Мой отец, Юрий Карабчиевский – известный писатель. 30 июля 1992 он покончил с собой. Накануне мы все собрались в нашей московской квартире в Теплом Стане – я приехал из Америки, где жил тогда, мама с папой приехали из Израиля. Вечером мы с папой сидели на кухне и он читал мне свое письмо. В письме он говорил, что в стране все изменилось, его круг общения распался, а для него это было очень важно. И у него нет сил дальше жить. Мне было 25 лет, я был молод и моя реакция была сродни реакции животного, когда оно нюхом чувствует смерть и убегает. Я отстранился, не хотел думать об этом, не верил, что это правда. Ведь понятно, для чего папа читал мне это свое письмо – это был крик о помощи. Читая мне это письмо, он как бы говорил: «Помоги мне». А я не помог. Поступил как негодяй. Но для чего я об этом сейчас рассказываю? Чтобы люди, которые могут оказаться в похожей ситуации, не повторили моей ошибки. Чтобы они прислушивались к своим близким (да и вообще ко всем).
На утро я услышал как мама кричит: «Папа отравился!». Сквозь сон я подумал, что речь идет об обычном пищевом отравлении: «Ну отравился – пусть примет активированного угля или что там пьют в таких случаях». На деле же папа принял цианистый калий, который, как выяснилось, постоянно носил с собой. Никто из близких не мог и предположить, что папа все это время думал о самоубийстве. Причиной наверное была сумма факторов – то, что у меня в жизни все не слишком ладилось (я развелся с женой, не сумел построить семью), но в основном конечно то, что в начале 90-х все кинулись «ковать бабло» и это затмило все остальное, а папа не смог или не захотел перестроиться на новый лад. Он очень тяжело это переживал. До меня осознание того, что случилось, дошло не сразу. Сначала я отгораживался от этой мысли бытовыми хлопотами – организацией похорон, уходом за мамой. Но месяца через 2 меня все-таки накрыло. Я стал вспоминать и другие знаки, о том, что с папой что-то не так, которые он посылал, а мы не заметили. Последние годы он работал на радио «Свобода» и последний его репортаж назывался «Телефон молчит», где он говорил о том, что перестали звонить друзья. Его последняя книжка называется «Прощание с друзьями». Мы должны были понять, что с человеком происходит. А мы не поняли, не увидели. Потом я нашел записку, которую папа написал мне. Там было сказано: «Дима, продолжай наше общее дело». И это конечно сильно подстегнуло меня в творчестве.
После смерти папы мама совершенно вышла из строя. Ее будто покинуло желание жить и 10 июня 1993 года, чуть меньше чем через год после смерти отца, она тоже ушла из жизни по собственной воле. Я уехал обратно в США. Попробовал восстановить отношения с бывшей женой. В такой ситуации хочется, чтобы рядом был кто-то родной. В Америке есть хорошее выражение: Don't take anything for granted. Не принимай ничего из того, что тебе дано как само собой разумеющееся. Ни дети, ни деньги, ни любовь, ни друзья – ничего из этого не будет с тобой всегда. В этой ситуации главное не замыкаться на прошлом, а найти момент, где ты с богом (или с ангелом, или со Вселенной) – найти то, что тебе помогает. Для меня это всегда в основном было творчество.
В 2012 мне пришлось снова приехать в Россию. Причина – мой старший брат Аркан покончил с собой за 3 дня до своего дня рождения. Смешал водку с амитриптилином (антидепрессант). Он был очень известным журналистом, с 1988 года жил в Израиле. Но в последнее время по большей части жил в России. Он не оставил никакой записки. Когда я прилетел через 2 дня после смерти и пришел в однокомнатную квартирку в Зюзино, где он жил, я увидел на кухне такую картину – на столе стоял гипсовый череп, книга времен Конан Дойля с какими-то детективными историями и непочатая бутылка виски. Мне кажется, что это какой-то шифр, что он решал какую-то задачу и не мог решить. Может он думал, почему так все кончается у Карабчиевских? Я не знаю.
С тех пор я живу в России. Конечно я побаиваюсь повторить сценарий моих родных. Да и вообще побаиваюсь смерти. Есть еще один момент. Мой сын 11 лет был на героине. Недавно он лег на лечение в клинику и поскольку мы с ним довольно сильно связаны, я в связи с этим бросил пить. И вот уже полгода не пью. Все это время я почти каждый день думаю, что надо уезжать. Но не уезжаю. Я гражданин США и как только я вытаскиваю свой американский паспорт, окружающие сразу делают удивленное лицо и спрашивают: «Ты с ума сошел? Что ты здесь делаешь?». Я и сам точно не знаю, что я здесь делаю, но у меня есть ощущение, что я что-то должен сделать здесь. Здесь не заработаешь нормальных денег, здесь постоянно унижают человека, слово «уважение» вообще здесь не принято. Поэтому в основном окружающие считают, что я сошел с ума, раз торчу здесь, хоть у меня есть возможность уехать.
Но у меня есть «джокер» в рукаве. Я хотел бы сдвинуться с чистого искусства в общественную деятельность. Здесь любая серьезная попытка в этом направлении карается. Но возможно мне как американскому гражданину это сойдет с рук (а может и нет). Я хочу создать русско-американский культурный проект. Как встреча на Эльбе. Пришло время понять, что наша жизнь, дружба, культура слишком дорого стоят, чтобы отдавать их на растерзание политическим интригам. И моя надежда в конце концов, что именно посредством устроения международных фестивалей искусств, призванных собрать лучших представителей наших культур, в первую очередь только и можно на деле наладить плодотворное взаимодействие. Мы должны понять, что каждый из нас уже давно человек мира, а не одной страны.
Но мне чем дальше тем больше становится не по себе от того, как в России люди боятся или не видят возможности что-то изменить. Они живут в состоянии выученной беспомощности. Как пациенты психиатрической клиники в книге «Пролетая над гнездом кукушки». Может это наследственный страх у народа? Во взаимодействии с государством люди понимают, что это грозит им опасностью. И в результате всю свою злобу на государство они обращают друг против друга. Они предпочитают не добиваться правды во взаимоотношениях с государством, а пойти и выместить злость на ближнем. Я хотел бы сказать, что у меня есть ощущение некоторой миссии в этом плане. Но в России если твоя миссия не подкреплена большими деньгами или связями с государством – твои шансы невелики. России нужен свой Мартин Лютер Кинг. Почему в Америке люди борются за свои права и побеждают? В России же это пока не получается. Почему? Я не знаю. Но когда я вижу пенсионеров, которые кажется сейчас упадут и умрут на месте, когда я вижу негодяев в форме, когда я вижу молодежь, которая в отчаянии от того, что не знает, куда ей податься – я не могу сказать, что это нормально. Нужно бороться. Быть смелыми, мужественными, честными, но и мудрыми. Мне кажется,что Русская культурная элита сегодня довольно трусливо отказывается от серьезной борьбы. Но она обязана если и не сразу осуществить кардинальное преобразование, то хотя бы найти и показать путь!
