Ракета «Икс»
В том самом сентябре 1944-го ОКБ завода № 51 (он располагается в Москве, неподалеку от станции метро «Динамо») возглавил Владимир Челомей. К своим 30 годам он успел стать признанным специалистом в области теории колебаний, в частности колебаний в авиационных двигателях. Кроме теоретических работ, за плечами Челомея был и опыт практического конструирования. Еще в 1942 году, заведуя отделом в Центральном институте авиационного моторостроения, он разработал, построил и испытал пульсирующий воздушно-реактивный двигатель (ПуВРД). Двигателем такого же типа была оснащена немецкая V-1, а потому неудивительно, что возглавить работы по созданию советского самолета-снаряда, в частности на основе трофейных технологий, было предложено именно Челомею.
Военная обстановка требовала от конструкторов ОКБ работать в высочайшем темпе и в предельно сжатые сроки. Так, начав 27 сентября 1944 года выпуск чертежей отсеков планера, крыльев, двигательной установки и других узлов будущей ракеты, уже 16 октября ОКБ передало всю чертежную документацию заводам-изготовителям. Челомей присвоил самолету-снаряду название 10Х. Буква «икс» в индексе должна была подчеркивать необычность и секретность проекта.
Наступил новый, 1945 год. К февралю советские войска пересекли границу Германии и заняли плацдармы на западном берегу Одера, а в это же время среди песчаных барханов в окрестностях узбекского города Джизак началась подготовка к испытанию первой советской крылатой ракеты. Сейчас уже почти невозможно установить, почему пуски 10Х было решено проводить именно в Средней Азии. То было время проб и ошибок: подобные испытания проводились впервые, и, разумеется, специально оборудованных полигонов для них попросту не существовало.
20 марта 1945 года в небо над пустыней поднялся бомбардировщик Пе-8 и произвел первый пуск «изделия 10». Испытания шли до середины лета. Всего самолеты Пе-8 и ЁР-2 «отстреляли» под Джизаком 70 самолетов-снарядов. В 1948 году 10Х была рекомендована для принятия на вооружение ВВС.
Так будет?
Если взглянуть на фотографии V-1 и 10Х, можно легко заметить, что эти аппараты, по крайней мере внешне, мало чем отличаются друг от друга. И это не удивительно. Конструкция советского самолета-снаряда во многом повторяла V-1, и тактико-технические характеристики двух ракет практически идентичны. Но на этом ОКБ завода № 51 не остановилось: за 10Х последовали новые разработки, которые по техническим параметрам уже значительно превосходили немецкую основу.
Одно оставалось неизменным — пульсирующий воздушно-реактивный двигатель. Владимир Челомей свято верил в перспективы именно этой конструкции. Будучи преподавателем МВТУ, он выступил в качестве научного руководителя целой группы выпускников, защищавших дипломы именно по ПуВРД. Студенты разрабатывали и сам снаряд, и двигатель, и теорию двигателя. Позже эти выпускники получили распределение на завод № 51, где работали в одной команде со своим учителем.
Однако оптимизм относительно ПуВРД разделяли далеко не все. На защите дипломов по ПуВРД в стенах «бауманки» другой известный конструктор — Михаил Бондарюк, бывший председателем государственной экзаменационной комиссии, — вступил в полемику с Челомеем: «Ну хорошо, у тебя замечательные ребята, они сделали интересные проекты, но почему все они взяли в качестве двигателя для своих аппаратов пульсирующий двигатель? Сегодня известны все преимущества прямоточных ВРД, которые способны работать на больших Махах, в результате ракета приобретает сверхзвуковые скорости, в то время как пульсирующий двигатель у тебя, Владимир Николаевич, только на дозвуке работает. Он же не может работать как сверхзвуковой! Ведь в лучшем случае он будет работать на сверхзвуковом режиме как самый плохой прямоточный двигатель!»
Челомей среагировал нервно, ведь под сомнение ставились вся его работа и авторитет преподавателя. Он выбежал на сцену актового зала и принялся чертить на доске график, который демонстрировал, что при околозвуковых и сверхзвуковых скоростях тяга ПуВРД должна резко увеличиться. На вопрос Бондарюка об источнике такой уверенности Челомей лишь резко бросил в ответ: «Так будет!»
