор о городской архитектуре больше не забывали, и Москва начала появляться на первых ведутах*. В XVIII веке она смотрит на нас с картин Алексеева из окон церквей и из запряженных повозок, а мы – на нее. Щепетильно изображенную во всех деталях, нарядную, златоглавую, похожую на старинную почтовую открытку.
Годы идут, а небо над столицей становится только голубее – как на картинах «Московский дворик» Поленова (см. выше) и «Голубятник» Перова. Москва, кажется, всё так же набожна, как век назад: что ни картина – то непременно церковь с золотящимися или заснеженными колоколами.
И губа у Москвы не дура, она никогда не прочь полакомиться кренделем или ароматной пышкой. Картина Машкова дразнит аппетит, и вот истинный москвич (по крайней мере, в душé) сам не замечает, как уже идет на кухню за баранкой… Эта картина – ожившая иллюстрация к Гоголю:
«Москва ночью вся спит, и на другой день, перекрестившись и поклонившись на все четыре стороны, выезжает с калачами на рынок».
– Н.В. Гоголь, «Петербургские записки 1836 года»
…Но проходит пара-тройка десятилетий, и всё меняется до неузнаваемости. В триптихе** Вуколова «Москва» место Иисуса занимают строители – создатели нового мира 80-х годов прошлого века. Они точно так же парят над Кремлем, как Богоматерь на иконе, о которой мы говорили выше. Совпадение? Сомневаюсь.
Неумолимо приближается эпоха постмодернизма, художники всё чаще поднимают со дна истории искусств какое-нибудь сокровище, рассматривают под микроскопом и пускают в свободное плавание. Например, московские улочки Николаева (40-е годы) как две капли воды похожи на итальянские сюрреалистические архитектурные пейзажи Джорджо де Кирико.
Гуревич тем временем заигрывает с французскими импрессионистами. Лентулов и Экстер разбивают город на осколки и собирает как кубистическую мозаику, в которой часть элементов утеряна, а часть перепутана. И весь этот винегрет подается под традиционным московским соусом – пальчики оближешь!
А вы были в Москве? И какой ее видите?
*Ведута – детализированный городской пейзаж, максимально приближенный к реальности.
**Триптих – трехчастное произведение изобразительного искусства.
