Праведный Симеон Верхотурский – единственный святой земли Русской, который на традиционных иконах всегда изображается… с удочкой! Она всегда рядом с ним – лежит на земле, леса заброшена в реку Туру. А рядом еще и ведрышко для рыбы стоит.
В людской памяти «новый сибирский чудотворец» остался таким – смиренно стоящим на крутом берегу, у большого валуна, сползающего в Туру. Здесь он предавался уединенным молитвам, здесь ловил рыбу. Молва передает из уст в уста, что Святой чтил умеренность в этом занятии. Страсть и азарт, свойственные всем рыбакам, не заслоняли в его душе здравого смысла. Рыбы Симеон брал ровно столько, сколько нужно было для пропитания, а по большей же части уловы свои он раздавал нищим, да соседям, да встречным путникам.
Любимое рыбацкое место Симеона доподлинно известно. Его нетрудно было найти и раньше, а сейчас и подавно. Двигаясь по живописной дороге из Верхотурья в село Меркушино, которое и является вотчиной Святого, по левую руку вы вдруг увидите маковки деревянной церкви. Когда-то здесь стояла небольшая часовенка, а сегодняшний архитектурный шедевр – это Храм во имя всех Святых, в Земле Сибирской просиявших.
От церкви дорожка приведет вас сначала к поклонному кресту, а потом и на берег Туры. Вот он – знаменитый валун, запечатленный на многих тысячах русских икон. Речной простор, заливные луга, покосы на том берегу. Вековые ели, в тени которых так хорошо и светло думается... о разном. О дорогах и обстоятельствах, приведших вас сюда. О скоротечности времени, выделенном нам на добрые дела. И о загадочном человеке, святость которого людское племя поняло не сразу.
В чем-то история Симеона Верхотурского сродни судьбам великих русских поэтов. При жизни им приходилось сплошь и рядом сталкиваться с невежеством, злобой, скрытым и откровенным неприятием. А стоит только отпеть поэта, да в землю закопать, да поминки справить, как он уже – гляди-ка – на глазах приобретает академический лоск, да всеобщую любовь.
Вот и Симеон, когда в конце шестнадцатого столетия пришел из Центральной России на Урал, лиха хватил сполна. Народец, осваивающий «Сибирскую страну», был по большей части скупой на похвалу, но щедрый на крепкое словцо да оплеуху. Людям приходилось бороться за жизнь в суровых условиях, и на этом фоне «блажь» пришлого человека воспринималась порой одиозно: и дома своего не строит, а живет по углам; и последнее готов с себя снять, хоть в кармане – вошь на аркане; и набожен необычно, «сверх меры»… А чего это он не остановился в довольно сытом Верхотурье, а ушел за пять десятков верст – в Меркушино?..
Говорят, зажиточных современников Симеона раздражала вот еще какая его черта. За годы своего пути из России в Сибирь странник выучился крестьянскому ремеслу – шитью меховой одежды. В те годы портные обычно располагались прямо в доме заказчика, с рассвета до заката исполняя работу. Там же и столовались. Вот Симеон и шел от двора ко двору – теплые шубы у нас всем нужны. Но вот какое дело – рублей и копеек за свой труд мастер не брал, ему хватало крова и хлеба! Более того. Чтобы избежать денежной платы, он нередко оставлял работу, когда она уже была почти исполнена – оставалось буквально три стежка, – и без предупреждения покидал дом. Не все понимали значения таких «эскапад». От некоторых заказчиков Симеону приходилось терпеть оскорбления. Говорят, что не раз и поколачивали его скорые на суд мужички…
Может, вот от таких «проявлений любви к своим ближним» и уходил будущий праведник на берег Туры? К своему камню. К своему любимому занятию...