Это были не просто слова. Челомею и возглавляемому им ОКБ действительно удалось значительно улучшить технические характеристики ПуВРД. Усовершенствования вносились в конструкцию воздухозаборника, клапанной решетки, выхлопного сопла, менялось также соотношение размеров отдельных узлов. Если снаряд 10Х имел дальность 230 км при максимальной скорости 620 км/ч и массе боевой части 500 кг, то двухдвигательная ракета авиационного базирования 16Х хоть и летала на 200 км, но зато обладала максимальной скоростью 900 км/ч и несла заряд весом 900 кг. Пытались найти и новые применения для ПуВРД. Считалось, например, что такой двигатель поможет и авиации выйти на сверхзвуковые скорости.
В 1947 году на воздушном параде в Тушино над зрителями пронеслась девятка истребителей Ла-11 с невообразимо грохотавшими ПуВРД, которые использовались в качестве ускорителя.
И все-таки ПуВРД и крылатые ракеты, которые вели свою родословную от V-1, оказались тупиком. Предположение Челомея о том, что ПуВРД может быть эффективным на сверхзвуковых скоростях, не оправдалось, а первые советские самолеты-снаряды все же отличались тихоходностью и невысокой точностью попадания. Время и нужды обороны страны требовали новых решений, но на пути дальнейших конструкторских изысканий встали административные преграды. В марте 1953 года ОКБ завода № 51 было расформировано, а территорию предприятия отдали в ведение другого главного конструктора — А.И. Микояна.
Где расправить крылья?
Начало 1950-х, разгар «холодной войны». Уже создано советское ядерное оружие, но нет ни баллистических межконтинентальных ракет, ни стратегической авиации, чтобы с их помощью при необходимости нанести атомный удар по территории США. Нет всего этого и у Америки, зато у нее имеются союзники в непосредственной близости от советских границ. В странах НАТО размещаются аэродромы бомбардировочной авиации, а в 1954 году в Западной Европе появляются тактические ракеты с ядерными боеголовками. В качестве одной из возможностей адекватного ответа советским руководством рассматривается подводный океанский флот. Субмарина может скрытно подобраться к неприятельскому берегу, всплыть, а дальше… Дальше нужна ракета. Однако первые советские самолеты-снаряды были сконструированы для стрельбы с самолетов и наземных катапульт, установленных на танковом шасси. Пуск крылатой ракеты с подводной лодки (даже в надводном положении — о подводных стартах тогда не было и речи!) представлял собой отдельную техническую проблему. Как сделать ракету достаточно компактной, чтобы взять на борт подводного ракетоносца максимальный боезапас? Как добиться ее правильного старта и точного наведения при запуске с качающегося на волнах основания?
Летом 1955 года разработать проект самолета-снаряда, стартующего с подводной лодки, было поручено знаменитому советскому конструктору гидросамолетов Г. М. Бериеву и его ОКБ завода № 49, который базировался в Таганроге. Сроки были поставлены, как водится, сжатые, и уже в 1956 году на Государственном центральном полигоне Капустин Яр начались испытания проекта П-10. Пуски проводились со стенда, имитировавшего качку подводной лодки по тангажу и крену.
Одну из самых больших проблем для конструкторов представляли крылья самолета-снаряда. Понятное дело, что крылья ракеты должны быть складными, иначе снаряд будет занимать на подводной лодке непозволительно много места. Согласно проекту ракета П-10 размещалась в трубчатом контейнере позади рубки подводной лодки. Контейнер имел заднюю открывающуюся стенку и переднюю — глухую. Перед стартом задняя стенка открывалась, тележка с ракетой выкатывалась на расположенную позади пусковую установку и закреплялась на ней. Затем пусковая установка поднималась на 20 градусов. После этого раскладывались крылья и включался маршевый турбореактивный двигатель. Наконец, по команде запускались стартовые пороховые ускорители и самолет-снаряд отправлялся в полет.
